Экономическое преступление и уголовное наказание. Комментарий Георгия Бовта

Необходимость смягчения наказания за экономические преступления периодически признается на самом высоком уровне. Теперь с подачи президента темой занялась рабочая группа, куда входят представители силовиков и бизнеса

Очередное совещание группы намечено на 18 мая под председательством главы кремлевской администрации Сергея Иванова. Кураторство этого чиновника, отличающегося педантичностью и въедливостью подхода к порученным делам, обещает сделать процесс предельно сфокусированным на конкретных деталях и поправках.

Предполагаемые изменения в целый ряд статей Уголовного кодекса и Кодекса об административных правонарушениях говорят о том, что, если ремонт законодательства и будет косметическим, то все же существенным.

Так, предполагается поднять примерно в полтора раза сумму ущерба, при котором начинается уголовное преследование физлиц за неуплату налогов. Прежние лимиты определялись, когда доллар был в два — два с половиной раза дешевле. Крупным ущербом будет считаться 900 тысяч рублей неуплаченных налогов за три года, если это 10% от суммы уплаченных. Или 2,7 млн рублей. Особо крупный размер начнется с 4,5 млн руб., если доля неуплаченных налогов составляет 20% от подлежащих уплате, либо сумму выше 13,5 млн руб. Повышаются соответствующие потолки и для компаний. Обсуждается возможность освобождения от уголовной ответственности по «экономическим» статьям, если преступление совершено впервые, и ущерб возмещен. Предлагается сократить размер ущерба, подлежащего возмещению, с неподъемного пятикратного до более реалистичного двукратного. Зато ужесточат наказания и увеличат сроки по ряду статей, связанных с мошенничеством.

Усиление политической риторики и даже ряд практических шагов по гуманизации наказаний за экономические преступления начались еще с подачи президента Дмитрия Медведева лет пять назад. Какие-то формальные шаги были сделаны. Вопреки почти открытому сопротивлению силовых структур. Но суровая жизнь и аппетиты борцов с коммерсантами взяли свое. Только в прошлом году число уголовных дел по «налоговым» статьям выросло более чем на 60%. Хотя число приговоров только на 16%. То есть, многие дела разваливались по пути. Возможно, намекал как-то уже президент Владимир Путин, не без корыстного интереса тех, кто эти дела вел или инициировал.

На самом деле, основные проблемы отношений бизнеса с правоохранителями и силовиками лежат вовсе даже не в плоскости формального права, а в плоскости неформальных отношений «по понятиям». Давление, а то и откровенный рэкет и вымогательство, чаще всего не формализованы, происходят не в суде, а в параллельной формальному праву реальности. В которой те, кто призван охранять закон, подчас стоят над этим законом.

Сами силовые структуры в лице многих своих представителей давно вовлечены не просто в бизнес, а в бизнес крупный, в том числе, офшорный. Они стали как бы одним из «хозяйствующих субъектов» страны, имеющим собственные бизнес-интересы. При этом они вооружены, за ними стоит вся сила государственного аппарата принуждения и наказаний. Обе эти функции подчас приватизированы отдельными представителями силовых структур на местах. В этом смысле гуманизация уголовных наказаний за экономические преступления должна бы идти нога в ногу с ужесточением наказаний за коррупционные действия для тех же силовиков, особенно когда они — прямо или косвенно — заинтересованная сторона в организации того, что называется «наездом». Должна быть повышена и ответственность за неправомерные действия силовиков. Хотя это палка о двух концах, все же совсем связать по рукам и ногам их тоже было бы неправильно.

Очевидно, сохранять гармоничный баланс сил в отношениях бизнеса и силовиков должен независимый суд. Который должен следить за тем, чтобы «паршивые овцы» или «зарвавшиеся волки» по обе стороны этих отношений не плодились бы излишне и не портили общий экономический ландшафт. Однако реформа судебной системы выходит за рамки компетенции данной рабочей группы. Поэтому при всей ожидаемой успешности проведения косметического ремонта уголовного законодательства в экономической сфере, скорее всего, и дальше сохранится ныне существующая внешне парадоксальная ситуация. Когда во многих странах с инвестиционным климатом не в пример привлекательнее нашего наказания за многие экономические преступления будут посуровее российских. И разговоров о надобности смягчать наказания мошенникам и финансовым махинаторам там не ведут. Однако не ведут и разговоров о том, что бизнес в этих странах «кошмарят». Просто потому, что там выражение «идите в суд» не подразумевает издевательский посыл куда подальше.