«Химические боеприпасы, как правило, мало-мальски глубоких воронок не оставляют, они должны взрываться, коснувшись поверхности земли. Та воронка чисто условная. Если они говорят о том, что обнаружили воронку, это, мягко скажем, несерьезный разговор, этого быть не может. Если химический боеприпас зарывается в землю и взрывается, то вся химия остается там, в земле, поэтому химический боеприпас взрывается либо над землей, либо ударившись об землю, то есть он большую воронку не может оставить. Во-вторых, в этом случае в земле должно остаться большое количество химикатов. Отличить взрыв химического боеприпаса от взрыва обычной мины, выпущенной из миномета, нет никаких возможностей, потому что мина точно так же не зарывается в землю, она ориентирована на осколочное действие и, касаясь земли, тут же взрывается. Это не снаряд, который летит с большой скоростью, должен проникнуть под землю и поразить подземные объекты и поэтому, образуя воронку, взрывается с замедлением. А здесь другая картина».

«Нам выгодно продавать туркам С-400, потому что мы привязываем Турцию и стран НАТО по комплектующим, боеприпасам, горюче-смазочным материалам. Второй момент заключается в том, что, продавая комплекс С-400 Турции, мы не создаем себе серьезных угроз. Зная всю технологию работы этого комплекса, принципы работы, режимы работы и многое другое, мы имеем возможность создать эффективные средства радиоэлектронного подавления. Я уже не говорю о том, что, вполне возможно, в это смогут быть заложены соответствующие заплатки, которые исключат возможность применения этого комплекса по нашей авиации. Подчеркиваю, это должен быть комплекс в экспортной версии, то есть с заведомо ухудшенными техническими данными, чем тот, который поступает на вооружение наших вооруженных сил. Исключение оттуда целого ряда технических решений из комплекса и технических программных решений, которые составляют государственную и военную тайну».

«То что у них появились ПЗРК, это очень не хорошо, это будет означать, что такие удары будут наноситься и далее. Это говорит о том, что нашим пилотам теперь при выполнении гуманитарных операций придется решать задачи сопровождения боевой авиации. Во-вторых, нужно будет решать задачу поддержания контроля над территорией, через которую проходят эти самые операции с использованием беспилотников и наземных подразделений. Ну и конечно, надо наносить удары возмездия».

«Это противопехотная мина нажимного действия, малогабаритная — 5 на 6 сантиметров. У нее такого же размера плоский лепесточек приделан, сбоку металлический взрыватель. Она выбрасывается с кассетных боеприпасов, улетает как с деревьев — такие вращающиеся семена. И разлетается на большое расстояние. Зарядник небольшой, он составляет пару десятков грамм. Этого достаточно, чтобы человеку оторвать ногу, ступню — покалечить его. Поэтому ее очень активно используют, хотя она запрещена. Мы ее не используем, у нас были запасы, но я не знаю, уничтожили ли их. В СССР они у нас были, на Украине они, естественно, остались».

«Усиливать ее надо, чтобы исключить возможность применения по базе минометов среднего и крупного калибра. Для этого необходимо будет нарастить силы и средства разведки, в первую очередь, возможно, развернуть дополнительные подразделения, обеспеченные беспилотниками, создать сеть датчиков перемещения объектов по этой территории, и, конечно же, регулярное патрулирование боевыми вертолетами. То есть это потребует дополнительных сил и средств. Естественно, потребуется усиление обороны базы за счет развертывания там батальона, либо морской пехоты, либо спецназа».