Можно ли назвать документальное кино жанром для всех? Как на его популярности сказывается разница в менталитете и культуре? С основателем и директором Центра документального кино Софьей Капковой беседовал главный редактор Business FM Илья Копелевич
Директор Центра документального кино (ЦДК) Софья Капкова. Фото: Александр Щербак/ТАСС
Основатель и директор Центра документального кино Софья Капкова рассказала Business FM о «кино не для всех», а также об отношениях с государством и Музеем Москвы.
В былые годы словосочетание «Центр документального кино» никому бы не бросилось в глаза, у нас была Центральная студия документальных фильмов, а сейчас это место единственное в Москве, может быть, даже и в России, и оно пользуется популярностью. Софья, за эти пять лет сложилось ядро аудитории, близкое к аудитории «Гоголь-центра» или таких же других прогрессивных мест? Расскажите, как оно возникло и почему стало ценным именно для этой публики?
Софья Капкова: Во-первых, спасибо. В вашей оценке есть и добрые слова, мы действительно работаем для того, чтобы у людей складывалось именно такое впечатление о площадке. Мы появились пять лет назад в Музее Москвы, это был не первый проект Центра документального кино. Там открылись как первый в России кинотеатр. Он подразумевает определенное количество сеансов, а именно — пять, мы работаем без выходных и показываем максимально большое количество фильмов, произведенных на рынке документального кино. Год назад, даже уже два, мы добавили некоторые фильмы, которые уже не относятся к документальному кино, но являются продуктом авторского кинематографа. Мы показываем кино не для всех.
Документальное кино — жанр для всех?
Софья Капкова: Так же, как в игровом кино, есть фильмы для семейного просмотра, есть рассчитанные на массового зрителя, в документальном кино есть замечательные продукты про динозавров или окружающий мир, при просмотре которых вы с удовольствием проведете время со своими детьми и получите массу удовольствия.
В России, как я представляю, не очень много снимается сейчас документальных фильмов. Это вообще не коммерческая вещь сейчас. Леонид Парфенов снял, про Бориса Немцова было снято документальное кино, все у вас можно было посмотреть. Российских картин вообще не хватит на какой-то полноценный репертуар для такого центра, как ваш. Откуда вы черпаете тогда картины, которые будут релевантны для вашей публики?
Софья Капкова: Да, конечно, невозможно построить свой репертуар только на российских картинах, и самое главное — это еще и неправильно. Это как читать только русские книжки или ходить на выставки только русских художников...
Понятно, все-таки свое всегда ближе, тем более, наша жизнь настолько богата всякими событиями, что вроде бы на это в первую очередь пошли бы.
Софья Капкова: На самом деле нет, вы здесь заблуждаетесь, потому что еще до того, как мы открылись, первый вопрос был «Что мы будем показывать?» Чтобы показывать что-то, нужно иметь на это разрешение. Это была самая большая и сложная задача, на самом деле, гораздо более трудоемкая, даже чем найти деньги на то, чтобы проект запустить. И я ходила сама лично к российским продюсерам, к дистрибьюторам, режиссерам и говорила: «Ребята, я придумала такую историю, вот концепция, вот мы хотим сделать такой клуб, где мы будем демонстрировать ваш продукт и будем правильно это показывать». В документальном кино есть одна особенная специфика — его всегда лучше показывать с неким разъяснением, проводить определенные дискуссии. Очень редко, когда вы посмотрели кино, а после титров встали и пошли, и живете своей дальнейшей жизнью. Как правило, кино остается с вами. Есть такое послевкусие и мыслительный процесс происходит даже не во время просмотра кинофильма, а потом. Иногда люди возвращаются спустя несколько дней, у нас так часто бывает. Иногда приходят и пересматривают кино и говорят: «Вы знаете, я посмотрел, не понял, но здесь подумал, можно я посмотрю еще раз?» Это тоже реальная история в документальном кино. Когда мы запускались, ходили как к российским дистрибьюторам, режиссерам и продюсерам, так и к западным. И нас поддержали не все. Западная индустрия, поскольку там производится продукта в десятки раз больше, чем в России, и у них есть рынок, они тоже работают по стандартной схеме. Если вы хотите показать кино в России, покупаете права, становитесь единственным эксклюзивным дистрибьютором. Но, несмотря на то, что цены на покупку прав на порядок меньше в сравнении с игровым кино, тем не менее, для такой маленькой институции, как мы, это большие деньги.
Потому что это кино нигде, кроме как у вас, в России, не покажут вообще...
Софья Капкова: Просто вопрос рентабельности, поэтому я это все объясняла людям. Сначала это было довольно сложно понять, потому что я приводила также цифры, статистику. Если взять нашумевший фильм про Эми Уайнхаус, на который мы купили права, он собрал в России 8 млн рублей, как и в Америке. Так вот наше было ноу-хау, когда мы приходили к крупным компаниям и говорили, что не сможем купить права, потому что это невозможно окупить в России. Что же делать? Мы стали работать по таким схемам, многие, я им благодарна до сих пор, стали с нами сотрудничать и давать нам свое кино. Мы продавали билеты, возвращали. Я брала на себя обязательства, что мы точно вернем 50% от всех проданных билетов. И, в принципе, российский рынок западным компаниям очень интересен.
Сколько стоит у вас билет?
Софья Капкова: 300-400 рублей, плюс есть социальные льготы для пенсионеров или студентов. Но у нас очень маленький зал. Если вы там были, это всего 90 мест плюс подушки, итого 120, именно поэтому мы очень часто выходим за пределы ЦДК нашей площадки и идем в гости к партнерам. Фестиваль «Центр», фестиваль документального кино о городской культуре будет открываться на «Стрелке», потому что она вмещает больше людей. Или, предположим, у нас есть программа об искусстве, в течение лета мы показывали фильм, у нас была такая рубрика, программа «Кино о кино». Документальное кино мы показывали на летней площадке «Гаража». И зритель идет, зритель есть, и зрителей больше, чем 90 мест в нашем зале. Но, как вы правильно заметили, российского документального контента немного.
Как раз в эти дни проходит фестиваль «Центр». Вы уже сказали, он посвящен теме городской культуры. На его примере покажете, кто что снимает, и что вы демонстрируете?
Софья Капкова: Во-первых, этот фестиваль отличается от всех других, которые происходят на нашей площадке, поскольку мы делаем его лично, это такой наш ребенок. То есть мы выступаем кураторами. Мы не берем на себя такую миссию: это не показываем, про это не рассказываем. Мы стараемся предоставить зрителю максимальную возможность выбора. «Центр» — это сегментированный контент. Это документальное кино о городской культуре и жизни современного общества. Фестивалю четыре года. Мы делаем его сами вместе с нашим главным партнером — Музеем Москвы. В этом году в программе 12 фильмов всего и четыре программы. Есть программа «Культура», есть программа «Киноархив», «Общество» и «В центре внимания». Работа, которая нравится лично мне, фильм называется «Внутренняя работа». Это фильм о заключенных, которые отбывают свое наказание в американской тюрьме, многие из них насильники, то есть люди, которые совершили тяжкие преступления. Они проходят раз в год четыре дня групповой терапии, психотерапии. И к ним в группу приходят люди, которые живут за пределами тюрьмы и не совершали никогда никаких правонарушений. В фильме вы видите, как на экране за час эфирного времени эти брутальные, тяжеловесные мужчины с выражением лица, которое не выражает ничего, к концу фильма оказываются...
Божьими одуванчиками?
Софья Капкова: Я бы не назвала это «божий одуванчик», но нежная Герда просыпается в каждом из них. Это довольно интересный эксперимент, и мне кажется, что в России очень многим фильм «Внутренняя работа» неплохо посмотреть, поскольку у нас с внутренней работой не очень.
Известность вашего музея растет, о нем пишут в интернете и в газетах, разные люди начинают присматриваться к тому, что же вы там показываете. С этого момента есть документальные фильмы, снятые в России ли, за рубежом ли, о которых вы подумаете: стоит ли их ставить в репертуар, если к вам уже приковано внимание не только вашей целевой аудитории, которая все это любит, а более широкой, которая будет, возможно, с других позиций все это оценивать? Я даже не буду перечислять сложные темы, которые по-разному воспринимаются в нашем обществе, такой риск существует для вас, как вы с ним справлялись бы?
Софья Капкова: Когда мы только задумывали эту идею, мы ее успешно реализовали. Есть стереотипное мышление: документальное кино — это тяжело, иногда плохо снято, нецензурная лексика, социальное кино, депрессия.
Там могут быть болезни, язвы общества и вообще вещи, о которых у нас не очень принято говорить, а где-нибудь во Франции принято. И есть разница менталитета и культуры.
Софья Капкова: Это так называемое стереотипное мышление. Документальное кино гораздо шире, чем спектр проблем и вопросов, которые мы только что с вами осветили. Поэтому когда мы открывались, мы и говорили, что будем привозить в Россию западное документальное кино, не потому, что мы не патриоты, а потому что западные крупные компании вкладывают довольно большие бюджеты в производство фильмов, так называемых документальных блокбастеров, фильмов, которые рассчитаны на детей, на бабушек, на нас с вами. Понятно, что у нас есть довольно большой сегмент фестивального кино или кино социального, мы его тоже показываем. Но наряду с этим, это как раз то, за что нас не любят документалисты российские, потому что они как раз считают, что мы немножко стараемся сгладить углы. Предположим, когда мы открывались, был очень успешный фильм — «Самозванец», это тоже был номинант на премию «Оскар». История про то, как молодого мальчика, подростка дождливой ночью в Испании обнаружила полиция. Не очень было понятно, откуда он взялся, что с ним произошло. И дальше история разворачивается, выясняется, что в детстве его украли, похитили, потеряли в Америке. В кадре происходит встреча этого мальчика, полицейских. Он находит свою семью, она его принимает или не принимает, дальше происходит расследование частных детективов: а что же действительно с ним случилось? Кто был в Америке, понимает, что в Америке городские новости — это очень важная культура. Если вы живете в небольшом городке, это событие больше, чем война...
Чем Северная Корея даже сейчас.
Софья Капкова: Именно так, да, поэтому это главное событие в этом городе. Понятно, что все жители в него вовлечены, ну и по названию фильма понятно: «Самозванец» — значит, здесь есть какая-то интрига. Кино классное, легкое. И если вы никогда не смотрели документальное кино, или у вас есть ребенок с предубеждением, и он скажет: документальное кино — это скучно, не интересно, покажите ему «Самозванца». Я уверена, что он захочет посмотреть что-либо еще. Или фильмы, где снимаются звезды Голливуда, или фильмы Леонардо Ди Каприо — он сам как продюсер производит документальное кино. Мы стараемся показать разные форматы, разные направления, но в основном мы ориентируемся на что? Что зритель, который к нам приходит, для нас — дорогой гость. Во-первых, он потратил деньги и купил билет. Во-вторых, что самое ценное, он потратил свое личное время. Фильмы мы показываем с субтитрами на иностранных языках, соответственно, это человек, который, как правило, говорит на иностранном языке или привык к иностранной речи, который много путешествует, образованный, неравнодушный. Как раз в начале вы говорили про ядро аудитории, вот ядро — это именно неравнодушный, необразованный, интересующийся москвич, поскольку мы находится в центре города. А в зависимости от той или иной тематики — предположим, у нас были проекты, мы показывали фильмы про сноубордистов. Реальная история — к нам приходили ребята в шлемах и с досками, потому что был декабрь. Они приезжали откуда-то, я не знаю, где в Москве катаются, приходили к нам смотреть кино, потому что им кто-то рассказал. Опять же, вопрос: как люди получают информацию про показы? Если вы берете, условно, так называемое нишевое, которое интересно определенной узкой аудитории, то у них очень развито сарафанное радио. Или вы показываете кино про сникерсы, и у вас весь кинозал забит подростками, поскольку для них это вообще отдельная субкультура — кроссовки и все, что с этим связано. Или мы показываем фильм про Рудольфа Нуреева, как это было пару лет назад, и у нас очередь в кассу выстраивалась из такого интеллигентного вида женщин преклонного возраста. По осанке было видно, что многие из них сами прекрасно были знакомы когда-то с балетом. То есть это очень разное. Ядро одно, а вот эти лепестки каждый раз в зависимости от тематики фильма меняются.
Коль скоро вы напомнили про бизнес, хотя мне кажется, что все-таки цель вашего мероприятия не извлечение прибыли, а просто самостоятельное плавание...
Софья Капкова: Это некоммерческая организация.
Да, самостоятельное плавание. Вы частная организация. Но вас приютил государственный Музей Москвы.
Софья Капкова: Да.
Поэтому про ваши отношения с государством в общей форме я вас хочу спросить.
Софья Капкова: На самом деле, все началось немного раньше. Был холдинг РИА Новости. В тот момент я была главой дирекции документальных проектов этого холдинга.
Приглашали смотреть кино. Многие мои коллеги ходили, я лично нет.
Софья Капкова: Первый проект — это был открытый показ, еженедельный продукт. Была дискуссия. Модератор — Катя Гордеева. Там как раз в основном уклон был на социальное общественно-политическое кино. Так вот, в тот момент, когда я пришла работать в РИА Новости, между РИА Новости и Москвой уже были договоренности о том, что это был такой рассвет, знаете, всевозможных институций культурных, которые в Москве открывались. И у них была договоренность о том, что они совместно сделают что-то вроде такого интеллектуального клуба, центра. В Москве таких площадок не хватает. Когда я пришла туда работать, я сказала: давайте сделаем центр документального кино. Чем мы хуже Нью-Йорка или Берлина? Почему в Сингапуре есть, а у нас нет? Мы взяли за основу несколько похожих проектов. И стали этот проект реализовывать. Но в процессе, поскольку, как вы знаете с РИА Новости...
Произошли определенные кадровые изменения...
Софья Капкова: Да, определенные изменения. Стало понятно, что новому холдингу в новом виде РИА Новости было не нужно. Мне было ужасно жаль, что эта идея теряется. Я ушла из холдинга, организовала компанию.
Но переехали вы буквально на сотню метров физически.
Софья Капкова: Да, потому что, когда мы искали площадку, опять же, это было до того, как ушла, у нас было несколько вариантов, кинотеатры, которые находились за пределами Третьего транспортного кольца. Я объясняла, что это невозможно, должно быть очень центральное место. И, на самом деле, очень интересна судьба этой площадки. Когда я пришла в Музей Москвы, там был кинозал, он существует до сих пор, такой лекторий. Мало кто об этом знает. Изначально мы планировали, что будем на этом месте формировать программу, показывать кино. Когда я туда пришла, оно было какое-то ветхое…
Слово «лекторий» не рождает теплых чувств. Хотя нынче оно опять модно.
Софья Капкова: Не рождает. Хотя, казалось бы, все удобство рядом, центр, музей. Казалось, все здесь. Я как-то жутко расстроилась и стала разговаривать с директором музея — ну как, у вас такое большое пространство, жалко. И она ответила: да-да, у вас такая идея хорошая, в одном из зданий, как раз где находился действующий кинозал, есть пустое пространство, мы не знаем, что с ним делать, там точно ничего не получится, но, если хотите, можете посмотреть. Когда я туда зашла, поняла: это ровно то, что мы искали.
Меня все-таки главным образом, если сделать историю короткой, интересует ваше отношение с государством, поскольку вы все-таки находитесь в государственном музее. То, что вы показываете, интересно той части публики, которую можно назвать культурной элитой, можно назвать креативным классом, но ее взгляды и вкусы не всегда отражают взглядаы и вкусы большинства, о котором государство заботится и чьи взгляды, естественно, поддерживает в первую очередь. Поэтому, собственно, вопрос об этом. Комфортно ли вам на государственной площадке?
Софья Капкова: Очень комфортно.
Это главное.
Софья Капкова: Нам очень комфортно, потому что мы за консолидацию, мы за сотрудничество, мы партнеры. У нас есть, с одной стороны, бумажка — знаете, это важно в нашей стране. Без бумажки ты известно, кто. У нас есть договор, согласно которому мы находимся на этой площадке на определенных условиях и выполняем определенные обязательства. Соответственно, точно так же, если бы здесь был, наверное, директор Музея Москвы, скорее всего, этот вопрос был бы адресован к ней. Она бы вам сказала, нравится ли им наше сотрудничество, удовлетворены ли они тем результатом. Задача, которую они ставили перед нами, помимо того, что мы запустим постоянный показ документальных фильмов, помимо того, что мы запустим дискуссионные клубы и так далее — мы привлечем новую аудиторию, они эту новую аудиторию хотели привлечь на территорию музея. Мне кажется, это получилось, потому что Музей Москвы открывался в таком смысле: существовал, но помимо реконструкции у них была еще реформа. Не совсем корректно меня спрашивать, но у них запускались новые выставки, было понимание о том, что им нужно. Что Музей Москвы — это не только музей, где только про историю Москвы, это чуть больше. Поэтому наше соседство вполне комфортное. У нас бывают совместные мероприятия на летней площадке. Несколько лет назад мы показывали кино — архивное, черно-белое, оцифрованное, немое. И Музей Москвы со своей стороны выступал партнером, композитор написал новую свежую музыку.
Все понятно. И все-таки, вы организация частная, нишевая, клубная, а государство — это государство, вне зависимости от личных взглядов директора того или иного, вы подразумеваете возможность, что в какой-то момент вам придется сняться и уйти?
Софья Капкова: Конечно. Когда вы снимаете квартиру, у вас не возникает же вопрос — вы относитесь к этому месту, как к своему дому, но при этом понимаете, что вы в гостях. Мы все равно в гостях, поэтому мы соблюдаем правила.
Ну что же. Слава Богу, что сейчас вы находитесь в самом центре и кое-что принесли Москве, то, чего она была до сих пор лишена.
