Павел Устинов станет Иваном Голуновым. Комментарий Георгия Бовта

В защиту Устинова выступили не только артисты, музыканты, учителя, но и, чего раньше не бывало, десятки священнослужителей

Защита обжаловала приговор Павлу Устинову, осужденному на 3,5 года по «московскому делу». За актера поручились артисты, учителя и даже священники. Второй раз за последнее время ситуацию прокомментировал пресс-секретарь президента Дмитрий Песков. Он сказал, что Кремль знает об акциях в поддержку Устинова и принимает это к сведению.

Видео задержания актера видели в Кремле, но «это не является основанием для каких-то законных действий», отметил Песков, потому что ни президент, ни его администрация не должны и не могут оказывать какое-либо влияние на суд, и предложил дождаться апелляции. Он добавил при этом, что «не стал бы делать какие-то обобщающие выводы в отношении российской судебной системы». Отменят ли приговор?

Приговор Павлу Устинову будет отменен. И не столько потому, что у отечественной Фемиды вдруг открылись глаза, хотя они у нее и так не завязаны, в отличие от Фемиды зарубежной, а потому, что видео с его задержанием, которое отказался смотреть судья Алексей Криворучко, посмотрели слишком многие, в том числе в Кремле.

И те, кто 18 сентября выстроился в очередь, чтобы встать в одиночный пикет у стен администрации президента, исходили из собственного мнения о том, где именно у нас принимаются такие решения. Хотя судья Криворучко ведь хотел как лучше для государства, охраняя его монополию на насилие и исходя из генеральной линии на жесткое подавление даже намеков на сопротивление силовикам.

Показательная жестокость к рядовым участникам протестных акций, в отличие от лидеров, была «фишкой» «болотного дела», она же проявила себя и в ходе нынешнего «московского дела». В этом смысле резонанс дела Павла Устинова будет отчасти на руку охранителям: оно должно было посеять страх у потенциальных протестантов не то что перед участием в несогласованных акциях, но даже перед тем, чтобы рядом постоять или проходить.

В защиту Устинова выступили не только артисты, учителя, но и, чего раньше не бывало, десятки священнослужителей. Приговором возмутились многие провластные деятели. Сюжет про «Страшный суд» судьи Криворучко попал в эфир Первого канала благодаря Ивану Урганту, но, очевидно, не без ведома руководства. Публично возмутился приговором даже секретарь генсовета «Единой России» Андрей Турчак.

В сложившейся ситуации реальным доказательством полной независимости нашего правосудия в глазах обывателей могло бы стать разве что подтверждение приговора в вышестоящей инстанции. Но авторы обращений, как провластные, так и оппозиционные, имеют в виду совсем не это.

Кто-то скажет, что этот случай в результате на руку власти, поскольку она продемонстрирует, что, во-первых, прислушивается к обществу, к мирным петициям уважаемых людей, во-вторых, выступает против совсем уж вопиющего произвола, потому что даже в любом самом что ни на есть авторитарном государстве должно оставаться хоть какое-то место справедливости.

В-третьих, рассмотрение теперь дела Устинова «по справедливости» должно как бы легитимизировать другие приговоры смутьянам. Мол, с ним вышел перегиб на местах, а вот приговоры к паре лет тюрьмы за брошенную в сторону росгвардейца урну или «пятерочка» за действительно мерзкий пост в соцсетях в адрес семей росгвардейцев — это вполне нормально.

Если бы кто-то задумал устроить этот кейс ради такого пиар-эффекта, который уже превзошел, даже в отсутствие уличных акций, эффект от дела Ивана Голунова, то перформанс удался на славу. Но вряд ли все было задумано столь тонко. Вряд или кто-то из высоких кабинетов диктовал приговор судье Криворучко, он действовал в рутинном порядке.

Вряд ли кто-то затевал столь сложную игру, чтобы теперь заниматься трудоемким разгребанием вот этой вот кучи того, что тут наворочено, — отвечать на вопросы, звонить по инстанциям, поднимать омбудсменов, рихтовать тональность подачи в СМИ, писать справки, раздавать кому надо намеки и эмитировать в политический эфир выверенные эманации с тем, чтобы теперь Мосгорсуд все решил правильно.

Одно вот только мне непонятно. Это трудно даже выразить подцензурными словами. Есть в русском языке такое понятие, как, скажем, «край». И вот все, что до него происходит, это, конечно, тоже безобразия, но как бы привычные, в порядке вещей. Мол, сатрапство — наша традиция.

И вот вдруг что-то щелкает, и все, не сговариваясь и не собираясь даже больше, чем по трое для обсуждения, в один миг понимают: а вот это уже полный и окончательный край. И даже лоялисты согласны. Где тот тонкий переход, который отделяет полный от неполного? Кто подбрасывает ту самую соломинку, которая ломает хребет даже не верблюду — Левиафану? Это ведь может быть сущая ерунда, мелочь, все равно как если бы одинокий неловкий лыжник проехал, подрезав лавину.

Акция в поддержку Павла Устинова в галерее BFM.ru: