Декрет Кехмана: что ни театр, то абсурд. Комментарий Георгия Бовта

Вся жизнь Кехмана — сплошное представление. Он не только поработал гендиректором храма Мельпомены, в котором со скандалом сняли возмутившую РПЦ постановку «Тангейзер», но также был худруком Михайловского театра. При этом перед назначением в Новосибирск деятель находился в предбанкротном состоянии. Это почему-то не учли

Из Новосибирска пришла неожиданная новость. Оказалось, что генеральный директор Новосибирского театра оперы и балета Владимир Кехман ушел в декретный отпуск. При этом сам он, бывший глава компании-импортера фруктов, уже был признан банкротом: бизнесмен задолжал банкам около 9 млрд рублей. По российскому законодательству такой человек три года не может занимать руководящие должности. Но что же дальше будет с Новосибирским театром, куда Кехман был назначен в 2015 году после скандала вокруг оперы «Тангейзер» в постановке Тимофея Кулябина? Ситуацию комментирует Георгий Бовт.

Не успела публика перевести дух от драматических событий вокруг «Гоголь-центра» в Москве, как подоспела новая постановка — на сей раз не столько тяготеющая к жанру драмы, сколько к абсурду. И тут надо признать несомненную творческую роль самого Владимира Кехмана, которому довелось работать не только в качестве гендиректора театра и не только в Новосибирске, но и в самом Петербурге, и даже целым художественным руководителем Михайловского театра. Он драматургически довольно интересно выстраивает свою жизнь. Хотя Кехман — банкрот, и у него до недавних пор вычитали ежемесячную зарплату миллион рублей, свой заслуженный в нашей стране равенства полов декретный отпуск он проводит не в России с ее неблагоприятным во всех смыслах климатом, а «то ли в Ницце, то ли в Сан-Тропе». То есть в более теплых и благословенных краях.

Назначение Кехмана гендиректором Новосибирского театра в марте 2015 года также не обошлось без драматургии. Предыдущий руководитель театра Борис Мездрич был уволен из-за того, что постановка оперы «Тангейзер» не понравилась представителям Русской православной церкви как оскорбляющая образ Иисуса Христа. Поэтому первое, что сделал Кехман, придя в театр, — снял «богохульный спектакль». Второй его шаг — он обещал поставить балет «Медный всадник». Однако затем потянулись суды о банкротстве, распродажи имущества. В общем, из всех искусств для Кехмана на какое-то время искусство судебное стало наиважнейшим. Он ведь, будучи человеком разносторонне одаренным, долгое время совмещал с околотеатральной деятельностью импорт фруктов, будущим владельцем одной из крупнейших компаний-импортеров JFC.

Если бы сейчас на дворе стояли советские времена, то кандидатура Владимира Кехмана рассматривалась и утверждалась бы как минимум на бюро обкома КПСС, но, скорее всего, вопрос бы решали в Москве, причем на уровне ЦК КПСС. Это его номенклатурная планка. В этой связи, конечно, сегодня логично было бы рассматривать кандидату Кехмана и прочих руководителей театров на каком-нибудь бюро церковного Синода, чтоб уж точно театральные постановки никого не оскорбляли. Впрочем, и уровень министерства культуры под водительством Владимира Мединского тоже хорош. Но сказалось все же некое упущение: когда принимали решение «бросить на Новосибирск» именно Кехмана, то не учли его предбанкротное состояние. Не говоря уж о том, что не могли предвидеть декретный отпуск ответственного работника. Возможно, посоветуйся министерство культуры с условным «бюро Синода РПЦ», предварительная оценка назначенца была бы более адекватной. Батюшки бы уж спросили у него на собеседовании, не склонен ли он, скажем, к излишней наживе, от которой до растраты бюджетных средств, как мы знаем по другим театральным примерам, рукой подать.

Впрочем, главное, что назначенец исполнил все ожидавшиеся от него политические ритуальные танцы: снял сомнительные с точки зрения соответствия устоям и скрепам, а также вкусам РПЦ спектакли, сделал ряд важных политических заявлений. Например, о том, что готов сотрудничать с театрами не только Сибири, но и Китая и Казахстана, кроме того — сделать Новосибирский театр членом «святой троицы» наряду с Большим театром и Мариинским. Будучи человеком дела, он также провел ребрендинг, и теперь вместо Новосибирского государственного академического театра оперы и балета сибирский храм Мельпомены называется Новосибирский академический театр оперы и балета. Более ничем знаменательным сей эффективный менеджер не запомнился, и на смену ему уже пришел другой — Снежана Любарь, бывший региональный менеджер по персоналу пивоваренной компании «Балтика». Она точно знает, что надо требовать долива пива после отстоя пены. С каковой просьбой, вероятно, теперь и отправится в министерство культуры.