Новое то, что впервые мы говорили с Путиным напрямую. Это —новость. Вторая новость, что это транслировалось на всю страну. Какие будут результаты, посмотрим, но я видел свою роль в том, чтобы поставить перед президентом те вопросы, которые ставят люди на площадях.
В.Рыжков:Конечно, знает. Но одно дело знать, а другое дело услышать от людей непосредственно, услышать в огромном зале, где было более 200 человек, и услышать так, чтобы это вместе с ним услышала вся страна, потому что шла трансляция. Я думаю, в этом новое качество.Я поставил два вопроса: политзаключенные и фальсификации на выборах. И он опять повторил все старое о том, что в Лондоне тоже были беспорядки, там всех нашли и всех посадили, но он впервые сказал, что не исключает амнистии. Потому что, когда я выступал, я приводил юридические аргументы, что там не было массовых беспорядков, таких, которые описаны в нашем Уголовном кодексе, их просто не было там.
И второй аргумент, который приводил и я, и Ксения Собчак — то, что есть новое поколение людей, которые требуют свободы, демократии, соблюдения прав человека. И то, что если игнорировать их требования, а тем более сажать их в тюрьмы, то это только вызовет еще большую конфронтацию, еще большую дестабилизацию и недоверие к власти.
Эти два аргумента, с которыми трудно спорить. И он впервые отчасти, как мне кажется, ну, может быть, задумался. Я не скажу, что он согласился, но сказал: «Да, я не исключаю, что, может быть, мы как-то подумаем об амнистии».
«Навального приглашали»
Навального приглашали на мероприятие?
В.Рыжков: Приглашали. Я разговаривал со Светланой Миронюк, она один из организаторов Валдайского форума. Там два организатора — РИА «Новости» и Совет по внешней оборонной политике (СВОП). Она сказала, что ему посылали приглашение, несколько раз звонили Анне Ведуте, пресс-секретарю. 17 июля, если не ошибаюсь, она сказала больше не звонить, потому что идет избирательная кампания.
То есть приглашение проступило еще в июле, еще до результатов выборов Москве, которые, безусловно, несколько изменили политический ландшафт?
В.Рыжков: Да, задолго. Приглашали всех нас. Ну, я вообще член клуба как член президиума СВОП с 1994 года, поэтому меня не приглашали. А приглашения начались в мае-июне.
Мне кажется, это очень важный момент в контексте попытки понять политику Кремля. Это приглашение и этот вызов на публичный разговор в Валдай оппозиции состоялся до результатов выборов в Москве, и уже тогда Навальный отказался.
В.Рыжков: Задолго, и даже еще, по-моему, до приговора Кировского суда.
Уже после того, как его выпустили под подписку, это приглашение было повторено.
В.Рыжков:Да, совершенно верно. Значит, здесь мы четко знаем, что его приглашали, и его принципиальная позиция заключалась в том, чтобы туда не ехать.
В.Рыжков: Я не знаю, была ли это принципиальная позиция. Он говорит о том, что он был занят кампанией. Возможно, так и было.
Это было до выборов, а сейчас уже кампании нет.
В.Рыжков:Давайте тоже проясним, мы не были уверены, что у нас будет возможность выступить. Да, мы понимали, что мы будем в этом зале, что нас растворят в этих иностранцах и политологах, политиках, но где были гарантии, что мы получим слово?
В.Рыжков: «У нас не было гарантий, что мы получим слово».
И здесь интересный момент, что Владимир Путин сам дал мне первому слово. Потом он сам дал слово Ксении Собчак.
То есть в сценарии это не было заложено? Модератор не знал, давать вам слово или нет?
В.Рыжков: Я не знаю этого, не знаю, был ли вообще сценарий. На предыдущих встречах и дискуссиях, которые у нас были с Шойгу, с Володиным, с Сергеем Ивановым, с Сергеем Лавровым, все выступали, все свободно получали слово.
Но это было не под камерами. А вот большое пленарное заседание — это то, что показывали. На ваш взгляд, зачем Кремль это сделал? Зачем вас вывели на телевидение, показали по центральному телевидению, по госканалам, причем не только в прямой трансляции, но и в основных информационных программах?
В.Рыжков:Возможно, это сигнал, что все-таки Кремль готов говорить с несистемной оппозицией. Но говорить мало. В.Рыжков: «Кремль готов говорить с несистемной оппозицией, но мало».
Вот вы начали с вопроса о том, будут ли результаты? Я очень надеюсь, что по этим двум направлениям, о которых я сказал, о которых говорили другие, то есть прекращение преследования активистов-оппозиционеров и действительно честные выборы не только в двух-трех городах, а по всей стране, я надеюсь, что продвижение будет. Тем более Путин, когда комментировал мое выступление, сказал: «По «болотникам» не исключаю амнистию…».
Там была фраза из двух частей.
В.Рыжков:В том-то и дело, что сначала он повторил то, что нельзя отрывать погоны, тыкать в глаза полицейским, все, что он всегда говорит. И вдруг в конце он впервые сказал: «Я не исключаю амнистию».Что касается темы выборов, то я говорил о том, что в двух-трех городах — Москве, Екатеринбурге, Петрозаводске можно говорить о более-менее честной конкуренции. Хотя и с оговорками. Но в остальных-то регионах фальсификации были огромными. А в некоторых были фальсификации даже хуже, чем раньше. Он сказал: «Ну, давайте подумаем и поговорим, что можно сделать для честных выборов». Вот это многие не заметили. То есть, он как бы предложил и вторую тему тоже обсудить.
«Если власть дает сигнал, что готова говорить, то обязательно надо говорить»
Президент показал, что он готов разговаривать с несистемной оппозицией, в конце концов, даже назвал имя Навального, правда, на следующий день.
В.Рыжков: Это было, по-моему, после дебатов, когда он общался с участниками.
В кулуарах. Это такие знаки. Готовность части несистемной оппозиции разговаривать с президентом — это мы тоже можем считать знаком. Потому что другая часть во главе с Навальным говорит: «Мы не хотим этого диалога!».
В.Рыжков: Навальный не говорит: «Я не хочу этого делать».
Он назвал бездельниками тех, кто сидит и разговаривает с Путиным.
В.Рыжков: Ну, пусть. Как он сам любит говорить, это его оценочное суждение. Даже позиция Координационного совета оппозиции заключается в том, что необходимы переговоры и организация круглого стола с властью. Позиция «РПР-ПАРНАС», который я представляю, официальная, принятая на съезде нашей партии, заключается в необходимости диалога и круглого стола. Поэтому здесь должно быть движение с двух сторон, то есть, если власть всерьез дала такой сигнал, и Путин всерьез дал такой сигнал, что они готовы говорить, то обязательно надо говорить. Но не говорить ни о чем, а говорить о конкретных вещах: о политических узниках, о честных выборах, о политической реформе и других вещах, которые выводят людей на улицу.
Вернемся на год назад и вспомним встречу, о которой вы говорили, с Медведевым. На ваш взгляд, какие-то практические результаты есть?
В.Рыжков: Я их уже перечислил. У нас сейчас уже 72 партии зарегистрировано, а не семь, как это было при Суркове.
Хорошо ли это?
В.Рыжков:Хорошо. Люди, в конце концов, отсеивают пустые, «спойлерские» партии, останутся сильные партии. Это честная конкуренция, и мы готовы в ней конкурировать. Второе — вернулись прямые выборы губернаторов, но они недоделаны, потому что просто надо убирать муниципальный фильтр, тогда это будут полноценные губернаторские выборы.
Будет новый порядок выборов в Госдуму, вернутся одномандатные округа, это очень важно, потому что харизматики в регионах типа Ройзмана, Навального могут победить.
Они смогут это делать, если у них не будет судимости…
В.Рыжков: Да, я просто говорю о том, что это открывает огромные возможности для харизматичных, пассионарных лидеров в регионах проходить по одномандатным округам. И Дума будет кардинально другой. Этот мой прогноз, я уверен, что парламент будет кардинально другим. Что-то начало меняться. Конечно, мало, недостаточно, не последовательно. Но от той встречи был результат. Поэтому я надеюсь, итогом этой встречи, пусть и в такой странной форме, стало то, что диалог состоялся. Я думаю, что, если такое окно есть, то им надо воспользоваться.
Но ранее было очень много и других встреч представителей несистемной оппозиции с представителями власти — с Володиным, Ивановым, Лавровым, Шойгу.
В.Рыжков:Там тоже все было очень открыто. Я выступал даже не по разу на всех этих встречах. Кроме встречи с Сергеем Шойгу, потому что там доминировала тема Сирии, реформы Вооруженных сил и так далее. Скажу коротко про Иванова. Я встал и выступил по поводу коррупции в высших эшелонах власти, я сказал о том, что весь Интернет забит морем фактов о том, что такой-то министр, такой-то вице-премьер либо сами занимаются бизнесом, либо их жены, либо их дети. Я привел пример Якунина. Сейчас идет скандал — сын Якунина развивает гостиничный бизнес в тесной связке с РЖД, а папа его, по счастливой случайности... Но, там же идет речь о тесной связке с Фондом благосостояния.
В.Рыжков:Там речь идет о землях, которые раньше принадлежали РЖД, там речь идет о пенсионном фонде РЖД, о других связях.Второй пример, который я привел — это вице-премьер Игорь Шувалов, который необычайно богатый человек, у которого активы на офшорах и который приумножил свое состояние. Точнее его жена в тот период, когда Шувалов был уже на госслужбе.
И третий пример, который я привел, это дело Магнитского. Из бюджета страны бесследно исчезли 230 млн долларов, они не найдены. Никто не наказан. Люди, которые преследовали Магнитского получили награды, повышения и так далее. И еще я сказал, что я могу бесконечно множить эти примеры, приводя примеры губернаторов, которые занимаются бизнесом.
Есть официальные версии по всем этим темам, которые иначе трактуются. Шувалов на тот момент не нарушал никакой закон, что касается этических норм поведения чиновника, то до 2005 года они были иными, никто не запрещал. Закона об инсайде не было. Можно было торговать на рынке, владея информацией.
В.Рыжков: Дело в том, что я уж не стал травмировать Сергея Борисовича Иванова и спрашивать про двух его взрослых сыновей, один из которых работает в госбанке, а другой в энергетической госкорпорации. Суть вопроса моего была в том, что Сергей Иванов возглавляет в администрации президента какую-то комиссию, комитет по противодействию коррупции. Он у Путина отвечает за борьбу с коррупцией. Персонально Иванов. В этом году он еще отвечает за анализ деклараций о доходах, недвижимости, заграничных активах. И только что все чиновники сдали декларации. И он «сидит» на этих декларациях.
Он пообещал, что на форуме G-20 будет два крупных разоблачения.
В.Рыжков:Я не могу дословно цитировать Иванова... Он сказал, что по Шувалову все проверили хорошо. По делу Магнитского ничего не подтвердилось. По Якунину… Если есть дети, но они взрослые, то чего тут такого, пусть занимаются бизнесом. Тут никакого нарушения нет. А по декларациям мы смотрим. Я не буду открывать секретов, но там есть один генерал. Для меня это звучит дико. Есть федеральный закон противодействия коррупции, есть закон о госслужбе. Там есть ключевое понятие: «конфликт интересов». Если чиновник регулирует какую-то отрасль, то никто из его родственников, друзей, сослуживцев, однокашников, партнеров по дачному кооперативу не может получать привилегии или контракты от того ведомства, от той отрасли, которой руководит чиновник.Если высшие лица государства считают, что взрослые дети, занимающиеся бизнесом, связанным с той отраслью, которой они руководят, это не коррупция, то это противоречит здравому смыслу, закону и мировой практике. В мировой практике это считается открытой, вопиющим случаем коррупции. Наши руководители после этой беседы так не считают. У меня крайне негативное впечатление от встречи с Ивановым, потому что я из нее понял, что они не осознают, какое возмущение в обществе вызывают эти разоблачения. У них нет серьезного намерения бороться.
Это широкая практика. Вы назвали несколько имен.
В.Рыжков:Там можно книги писать. Но всех же не пересажать. Свет можно включать постепенно.
В.Рыжков: Это не только министры и главы корпораций, это массовая губернаторская практика. В Тамбовской области есть губернатор Олег Иванович Бетин. У него есть сын. Сын — депутат гордумы Тамбова и он контролирует крупный строительный бизнес и ЖКХ в Тамбове. Неплохо так. Он даже в одном интервью местной «Комсомолке» сказал, что мы бы не добились таких успехов в бизнесе, если бы не помощь областной администрации. Еще бы. Это и есть та раковая опухоль, которая разъедает Россию. А высшее руководство страны, выходит, считает это нормальной практикой.
«Нетерпимость к фальсификациям по всей стране растет»
Самое большое внимание сейчас к тому, что говорится о прошедших выборах. О будущих выборах. Вообще о вхождении несистемной оппозиции в политический процесс.
В.Рыжков:Да, это один из нервов этого Валдая — российская внутренняя политика. Она вызывает жгучий интерес в мире. Весь мир следил за Болотной и Сахарова, весь мир следит за судьбой Навального. За тем, что у нас происходит на выборах. Я на эту тему делал большой доклад в первый день, когда была дискуссия о регионах. Я горячо спорил на эту тему с Володиным, когда у нас была с ним встреча. Этот же вопрос я задал Путину. И что интересно, я думал, они будут отрицать.Я говорю, что в регионах массовые фальсификации. Володин говорит — ну, уж не массовые, но я согласен, где-то что-то есть. И Путин примерно так же мне ответил. Он сказал, что не исключает подобных инцидентов. Но сказал, мол, давайте факты, давайте обсуждать.
Мой посыл заключался в том, что — посмотрите, эта кампания по всей стране ознаменовалась очень низкой явкой. Даже в Москве. Все социологи прогнозировали 45%, а пришли 32% москвичей. В регионах еще меньше. Есть регионы, где явка по 20-18%, по 23%. На фоне низкой явки эти вбросы, которые они привыкли делать в регионах...
Бесят гораздо больше...
В.Рыжков:Конечно. У нас в Кызыле, я шел во главе списка. Нам нарисовали издевательские 4,9% при 5% барьере. При том, что по экзит-полам у нас 15-20%. Это же чистое воровство. Наши наблюдатели в Кызыле посчитали, что реально пришли 23-25% на выборы. Официальные данные — 44%. Вброс и приписки составили 20%.Понятно за кого и кому приписывали, от кого отписывали. И это повсеместно. Я эти регионы называл и Володину и в дебатах. Я говорил о Волгограде, Воронеже, Башкирии, Кызыле, Хакасии, Ярославле и т.д. Самая главная проблема в том, что люди не верят, что посчитают честно. А раз не верят, они не идут.
В.Рыжков: «Самая главная проблема в том, что люди не верят, что посчитают честно. А раз не верят, они не идут на выборы».
А власти надо как-то выбираться. Она еще больше вбрасывает. Люди говорят — тогда тем более не пойдем.
В первую очередь не идут сторонники власти, они знают, что и без них сделают. Что исторически более важно, грязная кампания в ряде регионов или сравнительно чистая в двух-трех местах и в первую очередь в Москве?
В.Рыжков: И то и другое важно. Вектор задает Москва, Екатеринбург, Петрозаводск. Однозначно партия власти стремительно теряет поддержку в обществе.
С точки зрения самой процедуры проведения выборов...
В.Рыжков: Нетерпимость к фальсификациям по всей стране растет. В Волгограде чуть городскую администрацию не захватили после выборов. Тренды, тенденции задают эти города, где прошли сравнительно свободные выборы. Остальная страна за ними подтянется. И власть, понимая это, еще больше фальсифицирует. У меня такое ощущение, что скоро вообще никто не будет ходить на выборы и их результаты будут чистым вбросом.
Выборы в Москве показали почти 28% у Навального и с таким трудом 51% у Собянина. Это относительно честный подсчет.
В.Рыжков: Москва идет впереди страны. Это самый образованный, продвинутый город. Но та же тенденция идет и на окраины. Почему я поставил этот вопрос вторым Путину и почему мы так жарко спорили с Володиным. У нас есть альтернатива или смена власти на улице или смена власти на выборах. Она все равно произойдет, но в интересах страны, чтобы смена власти произошла на выборах. Для этого должны быть честные выборы. Я Путину сказал об этом: если вы хотите, чтобы новое поколение, новые люди с горящими глазами, патриоты своей страны пришли во власть, делайте честные выборы не только в 2-3 городах, а по всей стране. Это был главный мой посыл.
Главная политическая встреча была с Володиным?
В.Рыжков: Нет, все-таки с Путиным.
Но с Володиным встреча была менее публичной.
В.Рыжков: Она была совсем непубличной.
Из нее можно было понять конкретные рамки, в которых несистемная оппозиция сможет действовать.
В.Рыжков: Я понял его так, что они действительно хотят немного развинтить клапан на крышке кипящего котла. Он фактически согласился со мной, что в ряде регионов были массовые фальсификации. Он согласился со мной, что с этим надо что-то делать, что нужно в сентябре следующего года, если повторится этот год, то давление в котле вырастет еще больше. Он это признает и понимает. Он говорил: идите выбирайтесь в муниципалитетах, в регионах. Я говорю, так мы идем, выбираемся. Вот Немцов в Ярославле, я в Кызыле, в Абакане. Мы все где-то участвуем.
Это буквально капли, которые не влияют на политическую картину даже внутри этих регионов.
В.Рыжков:Это не капли. В чем он прав, и я с ним согласен, что настоящая сильная партия должна иметь корни по всей стране. Иначе это просто московская партия или питерская. Да, мы боремся, но вы крадете все наши голоса. Какой смысл тогда? Тогда вы сами даете сигнал, что бороться на выборах бесполезно и сами толкаете людей на улицу. Либо мы устраиваем по всей стране беспорядки, либо добиваемся честных выборов. Об этом шел основной спор.Надо попробовать еще раз... Тогда после встречи с Медведевым работала группа, Володин ее модерировал. Я, Удальцов участвовали, когда разрабатывалась политическая реформа. Я предложил сделать второй раунд этой политической реформы. По итогам Валдая вернуться к этой теме и сделать второй раунд политической реформы, докрутить ситуацию с контролем, с избирательными комиссиями, с открепительными удостоверениями, с наблюдателями.
Сама система сгнила. В регионах созданы машины по фальсификациям, куда входят мэры, вице-мэры, губернаторы, вице-губернаторы, директора школ, завучи. Сотни тысяч людей по стране стали профессионалами фальсификаций.
В.Рыжков: «Сотни тысяч людей по стране стали профессионалами фальсификаций».
Они даже не мыслят себе, что выборы могут проходить как-то иначе. Я предложил Володину, давайте сделаем еще один раунд, еще одну попытку довести реформу до нормального вида.
Помимо выборов, которые будут в следующем году, есть просто острые политические ситуации вокруг оппозиции по итогам этих выборов. Есть возбуждаемые уголовные дела на Ройзмана. Дела на Немцова. Есть грядущий суд над Навальным. Эти вопросы задавались? Что произойдет, если те, кто завоевали определенные голоса, по тем или иным причинам окажутся за решеткой.
В.Рыжков: Задавались. Я говорил об этом с Володиным. Илья Пономарев даже такой вопрос ему задавал. Пономарев собирается идти на будущий год на выборы мэра Новосибирска. Он говорит: ну хорошо, я пойду, выберусь в Новосибирске, к примеру, а статистика показывает, что 90% мэров и губернаторов, которые не члены «Единой России» и представители оппозиции — не доработали срок полномочий. Либо их заставили перебежать в «Единую Россию», либо посадили. Он спросил, какая есть гарантия того, что он выиграет, а его не посадят?
Каков был ответ?
В.Рыжков: Не воруй! Лукавый ответ. Мы все понимаем, о чем идет речь. Лояльные Кремлю воруют нагло на глазах всего населения и спокойно живут, а на оппозиционеров ни за что фабрикуют дела. Этот вопрос повис в воздухе и никаких гарантий никто не дает. Ни по Навальному, ни по другим.
У вас есть прогнозы, чем закончится?
В.Рыжков: Я говорил Путину, что каждый такой уголовный приговор он только дестабилизирует ситуацию, он усиливает конфронтацию и подрывает доверие к власти.
Пусть правоохранительные органы доказывают, тут тоже нельзя связать руки. Некий факт избранности, то, что сотни тысяч человек отдали голоса, он тоже должен в политической системе учитываться. Хотя бы в мягкой форме.
В.Рыжков: «Кировлес» — дело сфабрикованное, выдуманное, высосанное из пальца. Никакого там состава и события преступления нет. Это все ерунда. Я очень надеюсь, что Навальный будет оправдан. Дело должно быть прекращено за отсутствием состава и события преступления. Я надеюсь, что Навальный 9 октября спокойно вернется в Москву и продолжит свою деятельность. Если нет, то будут массовые акции протеста в Москве. И я их поддержу. Нельзя сажать невиновных людей.
«У нас есть соглашение о составлении единого списка с Навальным»
Вы, в частности, не являетесь сторонником Навального. Когда партия «РПР-ПАРНАС» выдвигала его, вы были против. Сейчас по итогам выборов, вы считаете своевременным отозвать свою позицию?
В.Рыжков: Мы не комментируем, кто как голосовал. Это было закрытое заседание.
Но вы открыто об этом говорили.
В.Рыжков: Важно то, что у нас не было общей позиции. Мое мировоззрение сильно не совпадает с мировоззрением Навального. В частности, речь идет о мигрантской теме, теме национализма. Я сам сибиряк, интернационалист. Для меня национализм — это красная линия. Но партия решила так. Он был выдвинут. Я не представляю, какая бы другая партия в стране из этих 72 могла бы его выдвинуть, кроме «РПР-ПАРНАС».
Кстати, он ни разу не высказал благодарности.
В.Рыжков: Он говорил благодарности. По форме он провел блестящую кампанию. Я не видел никогда в России такой блестящей кампании, с таким количеством волонтеров, заряженных на успех. С такой четкой организацией, великолепной организацией встреч. Он огромный молодец. При том, что я не разделяю его взглядов.
А взгляды на возможность диалога с властью. Вы туда поехали, он не поехал сознательно...
В.Рыжков:Нет, это не так. Он член координационного совета оппозиции. Совет высказывался за диалог с властью, за проведение круглого стола и сам Навальный неоднократно говорил о том, что нужен такой диалог. Может за последние дни что-то поменялось, я не знаю. Но раньше его позиция была такая же, как у меня. Я не вижу никакой разницы.Что касается будущего, то в следующем году будет кампания в Мосгордуму. По спискам у «Единой России» нет ни одного шанса победить. У нас есть соглашение о составлении единого списка с «Народным альянсом», это партия Навального, и с партией «5 декабря», это партия протестующих с Болотной и Сахарова, о том, что у нас будет общий список. Я это соглашение поддержал.
У вас нет ощущения, что Навальный захочет пойти без вас? Его результат 27,5% значительно больше, чем все, что удавалось собрать любым оппозиционным силам за последнее время.
В.Рыжков:Трудно сказать, что там насчет оппозиционных сил. Мы уже много лет не можем участвовать в выборах. Только второй год, когда мы получили такую возможность. Раньше нас просто запрещали, снимали.Он может пойти отдельно. Но у нас есть соглашение, что мы пойдем коалицией. При этом остаются разные взгляды у меня и у него. Разные позиции. Но у нас очень много и общего. Это вопрос борьбы с коррупцией, это вопрос честных выборов, прозрачности власти, политической реформы, демонополизации экономики.
Есть что-то разделяющее, есть что-то общее. Есть большая вероятность, что у нас будет общий список, и он получит большой успех на выборах в Мосгордуму. Знаете, что придумали единороссы? Понимая, что в Москве их ждет крах, они срочно меняют закон. Если сейчас Мосгордума выбирается пополам: половина по спискам, половина по округам, теперь только 11 человек будет выбираться по спискам и 34 по округам.
В.Рыжков: «Власти пытаются сохранить большинство, изменив правила игры».
Они пытаются переиграть оппозицию, сделав больше округов, чтобы там получили преимущество люди с большими деньгами, либо с административным ресурсом, либо знаменитости. Рошаль, к примеру, какой-нибудь. Они пытаются сохранить большинство, изменив правила игры.
«Представьте себе коалицию «РПР-ПАРНАС» — Навальный — Прохоров»
Какие у вас отношения с партией Прохорова?
В.Рыжков: Фактически никаких отношений. Он не стал участвовать в выборах в Москве, а мы стали.
К выборам в Мосгордуму этот вопрос возникнет снова. Есть старая оппозиционная группа: вы, Немцов, остатки «Яблока»... Есть Навальный и партия Прохорова.
В.Рыжков:У Прохорова были отличные стартовые позиции на выборах в Москве. Если бы он пошел на выборы мэра Москвы, картина была бы кардинально другой. У него на старте был 21%. Он упустил свой шанс. Он мог победить Собянина в этой кампании. В.Рыжков: «Прохоров упустил свой шанс».
Что касается следующего года, то мы обязательно с ним поговорим об этом. Представьте себе коалицию «РПР-ПАРНАС» — Навальный — Прохоров.
А она возможна? До сих пор оппозиционные силы не всегда могли объединиться. А тут такие яркие новые лидеры...
В.Рыжков: Только что «РПР-ПАРНАС» и Навальный составили такую коалицию. Сам «РПР-ПАРНАС» — это коалиция трех партий. В политике все возможно. Давайте посмотрим. Если бы была коалиция, о которой мы говорим, мы могли бы получить 70% на выборах в Москве.
Факт назначения Суркова. Каков расклад сил сейчас, кто за что отвечает?
В.Рыжков:В моем понимании, сейчас там нет единого центра, который отвечает за внутреннюю политику. Сурков все-таки был более или менее центром. Все знали, что в этом кабинете все решается. А сейчас такое ощущение, что тоже, решается, но другая башня может переиграть.В этом смысле возвращение Суркова еще больше запутает ситуацию. Если он еще начнет вмешиваться… Ему вроде бы Абхазию, Осетию поручили, но если он как-то неофициально начнет вмешиваться в вопросы внутренней политики, а у него не самые безоблачные отношения с Володиным, ситуация там еще больше запутается. И это приведет к еще большему снижению эффективности их работы.
Просто Володин проводит несколько другую политику, политику обрезанных реформ, но реформ политических. Но это не его заслуга. Это заслуга тех людей, которые выходили на Болотную и Сахарова. Обратите внимание, все изменения, о которых мы говорим, начались на Болотной и на Сахарова. Все, что мы обсуждаем — последствия Болотной и Сахарова. Если бы люди не вышли — ничего бы не было.
Мое главное впечатление и вывод после Валдая заключается в том, что Путин в своем выступлении показал, что он консерватор. Он сам не хочет ничего менять. Единственный способ заставить его что-то менять — это давление улицы и давление на выборах. Только если граждане давят, требуют и добиваются, они начинают что-то делать. В этом смысле Навальный большой молодец. Он как раз лучше всех из нас организует это мирное давление людей, и он является локомотивом изменений.
Без реакции власти позитивный процесс сейчас возможен?
В.Рыжков: Да. Главное — это огромные изменения в обществе. Я об этом говорил Путину. Кто бы ни был, какая бы фамилия не была у власти или оппозиции, идут огромные изменения в обществе. Пришло новое поколение, оно требует совершенно другого государства. Оно требует подконтрольности, прозрачности, борьбы с коррупцией, честных выборов, свободы слова и невмешательства в частную жизнь людей. Людей достало, что все лезут им в карман, им в постель, им в душу и пытаются их научить жить. Это поколение пришло, и оно никуда не денется. Главный фактор российской политики — это изменение общества. Все остальное —последствия.
Реакция властей есть?
В.Рыжков: Она понимает, что что-то не так. Снизу поджаривает. Давление в котле растет. Поэтому оппозиция и говорит на Валдае. Власть это понимает. Но двигается она с огромным кряхтением, нежеланием, торможением, цепляясь за каждый миллиметр. Давление общества на улицах, на выборах, в СМИ нельзя ослаблять ни на один день.
