16+
Пятница, 29 марта 2024
  • BRENT $ 87.07 / ₽ 8033
  • RTS1128.26
16 февраля 2018, 13:17 Финансы

Силуанов рассказал, как может пройти внутренняя налоговая амнистия

Лента новостей

«Санкции за неуплату налогов могут быть амнистированы, но сами налоги должны быть заплачены», — заявил министр финансов в интервью Business FM

Министр финансов РФ Антон Силуанов.
Министр финансов РФ Антон Силуанов. Фото: Стоян Васев/ТАСС

Часть 1

Часть 2

Какими могут быть условия готовящейся так называемой внутренней амнистии? В чем цель второй амнистии капитала? На эти и другие вопросы в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу ответил министр финансов Антон Силуанов в кулуарах Российского инвестиционного форума в Сочи. Говоря о новых евробондах, глава Минфина особо отметил, что они будут абсолютно рыночным, торгуемым инструментом и их предложат не только россиянам, но и зарубежным инвесторам.

Вскоре заканчивается цикл правительства, созданного шесть лет назад. На эти годы пришлись очень серьезные изменения во внешнем положении России, во внутреннем, в ценах на нефть. Поэтому сейчас, отматывая чуть-чуть назад, к 2013-2014 годам, как бы вы сформулировали, как изменился бюджет с этой отметки, отсечки, ведь все и в стране, и вокруг нее изменилось? Какие главные отличия бюджета 2018-2019 годов от того, что было в 2013-2014 годах?

Антон Силуанов: Произошли серьезные изменения бюджетной политики. В первую очередь, если мы вспомним 2013-2014 годы, бюджет формировался в совершенно других внешнеэкономических условиях, при цене на нефть 100 и более долларов за баррель. И было такое благостное ощущение, что мы вроде как и росли тогда, около 2%, вроде все нормально, и тот кризис, как мы его называем — а это на самом деле не кризис, а простая корректировка и корреляция цен, исходя из ситуации в мировой экономике, из роста добычи нефти, что, если посмотреть тренды, было прогнозируемо, привело к тому, что последствия для бюджета были очень существенны.

В прошлые годы и в этот раз мы на те же самые грабли наступали, такие последствия от снижения цен для бюджета были катастрофическими: мы тратили резервы в огромных количествах, по 6-7% ВВП в год, и последствия для макроэкономики сказывались таким образом, что у нас резко росла инфляция, резко происходило обнищание населения, снижались реальные доходы населения, предприятиям приходилось помогать и с точки зрения доступа к валюте для расчета по валютным обязательствам, и происходило резкое снижение темпов роста экономики от плюсовых до минусовых значений, причем очень существенное. В этот раз мы, столкнувшись с такими же вызовами, не пошли на такое смягчение бюджетной политики.

Мы, по сути дела, выстояли с точки зрения неувеличения расходов бюджета, не пошли на гонку за возможной инфляцией и на гонку увеличения расходов в стремлении закрыть бюджетными деньгами те потребности, которые возникали в различных отраслях, в различных сферах, и это помогло нам выстоять с точки зрения дальнейшего выхода из этой кризисной ситуации. Вы прекрасно знаете, что у нас падение поступления валюты в нашу страну по балансу было одним из наибольших за последний кризис, начиная даже от кризиса, когда было снижение цены на нефть на закате Советского Союза, и это явилось одной из причин развала Советского Союза. Сейчас, наоборот, мы не начали раздувать расходы, консолидировались, провели реформу в области ограничения бюджетных расходов, Центральный банк провел либерализацию валютного курса.

Вся эта совокупность мер дала следующие результаты: мы быстро вышли из пике экономического падения и перешли к росту за полтора-два года (такого не было в предыдущие разы, когда мы заливали бюджетными деньгами кризис); мы провели либерализацию валютного курса рубля, сделали курс плавающим, быстро сбалансировали платежный баланс страны и не стали тратить резервы, как это было бездумно сделано в предыдущие периоды, что все равно, в конце концов, приводило к обвалу курса рубля. Это с учетом принятия ряда структурных реформ позволило сейчас ограничить траты резервов за период кризиса и наращивать эти резервы. Мы в прошлом и этом году вместо одних трат резервов еще и пополняли нашу копилку. А в этом году, считаем, чистые нетто-траты будут у нас не траты, а, наоборот, накопления резервов.

Мы перешли от прямой зависимости бюджета от цен на нефть. Я не могу сказать, что Россия была, как Венесуэла, но и не была, как Норвегия. Если раньше 60% доходов федерального бюджета формировалось за счет нефтегазовых доходов, поступлений, то сейчас мы достигли обратного результата, когда 60% бюджетных доходов формируются за счет ненефтегазовых доходов. То есть мы сократили так называемый ненефтегазовый дефицит где-то с 13% до 7% в настоящее время и ставим себе задачу обеспечить в 2019 году ниже 6% — 5,9%.

Это приводит к тому, что колебания внешнеэкономической конъюнктуры, в том числе санкции, которые вводятся в отношении России, становятся менее чувствительными и меньше влияют на финансы страны, экономику, меньше влияют на реальные доходы населения.

Да, мы в последнее время практически не увеличивали расходы. Многие нас критиковали, что надо поддерживать рост, поддерживать экономику, социалку. Но если бы мы накачивали экономику и социалку бюджетными деньгами, мы бы никогда не снизили инфляцию, мы бы никогда не сократили процентные ставки, которые сейчас снижаются, мы никогда бы не обеспечили рост реальных зарплат населения, который мы видим за прошлый год, и верим, что в этом году будет рост реальных зарплат и реальных доходов населения, что тоже очень важно.

Мы прошли через очень сложный период, по сути дела, выстояли перед теми вызовами, которые раньше решались совершенно другим путем и имели гораздо более глубокие и негативные последствия. Сейчас я хочу сказать, что правительство выстояло перед этими угрозами и мы создали основу, финансовую устойчивость для новой работы правительства. Можно сказать, что мы передаем финансы страны, бюджет страны новому правительству в здоровом виде, готовом к любым испытаниям без последствий для финансовой системы. Это, кстати говоря, очень большая заслуга правительства, это дорогого стоит.

«В 2018-2019 годах доля нефтегазовых доходов будет снижаться до трети всех поступлений»

Поговорим про простые цифры. Мне кажется, что изменение пропорций нефтегазовых и ненефтегазовых доходов в бюджете с 60% на 40% поменялось буквально в 2015 году. А если теперь представить этот бюджет как таковой?
Антон Силуанов: В 2015 году не менялось. Поменялось в 2017 году и где-то в 2016-м: цены на нефть просели, просели нефтегазовые доходы, а в 2017 году, когда цены на нефть начали расти, мы как раз эти нефтегазовые доходы не стали тратить, и их доля как была около 40%, так и осталась, чуть-чуть подросла, на 1-2%, но это абсолютно некритично, поскольку даже в условиях цен на нефть 60-70 долларов за баррель доля нефтегаза осталась такая же, как и была при низких ценах в 2016 году.
Это благодаря бюджетному правилу. Но я вначале спрошу все-таки про распределение доходов в бюджете. Первое, что приходит в голову: просто цены на нефть упали, соответственно, нефтегазовые доходы сократились, и их доля в бюджете тем самым сократилась или же какие-то другие факторы привели к такой пропорции? Может быть, мы за эти годы вообще сократили долю бюджета ВВП благодаря экономии расходов или мы заместили ненефтегазовую часть расходования наших резервов за это время? Или вдруг у нас просто налоговые поступления от других секторов экономики значительно выросли? Что внесло вклад в то, что сейчас пропорция 40% на 60%, а не наоборот, если посмотреть в ретроспективе?
Антон Силуанов: 40% на 60%, повторю, возникло в 2016 году при снижении цен на нефть. Просто снизились нефтегазовые доходы. В 2017 году 40% на 60% сложилось исходя из того, что мы приняли бюджетное правило и договорились, что все доходы выше 40 долларов за баррель забираем в резервы. В 2018-2019 годах доля нефтегазовых доходов будет сокращаться, будет снижаться примерно до трети от всех доходных поступлений. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, в результате чего это было достигнуто, если в 2016 году это исходило из конъюнктуры...
А можно я совсем точно сформулирую вопрос? За это время выросли ли налоговые поступления от ненефтегазовых отраслей? Это, может быть, самый главный знак оздоровления бюджетной системы.
Антон Силуанов: Безусловно, вы правы. Даже в условиях снижения цен на нефть налоговые поступления от так называемых ненефтегазовых отраслей росли. Связано это в первую очередь с мерами, которые мы принимаем по администрированию собираемости налогов. Это, конечно, усилия налоговой службы, которые все отмечают. С одной стороны, мы видим, что налоговая служба, как раньше говорили, совершенно не кошмарит бизнес. А с другой стороны, через информационные технологии, через работу с новыми технологиями мы стали лучше собирать НДС, поскольку стали видеть все цепочки платежей. Через взаимодействие с ФНС, ФТС мы начали проводить прослеживаемость товаров, которые поступают к нам по импорту, и лучше стали администрировать доходы. Это два наших ключевых администратора. Мы наводим порядок на алкогольном рынке с точки зрения акцизов. Второй год подряд акцизы не растут 30% год к году. Все эти меры по улучшению администрирования дали рост налоговых доходов, не связанных с нефтью, примерно на один с лишним пункт ВВП. Уверен, что у нас еще есть большие резервы, чтобы наращивать доходы именно за счет...
Собираемости.
Антон Силуанов: Да, мы будем больше брать налогов с того сектора, который сегодня еще пытается уклоняться от соблюдения налогового законодательства. Есть очень большие резервы. Задача, которую мы ставим на 2018-й, 2019-й, предстоящие годы, — как раз изменение налогового законодательства, над чем мы сейчас работаем. Это должно привести к тому, что уклоняться будет либо просто невозможно, либо невыгодно. Такие изменения в налоговые законы мы сейчас готовим.

«Санкции за неуплату налогов могут быть амнистированы, но сами налоги должны быть заплачены»

Я знаю как минимум нескольких предпринимателей, которые работали в сфере, близкой к «серой» или «полусерой», и под конец года они мне рассказывали, что все, наступает тотальное «обеление». Сейчас не надо встречные проверки проводить, кто что обозначил, все автоматизировано и видно, надо выходить из тени, только цены будут немного расти. Это все, кто занимается бизнесом, реально почувствовали, и поэтому предприниматели задают вопросы не о внешней амнистии для тех, кто деньги где-то давно за рубежом держал, а о внутренней амнистии: ребята, давайте мы начнем с белого листа, мы «обеляемся», мы готовы платить, все показать, как есть, все реальные контрактные цены, но только не сажайте за прошлое.
Антон Силуанов: Вопрос такой амнистии действительно обсуждался на съезде Российского союза промышленников и предпринимателей, на встрече президента с бизнесом. Здесь две составляющие. Первая: если бизнес готов заплатить налоги и, раскрывшись за предыдущие периоды, обращается с просьбой о неналожении взыскания и штрафов за то, что в предыдущие годы он не платил налог, но заплатит эти налоги, то это позиция, о которой можно разговаривать. Если бизнес хочет сказать: спишите нам то, что мы не заплатили, это, на мой взгляд, неконкурентная позиция, потому что все предприниматели должны платить налоги. Кто-то платил за тот период, если кто-то не платил, то заплати штрафы. Да, действительно, мы готовы рассмотреть с тем, чтобы это каким-то образом, условно говоря, амнистировать.
Приведу другую ситуацию. Во многих секторах, которые близко к земле и связаны с кэшем, в документах показывали одну цену, а в реальности она была другой. Если они сейчас все переведут на бумагу, в принципе любой, кто захочет поворошить назад, может очень далеко уйти. Но они же тогда налог даже в цену не закладывали. Много таких секторов, которые действительно жили так, и они сейчас с этой головной болью ходят, чувствуют, что дальше так нельзя, готовы выходить абсолютно на свет, но боязно, что будут последствия.
Антон Силуанов: Мы можем здесь подумать о каком-то налоговом периоде, за который налоги должны быть все-таки заплачены, а дальше этого периода мы заглядывать не будем, условно говоря. Но, на мой взгляд, принципиально важно то, что прощать неуплату налогов, списывать задолженность по налогам таким образом неправильно. Это и дает неправильные сигналы на будущее, создает неконкурентную среду среди тех, кто исправно платил налоги. Мы здесь, получается, поощряем тех, кто эти налоги не платил. Поэтому я считаю, если говорить об амнистии, то можно говорить о том, что санкции за неуплату налогов могут быть каким-то образом амнистированы, а сами налоги должны быть заплачены.
Но эта тема сейчас находится в повестке?
Антон Силуанов: Да, действительно.
А это, кстати, как раз не самый крупный бизнес. Не самый малый, но и не самый крупный. Им это, наверное, будет важно узнать.
Антон Силуанов: Кстати, важно и по малому бизнесу навести порядок. Все меры, которые мы принимаем по администрированию... Например, маркировка меховых изделий в семь раз увеличила легальный оборот меховых изделий, а налогов мы практически не получили. Почему? Потому что на конце цепочки продаж стоит малое предприятие с использованием режима ЕНВД (единый налог на вмененный доход. — Business FM), которое платит за площадь торгового зала, а не за оборот. Справедливо это? Наверное, неправильно. Поэтому все-таки мы хотим сделать более справедливым и более прозрачным порядок налогообложения малых предпринимателей. С одной стороны, упростить взаимодействие с налоговой службой и совсем для самозанятых сделать режим, когда можно зарегистрироваться онлайн, по телефону, не обращаться ни в какие налоговые инспекции и платить налог, исходя из оборота по контрольно-кассовой технике, по обороту, который тоже идет через мобильное устройство, через онлайн-режимы. Готовы дальше упрощать процедуру уплаты налогов для других видов малого бизнеса, находящихся на других налоговых режимах. Но, с другой стороны, мы говорим о том, что хотим все-таки и повысить прозрачность, и снизить возможности ухода от уплаты налогов в том числе и малых предпринимателей, потому что видим, что здесь еще есть над чем поработать.

«Хотим еще раз дать шанс бизнесу вернуть свои капиталы в нашу страну»

Без сомнений, и не первый год об этом говорится. Раз уж мы пока говорим о таких земных проблемах, все-таки спрошу про вторую амнистию для капитала, находящегося за рубежом, которую Минфин инициировал. Какова главная цель этой акции? Просто создать некую опцию в процессе деофшоризации, особенно на внешнем фоне, который сейчас существует, сказать «возвращайтесь, мы вас не тронем»? Или она имеет вполне конкретные фискальные цели?

Антон Силуанов: Нет, никаких фискальных целей нет. Просто видим, что сейчас нашему бизнесу за рубежом приходится несладко. Поэтому и приняты меры, чтобы создать условия для возврата в Россию бизнеса или тех средств, которые были раньше выведены за рубеж в различные офшоры, создать условия для безналогового вывода их в юрисдикцию РФ.

С другой стороны, мы видим, что многие сомневались в эффективности тех мер, которые были предложены по первой амнистии, думали, что эти средства будут использованы силовиками и потом в разборках с бизнесом или попадут каким-то образом в СМИ. Но ведь ничего не попало, никакая информация о раскрытии своего бизнеса в рамках первой амнистии не утекла. Уверен, что и сейчас будет точно так же. Поэтому хотим еще раз дать шанс в непростой ситуации вокруг бизнеса за рубежом вернуть свои капиталы в нашу страну.

С другой стороны, мы говорим о том, что воспользоваться этой амнистией сейчас могут и далеко не олигархи, а средний бизнес, который долго раздумывал, может быть, не решался по тем или иным причинам заявить о своих счетах, о своем бизнесе, об имуществе и либо вернуться в Россию, либо просто заявить и жить спокойно. Поэтому предложение президента о продлении амнистии еще на год, думаю, дает шанс, основание, чтобы заявить о себе, начать все с чистого листа и спокойно работать в России, не боясь каких-то административных репрессий.

Я добавлю, что как раз этой осенью начнет действовать система автоматического обмена информацией по поводу счетов налоговых резидентов стран с большинством стран. Соответственно, дверь захлопнется осенью? Это приглашение воспользоваться этим окном возможностей?
Антон Силуанов: В том числе, конечно, бизнес понимает, что сейчас утаить что-то в офшорах будет все сложнее и сложнее. Мир становится прозрачнее, и, действительно, обмен данными о налогоплательщиках в автоматическом режиме, к которому присоединилась Российская Федерации, практически не оставляет шансов вести какие-то дела без контроля со стороны налоговых органов в том числе и РФ, пусть это даже будет за рубежом.
У вас есть какая-то прогнозная оценка, какие суммы могли бы вернуться в страну в течение этого года с учетом всех этих факторов в рамках такой амнистии?
Антон Силуанов: Посмотрим. Сейчас оценки сложно давать. За прошлую амнистию было подано почти 7200 деклараций.
В рамках амнистии?
Антон Силуанов: Да, в рамках амнистии. Думаю, что сейчас, может быть, это количество будет не больше, может быть, будет меньше, но мы должны дать шанс нашему бизнесу заявить о своих активах, о своих имущественных комплексах. Неважно, какая будет сумма, какое количество предпринимателей. Даже если это будет и небольшое количество бизнеса и людей, которые заявили о своих активах за рубежом и попадут под амнистию, я считаю, в любом случае она сработает и мы дали дополнительные возможности, дали дополнительный шанс еще раз заявить.
Вы можете сказать потом, что всем дали шанс.
Антон Силуанов: Конечно.
Спрошу про деофшоризацию. На данный момент дала ли она какой-то фискальный результат? Вы назвали количество деклараций в рамках амнистии, и прямо хочется спросить: а в рамках деофшоризации вы какое количество деклараций получили? Я почему-то подумал, что семь тысяч — это про КИКи (контролируемые иностранные компании) в рамках деофшоризации.
Антон Силуанов: Давайте мы эту цифру позже уточним.
А по прямой уплате налогов пока нет. Может быть, есть какие-то прогнозы, на которые вы опираетесь?
Антон Силуанов: Сложно сейчас говорить о каких-то прогнозах. Как раз тоже спрашивают: вы выпускаете облигации еврозайма для наших компаний и физических лиц, которые готовы купить эти облигации, какой объем планируете? Сложно сказать, какой объем. Я говорю, что мы выпускаем 3 млрд долларов, есть оценки, что от 1 млрд до 3 млрд будет спрос на эти выпуски со стороны наших инвесторов. Если это будет спрос под 3 млрд и больше, мы готовы и больше выпускать таких облигаций, создадим условия для того, чтобы желающие могли вложиться в наши инструменты, которые не будут подвластны каким-то санкциям со стороны других государств.
Я правильно понимаю, что вы говорите о тех евробондах, о которых ходят большие слухи, что они тоже один из каналов, через которые владельцы нашего капитала за границей могли бы его вернуть фактически в страну?
Антон Силуанов: Абсолютно.

«Без подушки безопасности нашей стране нельзя прожить»

Другая тема, но тоже касается цифр. Курс рубля к доллару. В прогнозе Минфина на этот год — 64,7 рубля, а он, как привязанный, крутится около 57, максимум 58 рублей, несмотря на то, что в январе были и ожидания санкций, и Минфин покупал так много валюты на рынке. Вроде бы все было к тому, что куда-то он должен двинуться. Не двинулся. Курс рубля ниже, чем вы рассчитывали. Это хорошо в узком смысле для бюджета и шире для экономики в целом?
Антон Силуанов: Что касается бюджета, мы же не регулируем курс, и Центральный банк тоже не воздействует на курс.
Но вы же рассчитываете на определенный курс. Вы рассчитывали на больший.
Антон Силуанов: Да, 64,7 рубля — курс при цене 40 долларов за баррель, расчетный курс. Сегодня цена на нефть выше — курс крепче, очевидно. Если бы Министерство финансов не покупало валюту на рынке в рамках того бюджетного правила, о котором мы с вами говорили, курс был бы еще крепче. Хорошо это? Конечно, для тех, кто имеет валютные накопления, хорошо. Но, с другой стороны, как только цена на нефть понизится, курс рубля опять ослабнет. Такая волатильность нам не нужна. Поэтому основная задача для бизнеса, для граждан — чтобы не было ухода то в рубли, то в иностранную валюту, чтобы была предсказуемость для ведения бизнеса, предсказуемость для своих накоплений. Мы как раз и осуществляем покупку валюты в периоды, когда цены на товар нашего экспорта благоприятны, выше наших прогнозов. И, наоборот, если мы увидим, что цены будут ниже наших расчетных по бюджетному правилу 40 долларов за баррель, будем тратить наши резервы, таким образом, будем влиять на стабильность курса рубля. Вот это наша основная задача — чтобы курс был менее волатильным, прогнозируемым, чтобы в том числе и спекулянты, которые раньше любили зарабатывать на курсовых колебаниях, этого не делали и не дестабилизировали ситуацию на валютном рынке.
В январе, по-моему, по каким-то данным, Фонд национального благосостояния несколько сократился, хотя вроде бы вы покупали валюту и как раз цены на нефть были высокие. С чем это связано и какой прогноз по 2018 году с учетом того, что Резервного фонда больше нет, а есть только один Фонд национального благосостояния?

Антон Силуанов: В долларовом эквиваленте сегодня Фонд национального благосостояния около 66 млрд долларов. Часть из этого фонда вложена в инфраструктурные активы. Мы очень аккуратно подходим к использованию, тратам нашей подушки безопасности, потому что видим и понимаем, что без резервов нашей стране, поскольку она все-таки зависима от сырья, экспорта углеводородов, без этой подушки безопасности нельзя прожить, потому что мы должны быть уверены в исполнении всех наших бюджетных обязательств, в первую очередь социальных — зарплаты, пенсии, которые не должны зависеть от каких-либо внешних изменений. А для этого нам нужен запас прочности, который мы обеспечим.

«Статус новых российских еврооблигаций будет абсолютно рыночным»

Я вернусь к еврооблигациям. Эта тема еще не на поверхности, но сразу же, как о них заговорили, стали говорить, что там будет какая-то повышенная доходность, которая будет специально привлекать. Естественно, это стали критиковать. Что-то про это можете сказать? Я лично в это не верю.
Антон Силуанов: Могу сказать однозначно, что это будут абсолютно рыночные еврооблигации, это будут торгуемые еврооблигации. Мы все равно, несмотря на спрос со стороны наших инвесторов, обязательно будем размещать эти облигации среди системообразующих, крупных иностранных инвесторов, чтобы статус этих облигаций был абсолютно рыночный, торгуемый. В этом заинтересованы все: и наши инвесторы, которые будут туда вкладываться, и институциональные инвесторы, которые верят в наши инструменты и покупают их с удовольствием. Поэтому никакой особой ставки или никакого регулирования ставки не будет, это будет абсолютно рыночный инструмент. Уверен, что мы сможем разместить еврооблигации на очень хорошем уровне, не хуже, а может, даже лучше, чем предыдущие выпуски.
Спасибо!

Рекомендуем:

Фотоистории

Рекомендуем:

Фотоистории
BFM.ru на вашем мобильном
Посмотреть инструкцию