Победит ли планета СПИД? Интервью с первооткрывателем ВИЧ

Жан-Клод Шерман: Когда мы поняли, что заболевание вызывает исчезновение белых кровяных телец, мы сразу подумали, что это может быть неизученный вид ретровируса, потому что все известные на тот момент ретровирусы не вели к гибели клетки. Я выдвинул гипотезу, что если этот вирус убивает, провоцируя иммунодефицит, нам стоит искать его не у уже больных людей, а у людей из группы риска.

В то время во Франции в группе риска были гомосексуалисты, часто путешествовавшие в США. Мы взяли первый образец крови у пациента одной из клиник, поместили его в культуру, и через 20 дней появился вирус. Это был успех, однако я забыл о том, что вирус убивает клетку. Таким образом, не успев обнаружить вирус, мы начали его терять.

Но не все так просто. Нам удалось выделить и вырастить вирус, но пациент, чьи образцы мы для этого использовали, не был болен. В нашу сторону посыпалась критика: почему вы думаете, что это именно тот вирус, который мы ищем? Теперь мне предстояло доказать, что именно этот вирус является причиной всех тех симптомов, которые присутствовали у других больных. Нас признали только после моего выступления на большой научной встрече в штате Юта, США по теме нашего вируса.

Жан-Клод Шерман: Если бы вирус пришел к нам от шимпанзе, были бы больные обезьяны, но мы их так и не нашли. На мой вопрос коллегам из Конго — «видели ли вы раньше пациентов с таким заболеванием?», мне ответили — «нет, никогда». Я думаю, вирус был завезен в Африку извне, там изменил свои свойства, потому что люди в Африке зачастую заражены большим количеством бактерий, вирусов и грибков. А дальше уже он распространился по миру. До этого вирус был не смертельным.

ВИЧ 2 действительно пришел от африканской зеленой обезьяны. Но он, в отличие от ВИЧ 1, не распространяется.

Жан-Клод Шерман: Можно сказать, ВИЧ 1 убивает дирижера оркестра иммунной системы, а ВИЧ 2 уничтожает школу дирижеров. Если убить дирижера, моментально наступает какофония, или болезнь в нашем случае, если уничтожить школу, оркестр все еще будет играть со старым дирижером.

Жан-Клод Шерман: Прошло 20 лет, но мы все еще не научились уничтожать вирус. Он очень хитрый. Обычная стратегия создания вакцины не работает, потому что он постоянно меняется. Есть великое множество его разновидностей, и стоило нам сделать вакцину от одной, как тут же появлялись другие, на которые вакцина уже не действовала. Это значит, что классический путь создания вакцины здесь бессилен. Нужно думать иначе. А именно — найти нечто общее между всеми разновидностями вируса.

Есть больные ВИЧ двух типов. Одни очень быстро проходят путь от заражения ВИЧ к иммунодефициту. Я называю их прогрессорами. Есть другой тип пациентов, которые и через 10 лет после заражения ВИЧ не продвинулись к иммунодефициту ни на шаг. Их я называю нон-прогрессорами. Когда я их изучал, то понял, что большинство нон-прогрессоров обладают антителами, которые предотвращали размножение вируса.

Новый путь для создания вакцины заключается в том, чтобы использовать не что-то запрограммированное в геноме вируса, а что-то, что он не сможет изменить в процессе мутации.

Но особенность нон-прогрессоров не только в антителах. Чтобы проникнуть в клетку, вирусу необходимо установить связь между молекулой клетки CD4 и рецептором в ядре. У людей с генетической мутацией этого рецептора вирус не может проникнуть в клетку и, соответственно, не может ей навредить.

В связи с тем, что вирус постоянно меняется и мутирует, становится резистентным к терапии, единственный радикальный путь — это вакцина.

Жан-Клод Шерман: Компании инвестировали большое количество денег в разработку вакцины, но все проекты провалились. Теперь мало кто хочет в это вкладывать.

Вакцина будет дешевой. А вот что действительно принесет деньги, так это лечение уже зараженных людей с помощью антител. Тогда цена на лечение будет высока. Она будет постоянно расти.

Я занимался разработкой антител. Для того чтобы выработать антитела, мы брали зараженные клетки у пациента, помещали их в культуру, делали клетку бессмертной, и она продуцировала для нас антитела. Затем мы отделяли геном этих антител и помещали в культуру. Нам удалось это с клеткой насекомого. Но наш инвестор сказал, что «клетка насекомого не годится, ее нельзя применить для лечения людей», тогда мы стали использовать клетку млекопитающего. В течение 3-х лет у нас ничего не получалось. Антитела продуцировались, но моментально выпадали в осадок. Таким образом, вместо чистого раствора у нас получался мутный. А вводить мутный раствор пациенту мы не могли. В конце концов, пригласили консультанта из США, и он сразу же сказал: это невозможно сделать, потому что когда антитела, сталкиваясь, связывались, и получался осадок. Таким образом, мы потеряли 3 года. А это огромные деньги. После этого инвесторы с нами распрощались.

Жан-Клод Шерман: Сейчас с российскими учеными мы занимаемся совместными разработками. Проблема создания вакцины в том, что трудно найти людей со свежими идеями, нестандартным мышлением. В России много талантливых ученых. Я решил начать все с нуля.