Быков в недавно вышедшем фильме «Сторож» не только режиссер, но и сценарист, и даже исполнитель главной роли
Юрий Быков. Фото: Пресс-служба "Кинопоиска"
Режиссер Юрий Быков рассказал Business FM о своей новой картине «Сторож», о том, почему она одновременно вышла не только в кинотеатрах, но и на «Кинопоиске», об актерах и о том, о чем он хочет снимать дальше.
Почему вам пришла идея показывать фильм синхронно на «Кинопоиске» и в кинотеатрах?
Юрий Быков: Я не думаю, что я могу сказать, что это пришло в голову мне. Скорее всего, это пришло в голову совершенно другим людям, которые занимаются сейчас прокатом.
Но вы на это согласились.
Юрий Быков: Я не являюсь продюсером картины, я выступал сопродюсером в картине «Завод», которая выходила в широкий прокат в этом году и на платформе «Старт» позже. Мое личное суждение: очевидно, что драматическое, проблемное, критическое авторское кино, которое не обладает открытым потенциалом к развлечению, уходит в интернет, потому что посещение кинотеатров с широким экраном для большей массы зрителей становится чистым развлечением. Продвижение даже коммерческих русских картин, что уж говорить об авторском кино... Последние релизы показывают, что зрителя вообще в принципе трудно зацепить за внимание, его привлекают тем самым коммерческим кино. А если мы говорим об авторском, то в кинотеатре это до сих пор остается просто имиджевой акцией, подчас это очень убыточно. Я поддерживаю начинание команды продюсеров картины «Сторож». Я видел полупустые залы при показе своих предыдущих картин.
После «Завода» вообще даже думали отказаться от проката в кинозалах?
Юрий Быков: Честно говоря, да. Я прекрасно понимаю, что нужно отвечать вызовам времени. Когда началась работа над картиной «Сторож», я даже лично высказывал такие опасения, что в отношении таких фильмов, скорее всего, все больше и больше будет возникать прецедентов, что они выходят именно на платформах. Может быть, даже, как с фильмом «Рим» Альфонсо Куарона, когда был очень формальный прокат для такой большой картины, которая получила еще главный приз на «Оскаре». Фильм вышел практически абсолютно формальным показом в двух или трех кинотеатрах, а в основном был распространен на платформе Netflix.
В вашем «Стороже» вы сразу режиссер, сценарист и даже исполнитель главной роли. Почему решились играть сами?
Юрий Быков: Я был вынужден сыграть эту роль. Не хочу раскрывать детали. Скорее всего, они через какое-то время все равно всплывут. С моей стороны это будет неэтично по отношению к участникам процесса. Я ее для себя не писал. Другое дело, что этот материал полностью основан на моих рефлексиях последних двух-трех лет. Фильм о чувстве вины, об однажды совершенной ошибке, которая меняет всю жизнь человека в очень неправильную, практически непереносимую сторону. Фильм о том, что человек, однажды совершив такую ошибку, будет вынужден совершить поступок, который будет считаться формально расплатой. Но этот поступок должен быть настолько тяжелый и равноценный по степени совершенного в прошлом поступка, что, скорее всего, те люди, которые совершают подобные ошибки, будут расплачиваться самым дорогим, вплоть до собственной жизни. Для меня это очень важный материал, я его писал и снимал с огромным психологическим трудом, потому что боялся, что это будет пафосно. Мне совершенно не важно, будут ли принимать этот фильм зрители как плохой или хороший, но мне очень важно, чтобы они поверили, что этот фильм — мое искреннее обращение к зрителю.
В чем-то исповедь?
Юрий Быков: Скорее всего, можно это назвать так. По поводу собственного чувства вины за собственные сделанные ошибки и в давнем, и в недавнем прошлом. Совпало, что я был вынужден сыграть одну из ролей, и, видимо, ассоциации прямые, в том числе из-за роли с моей биографией, тоже будут. Но этот фильм все-таки о трех главных архетипах, а не о конкретных даже людях, хотя, безусловно, артисты играют — и Алла Юганова, и Влад Абашин — отдельных конкретных людей, но это все-таки фильм о трех основных архетипах в той реальности, в которой мы существуем. Женщина, которая вынуждена выбирать благополучие, безопасность собственной жизни, выходя замуж не по любви, а по расчету, за что она очень сильно расплачивается; мужчина, который хочет получить все, что только возможно, повелевать всем, и за это он тоже расплачивается; и другой мужчина, которого играю я, человек, который призван совершать добрые дела, но в итоге у него опускаются руки, и он совершает ужасный поступок. Те люди, которые, может быть, изначально были неплохими, но от трусости, от безысходности когда-то совершили поступок, который изменил всю их жизнь, и теперь им придется расплачиваться за то, что они сделали, очень жестоко. Но эта расплата, возможно, приведет их хотя бы к какому-то свету.
Можно ли сказать, что на протяжении всего фильма они так или иначе друг друга пытаются спасти?
Юрий Быков: Пытаясь кого-то спасти, мы пытаемся спасти самих себя. Неизбежно приходим к тому, что мы существа социальные, и, как пел Виктор Робертович, «ты хотел быть один, это быстро прошло (кстати говоря, про «Сторожа» в том числе), ты хотел быть один, но не смог быть один, твоя ноша легка, но немеет рука, ты встречаешь рассвет за игрой в дурака». Надо понимать, что человек реализуется только через соприкосновение с другим человеком. У Аллы Югановой в фильме есть замечательная фраза, когда они спорят с мужем о том, как жить дальше. Муж ей говорит: «Слушай, рефлексия в голове, сейчас выберемся из этой ситуации, ляжешь в больничку, попьешь таблетки». Она поворачивается и говорит ему: «Мы не выберемся». Основная мысль всего фильма не трагичная, не депрессивная, но, мне кажется, достаточно честная, что в том положении вещей и в том состоянии общества, которое сейчас существует, нас ожидает только один финал, что мы не выберемся. Мы выберемся, только если, может быть, это пафосно прозвучит, но если мы не всецело, но, по крайней мере, большая масса людей осознает, что путь изоляции — это тупик.
В прошлом году в интервью Business FM вы говорили, что снимаете сейчас фильм, в котором рождается надежда.
Юрий Быков: Мне кажется, что надежда является не спасением физически — мы все умрем, единственное, что мы можем сделать в течение своей жизни, — это встать над собственным страхом, поднять голову и сказать: «Я человек!». Как в «Книге джунглей»: «Ты столько раз говорил, что я человек, наконец, я и сам поверил в это». То, к чему приходят все герои в финале, и этому я очень рад. Многие могут сказать, что это трагический финал, но я считаю, что этот финал все-таки светлый, потому что люди приходят к главному — они приходят к душевной чистоте. Они больше не врут ни себе, ни другим. Я вижу огромное количество успешных людей, у которых бегают глаза, которые все время держат маску, говорят не то, что думают, и не то, что хотят. Это так безрадостно. Я и себя имею в том числе в виду. Мне так хочется, чтобы мы сбросили все это и сказали: слушайте, ну неужели эти шмотки, эти деньги, неужели это действительно имеет большее значение, чем просто свободное дыхание? Я ни в коем случае не учитель, я сам живу на свете очень недолго, но одно я понял точно: я лично не отдам больше никогда это свободное дыхание за благополучие. Абсолютно точно, что то, к чему стремится сейчас в целом общество, не является ценностью в принципе, и вроде как давно написано, что деньги не приносят счастья, а люди все бегут, как оголтелые, в эту сторону. Почему? Непонятно.
Поэтому вы выбираете такую абсолютно пустую, заброшенную площадку для съемок, где каждый может показать себя тем, кто он есть на самом деле?
Юрий Быков: Да. Спасибо Володе Ушакову и Эдику Гизатуллину, которые увидели это пространство, я имею в виду оператор и художник, которые сделали это пространство максимально охолощенным, чтобы зрители смотрели только на людей в этой картине и наблюдали только за их отношениями. Это модель мира, очень маленькая, локальная, я имею в виду этот санаторий.
По поводу героя Владислава вы сказали, что свою роль не писали для себя. А вот писали ли, возможно, эту роль специально для него? И многие из первых зрителей интересуются, как вы с ним познакомились, все-таки второй фильм подряд он у вас блистает?
Юрий Быков: С Владом очень интересная штука. Влад когда-то был утвержден на картину «Жизнь», и мы с ним даже некоторое время репетировали. Но надо сказать, что Влад — нетипичный артист. Вы знаете, что он отшельник? Он живет на Алтае, построил собственный дом в лесу. Он снимается, приезжает в Москву, но он человек, поездивший по миру, повидавший, хлебнувший, его ощущение мира сложилось из большого количества приключений. Он окончательно осознал: видел я все дела под солнцем, и вот все суета. Он это ощутил искренне. По-моему, это неизменно, и он настолько счастливый и умиротворенный человек, что, когда мне очень был нужен противовес Шведову в «Заводе», серьезный, большой, матерый и в то же время отчаявшийся человек, и мы встретились с Владом, я даже боялся к нему обращаться, потому что все-таки у нас не получилось, и потом прошло много времени. И оказалось, что он не держит на меня зла. Сели, поговорили, у нас даже проб не было. Я сразу понял, что есть в этом человеке какая-то невероятная глубина пережитого. Когда речь зашла о «Стороже», я ему сказал: «Слушай, я не хочу долго бродить и думать. Если ты не против, я тебе хочу предложить роль такого человека, который окажется на самом краю и осознает, что вся его предыдущая жизнь не имела никакого смысла, если только она не вела к этому поступку». Он почитал, посмотрел и сказал: «Да, но только у меня есть одно условие. Ты будешь за этим наблюдать, будешь со мной в диалоге, но я это сыграю так, как чувствую». Я не всегда позволяю это делать артистам, но я ему доверился. Мне даже в какой-то момент было стыдновато находиться с ним в кадре, потому что я понимал, что он как артист мощнее и что, может быть, я даже не совсем равноценен, хотя бы чисто технически, ему в паре. Поэтому я старался максимально серенько сыграть свою роль, не плохо, а именно серенько. На самом деле роль была очень выпуклая у сторожа. Она была написана, может быть, даже одной из ярких, центральных, но я принял решение, что я буду играть ее максимально, если есть слово «выпукло», то есть, наверно, слово «впукло», чтобы не переключаться и не копаться в себе как в персонаже. Но даже если у меня что-то получилось, я очень рад, прежде всего потому, что я не помешал этим двум артистам делать то, что они могли.
Мы сейчас разговариваем про Влада, но для меня одно из самых больших открытий — это Алла. То, что я видел до этого, — она все-таки актриса, известная по мелодрамам «Второго канала», тут я увидел в крайней степени драматическую актрису с каким-то невероятным внутренним багажом, и горжусь, что я с этими людьми встретился, и они оба очень незвездные. Влад, к сожалению, не был на премьере в Москве, потому что делает печь сейчас в своем доме. Просто сезон, погода быстро меняется, ему нужно было уехать и делать домашние дела. Пример того, как люди будут изо всех сил, даже, может быть, иногда известные, стараться попасть в объективы телекамер. А эти два человека, притом что они отданы профессии, не застенчивы ни в коем случае, но они абсолютно скромные, с нормальной, человеческой точки зрения, что сейчас нетипично, при всем уважении к моим коллегам. Я могу ошибаться, может быть, у Аллы есть какие-то социальные сети, у Влада их нет вообще. Меня, к сожалению, сейчас тоже нет в социальных сетях, но у меня это временное явление. Просто для того, чтобы немножко снять шлейф того, что я переживал после «Завода».
Если можно, спрошу про планы на будущее. В одном из интервью вы упоминали, что есть несколько сценариев про запас.
Юрий Быков: Две картины за год — это много. Очень много рефлексии, перемен в жизни, тот самый пресловутый кризис среднего возраста. Я думаю, что я достаточно разумный человек, чтобы понимать, что я натворил достаточно много, чтобы сделать какую-то паузу и осознать, что дальше нужно делать и вести себя так, как себя, например, ведет Андрей Петрович Звягинцев. Сколько у меня было противоречивых по отношению к нему мыслей, отношения, но в итоге все-таки я пришел к тому, что то, как он себя ведет в профессии, наверно, в новейшей истории русского кинематографа — это эталон. Одновременно и темпераментное, и в то же время вдумчивое, размеренное, неспешное отношение к тому материалу, который ты будешь делать. Мне показалось, что в «Стороже» я обрел очень важную для себя вещь — душевное спокойствие того, как я хочу рассказывать истории и какие я хочу истории рассказывать. Вот эти метания: хочу ли я снимать большое кино или хочу я работать с большими бюджетами? Я для себя ответил на вопросы очень просто: я хочу делать только осмысленное, событийное в смысле человеческого высказывания кино, которое будет касаться всех и каждого. Для этого, конечно, надо накапливать.
Если взять «Завод», который вышел в этом же году, который был абсолютно темпераментным, почти корейским боевиком, это не артхаусное кино, то «Сторож», который каким-то чудом получился совершенно полярной картиной с точки зрения эстетики, темперамента, я думаю, что на будущее сейчас будет просто обыкновенная, нормальная, человеческая творческая пауза, в которой будет общение с моими близкими людьми, постепенное накопление того человеческого материала, который приведет к той теме, которая действительно будет мне важна в том возрасте и в том состоянии, в котором я нахожусь. Единственное, мне кажется, есть тема, которую я уже нащупал, которая ответит на вопрос: изменится ли когда-нибудь всерьез менталитет русского человека? Это меня сейчас волнует очень сильно, потому что все мы чувствуем, что настала пора, когда человек должен чувствовать себя самостоятельной единицей, человеческой единицей, свободной единицей в пространстве. И можно ли это сделать постоянной, неизменной чертой характера?
