16+
Пятница, 29 марта 2024
  • BRENT $ 87.07 / ₽ 8033
  • RTS1128.26
3 февраля 2009, 08:57 Макроэкономика

«Речь идет о красном уровне тревоги»

Лента новостей

Профессор Вильгельм Ханкель (Wilhelm Hankel) — бывший глава денежно-кредитного департамента министерства финансов Германии, предлагает дать «возможность банкирам самим вычистить свои конюшни», а борьбу с кризисом «опустить» на муниципальный уровень

Профессор Вильгельм Ханкель. Фото: REUTERS
Профессор Вильгельм Ханкель. Фото: REUTERS

Профессор Вильгельм Ханкель (Wilhelm Hankel) — бывший глава Денежно-кредитного департамента министерства финансов Германии, в прошлом также близкий соратник министра экономики Карла Шиллера (Karl Schiller), бывший главный экономист Kreditanstalt fьr Wiederaufbau. Ханкель ответил на вопросы основателя международного Шиллеровского института Хельги Цепп-Ларуш (Helga Zepp-LaRouche). Интервью было опубликовано в немецкой газете Neue Solidaritaet и американском еженедельнике EIR.

— Что вы думаете о новой программе правительства Германии в объеме 50 млрд евро?

— Как и большинство граждан, я боюсь, что выделение денег без какого-то более или менее четкого плана не поможет оживить экономику, а будет подстегивать инфляцию. Было бы более правильно сначала подготовить разумные реальные программы, и только потом говорить о деньгах — другими словами, важнее должно быть понимание, на что будут тратиться средства. Также важно иметь в виду структурный недостаток экономики Германии, состоящий в том, что две трети всех инвестиций в общественную инфраструктуру осуществляют учреждения, которым менее всего доступны источники финансирования. Речь идет о городах и муниципалитетах, они больше всего делают для наших граждан, при этом получают лишь небольшую долю налоговых поступлений.

Коренной недостаток государственного устройства Германии и немецкой экономики в том, что федеральные земли и муниципальные единицы, отвечающие за общественную инфраструктуру, не имеют доступа к необходимому финансированию.

Экономическую программу следовало бы привязать к финансовой реформе, предусматривающей содействие муниципалитетам. Такую реформу в Германии необходимо было бы провести еще несколько десятков лет назад. Так мы могли бы быстро добиться успеха, потому что на уровне муниципалитетов скопилось огромное количество проектов, реализация которых должна была начаться уже давно, но не началась из-за отсутствия финансирования.

— Вы были свидетелем восстановления Германии. Вы работали в составе министерства Карла Шиллера и занимали важную должность в Kreditanstalt fьr Wiederaufbau (Кредитная корпорация по восстановлению и развитию). Как бы вы объяснили молодому поколению сегодня, в чем отличие парадигмы и масштабов ценностей того времени от сегодняшнего дня? И что в примерах того времени может сегодня нас вдохновлять?

— Послевоенный период был временем напряженной работы для всех немцев. Страна была в руинах, и необходимо было ее перестроить, и все понимали, что должны внести свой вклад.
Финансовая экономика была всецело взаимосвязана с реальным сектором, тем, что ваш супруг [американский экономист Линдон Ларуш] называет «физической экономикой». В первые двадцать лет после войны в Германии не было рынка капитала для спекуляций с финансовыми инструментами. Наши бюджетные сбережения были тем источником, за счет которого финансировались реальные и остро необходимые инвестиции. Проблемы отделения финансовой экономики от реального сектора, то есть физических и социальных потребностей, которая имеет место уже в течение нескольких десятков лет и остается актуальной сегодня, тогда не существовало. Физический, социальный и финансовый сектор работали согласованно. Это было очень важно.

Другой не менее важный фактор: экономика Германии с самого начала была ориентированной на экспорт вследствие потери ресурса внутреннего рынка с отделением ГДР. С другой стороны, движение денег в Германии представляло собой более или менее замкнутый цикл. Ничего не утекало за рубеж, в свою очередь, мы были рады иностранным инвестициям в Германии — они были возможны благодаря стабильности дойчмарки и быстрому урегулированию послевоенных долгов.

Если вкратце, вся сегодняшняя глобализация и европеизация не имела практически никакого значения. Аккумулируемые сбережения также направлялись на инвестиции и расходы внутри страны, именно поэтому развитие было намного более стабильным и его было проще оценивать. Даже прогнозы экономистов были более разумными, обоснованными и надежными.

— Это, несомненно, очень важно. В ходе продолжающихся сейчас парламентских обсуждений экономической программы господин Золмс (Solms), представитель Свободной демократической партии, утверждал, что государтсво, государственное банковское регулирование — провалилось. Вы сами говорили в интервью, что банкиры не освоили свое ремесло. Не могли бы вы сейчас прокомментировать эту мысль?

— Во-первых, банкиры в первое послевоенное десятилетие еще понимали, что такое Общее Благосостояние. Они постоянно держали в уме тот факт, что они хранители самого важного сокровища нации — сбережений работающих граждан, заботящихся о детях и о будущем. Эти средства нельзя тратить впустую или наугад.

Было и эффективное банковское регулирование, которое строго все контролировало как всевидящий Аргус. Разумеется, оно не было так перегружено, как в последние годы. Во-вторых, по прошествии времени оказалось, что органы банковского регулирования, в том числе так называемые рейтинговые агентства, совершенно не в состоянии отвечать на последствия глобализации и нововведения, которые предлагает финансовый мир. Они просто не видят и, возможно, не хотят видеть, что денежная экономика и ее новые финансовые продукты, созданные для глобализации, обусловили возникновение нового самостоятельного мира, совершенно отдельного от реальной экономики, — поля неконтролируемых и ранее противоправных сделок.

Регулирующие органы сильно недооценили инфляционный и рисковый потенциал, который складывался в новом мире финансов. Они просто закрыли глаза и заняли преступную позицию невмешательства по принципу laissez-faire.

— Вопрос, разумеется, в том, кто и в какой степени это осознавал. Ведь еще в 2003 году на совещании правительства Шредера (Schroeder) с участием Айхеля (Eichel), Клемента (Clement) и самого Шредера (глава) Deutsche Bank Йозеф Аккерманн (Josef Ackermann) призывал создать так называемый «плохой банк». Это означает, что они знали о высоких рисках. И после этого красно-зеленое правительство, запустив проект True Sale International, впервые реально дало старт развитию в Германии операций на рынке секьюритизации, то есть деятельности хедж-фондов и всего прочего. Другими словами, они полностью осознавали, что делается, я правильно понимаю?

— Действительно, они знали. Остается задаваться вопросом: была ли это тогда просто неопытность и наивность, или они были заодно с банками? Трудно сказать.

Во времена красно-зеленой коалиции мой преемник на государственной службе, высший кредитный и страховой регулятор в министерстве финансов опубликовал в ведущем банковском отраслевом журнале сенсационную статью, в которой явно одобрялось использование кредитных секьюритизированных, структурных инструментов, рисковых финансовых продуктов. Он хотел показать, что они являются частью современной финансовой экономики! Банковский мир мог сделать из этого только один вывод: регулирующие органы хотели, чтобы эти продукты обращались на рынке, и не стали бы этому препятствовать. Для них это был попутный ветер, наполняющий паруса.

Но как я сказал, трудно определить, как тогда мыслили регулирующие органы. Пришлось бы провести перекрестный допрос, чтобы выяснить, было ли это намеренным или являлось только следствием некомпетентности. Фактом остается то, что банковские регуляторы предпочли пренебречь уже тогда очевидными рисками и это дало мощный толчок такому ужасному сценарию.

— Действительно, господин Асмуссен (Asmussen), который в 2006 году написал эту знаменательную статью, озаглавленную «Секьюритизация с точки зрения министерства финансов» в журнале Zeitschaft fьr das gesamte Kreditwesen, принял и активно поддержал выводы Бостонской консалтинговой группы, явного лоббиста финансового сектора. И уже это само по себе вызывает вопрос: было ли это просто идеологической слепотой или здесь возникает вопрос о коррупции?

— В любом случае дело должно быть передано на рассмотрение следственной комиссии. Мы не можем получить ответ самостоятельно. Необходимы показания виновников и пострадавших, но проработка базовых причин этого кризиса должна будет прояснить этот аспект.

— Вы уже упоминали характерное сравнение «Комиссия Пекоры». К счастью, в США уже довольно активно обсуждается этот вопрос — я имею в виду несколько статей, например, в New York Times и Los Angeles Times, в которых авторы призывают созвать новую комиссию Пекоры по примеру комиссии, сформированной Рузвельтом для расследования причин Обвала 1929 года, так называемой Черной Пятницы, и последовавшего за этим кризиса. Это необходимо сделать, чтобы создать базу для законодательства на будущее и не допустить повторения таких проблем. И уже ведется поиск тех, кто лучше всего подходит в качестве кандидатов в состав такой «новой комиссии Пекоры». Я думаю, нам срочно необходимо что-то подобное и в Европе.

— Согласен. Как вы уже сказали, выбор состава комиссии очень важен. Не хотелось бы возложить эту ответственность на некомпетентных людей, или назначить тех, кто «помог» разрастанию кредитного пузыря, судьями в их же процессе. Это было бы совершенно неправильно, абсолютный фарс. Все читалось уже давно. Не нужно быть одаренным экономистом или опытным банковским регулятором, чтобы понять, что когда разрыв между кредитным и реальным экономическим развитием достигает огромных масштабов — а именно так было с 1990-х годов по всему миру, в Европе, в Германии, — то речь идет о чрезвычайной ситуации, красном уровне тревоги. Это было очевидно.

Но особенно ужасными были трактовки. Я не столько вспоминаю об Асмуссене, сколько о всем известном Алане Гринспене (Alan Greenspan). В своем выступлении перед многочисленными следственными комиссиями американского сената и палаты представителей Гринспен, многие годы возглавлявший ФРС, заявил, что рынок деривативов не вызывает никаких нареканий. Что он саморегулирующийся, как и все другие рынки, и что любое вмешательство правительства будет контрпродуктивным. Подумать только!

Уже тогда объемы сделок и долга на рынке деривативов на порядки опережали рост реальной экономики, то есть рост ВВП, корпоративных активов, сбережений. Но, несмотря на это, (Гринспен) настаивал: не нужно вмешиваться, эти рынки сами себя корректируют. И его поддерживали многие эксперты. Эту центральную идеологию отравляли неолиберальные принципы. В Германии правительственные советники («пять мудрецов») год за годом твердили: «Рынок — хорошо, государственное управление — плохо и глупо».
Это заблуждение разрасталось вместе с рыночными «пузырями», к несчастью, это дорого нам обошлось.

Идея «плохих банков» — абсолютно неправильный путь, потому что так мы не предотвращаем банкротство, но узакониваем его. Вариант с созданием «плохих банков» означал бы, что государству, то есть всем нам, пришлось бы финансировать ненужные бумажки за счет «хороших» денег, заработанных нами доходов и накопленных сбережений. В итоге это означало бы простить виновных и прийти им на выручку. А затем спекулятивные убытки этих архикапиталистов были бы полностью возложены на общество, и следует особо отметить — за счет средств, которые таким образом отвлекались бы из экономики в ущерб важным инвестициям, созданию дополнительных рабочих мест и остро необходимым инфраструктурным проектам!

Нет, я считаю, что мы должны дать возможность банкирам самим вычистить свои конюшни. И это может быть сделано. Таково ядро моего альтернативного плана по разрешению кризиса, каким он на сегодня является, то есть в большей или меньшей степени фиктивного кризиса на банковских бухгалтерских счетах. И банкирам придется вычистить свои балансы. Государственные чиновники и законодатели могут протянуть им руку помощи, усовершенствовав законодательство в сфере бухучета в соответствии с новыми проблемами. Банкам потребуется отделить от текущей деятельности свои прежние несостоятельные операции, вывести их со своих счетов. Они могут быть переведены в специальный фонд — не государственный, а такой, который будет относиться к собственным активам банков. И можно было бы применять особые положения в отношении таких «особых фондов» на банковских балансах: на отчетную дату должна быть сбалансирована текущая и остаточная стоимость замороженных требований и обязательств, помещенных в фонд, и предусмотрены соответствующие резервы под сомнительные статьи.

Они могли бы учитывать эти активы, в большей или меньшей степени утратившие стоимость, по первоначальной оценке, и затем в течение длительного периода, от 10 до 20 лет, можно было бы корректировать эти статьи и осуществлять списания. Если вкратце, они должны отработать убытки, которые сами себе устроили. Такой путь я считаю правильным.
И на годы вперед это будет постоянным напоминанием банковскому миру о совершенных грехах, потому что они должны будут сами отвечать по своим долгам. В то же время их новые операции, не обремененные старыми долгами, смогут вновь стимулировать экономический рост. Тогда бухгалтерский фиктивный кризис не приведет к кризису в реальном секторе и сфере занятости и не повлечет за собой ужасных последствий для бизнеса, рынка труда и государственных финансов.

— Повсеместно можно видеть, что из банковских бухгалтерских счетов кризис перехлестнул в реальную экономику. Все чаще мы слышим об общественных беспорядках — в Греции, теперь в Латвии. Чего вы ожидаете в будущем? Каковы перспективы на ближайшее время?

— Это на самом деле вопрос номер один. Мне действительно так представляется, что этот совсем не рядовой кризис, который спровоцировали профессионалы, или так называемые профессионалы, нельзя разрешить с помощью старых рецептов и механизмов — дешевых денег, дефицитного расходования средств (когда расходы не покрываются доходами) и перенесения убытков на общество.

Мой план по сбалансированию бухгалтерских счетов не только правильный с системной точки зрения, но и не затратный. Налогоплательщику он не будет стоить ни цента, и он не ставит под угрозу государственный бюджет. Банки вполне в состоянии самостоятельно проработать свои убытки. Им придется так поступить, но им можно показать, каким образом можно действовать. Если хотя бы удастся вернуть уверенность в том, что кризис когда-нибудь завершится и не будет дальше распространяться, это окажет существенную поддержку экономике и вдохнет в систему новую жизнь.

Разумеется, этим все не исчерпывается. И поэтому я подготовил второй план — относительно государственных инвестиций, о которых не думали в период неолиберальных идей, — инвестиций в инфраструктуру, образование, транспорт, в том числе трансъевропейский транспорт. Я также думаю сейчас о предложениях вашего супруга о строительстве сибирских линий — все это сейчас должно стать приоритетом. Как эти ни парадоксально, есть что-то действительно положительное в этом кризисе. Он помог уяснить, что традиционный неолиберальный довод, что «денег нет», — полная чушь. Деньги есть, но сейчас они используются неправильно и тратятся впустую. Такова истинная стоимость этого кризиса.

Рекомендуем:

Фотоистории

Рекомендуем:

Фотоистории
BFM.ru на вашем мобильном
Посмотреть инструкцию