«Информация всегда за деньги или иную мзду делается. Так было, есть и, наверное, еще будет. Сами пограничники, которые эту информацию сдали, могли и не знать цель, могли не знать, кто такие Петров и Боширов. К ним просто обратились, они посмотрели в базу данных КПП, которая есть на каждом КПП, где есть те, кто находится в розыске по линии Интерпола, по линии нашего внутреннего розыска и так далее».

«Это вполне реально, все зависит от обстоятельств дела, насколько причины и повода для задержания хватит для юридического преследования. Обычно разрешается вопрос на уровне консульских представителей. Это как средство давления: вот они задержали, показали, но недостаточно оперативных данных или их вообще нет, а просто дано указание попрессинговать. Тут такое многообразие, что нельзя ответить точно, не зная конкретных обстоятельств».

«Идентификационные номера должны быть, но сотрудники правоохранительных служб должны быть прикрыты. У них же семьи есть и прочее. Им и так постоянные угрозы от этой толпы, которую им запретили бить, я имею в виду три последние демонстрации. Их оплевывали, а им приказ был вообще [силу] не применять, особенно последний раз. Идентификационные номера должны быть, они должны быть цифровые, как и везде. Обычно все сотрудники в Европе носят фамилии, это наряду с группой крови необходимо для того, чтобы оказать немедленную помощь. Они могут быть идентифицированы, правда, презумпция невиновности там, скорее, у полицейских, потому что в непосредственные схватки вступают больше экстремисты».

«Совершенно не адекватно. Не знаю, все это дело похоже на некий абсурд, которым, по-моему, они переплюнули даже англичан. Никто, естественно, не скажет, что он является сотрудником [ГРУ]. Меня много раз интервьюировали: как живут, какие признаки? Я говорю, во-первых, надо знать, что ликвидацией ГРУ никогда не занималось. Просто это было всегда вне их компетенций. Этим занималась до 1959 года только 13-й отдел, будем называть его, так он назывался когда-то».

«Внешне на иконы никто не обращает внимание, если до этого нет сигналов о том, что эти вещи могут быть предметом маскировки для заброски контрабандных товаров. Есть востребованность конкретных лиц, конкретных организаций для того, чтобы перебрасывать такие вещи. Заткнуть все дырки для переброски невозможно, ведь постоянно во время ареста тех самых лиц, собирающихся устроить ту или иную диверсию или теракт, как угодно назовите, оказываются эти все вещи. И борьба с этим должна идти постоянно по нарастающей. И перекрыть абсолютно все, с моей точки зрения, сложно. Провозили в чем угодно, вы не поверите, от предметов церковного обихода, к ним как-то все относятся с уважением. В мирные времена провозили предметы материального, драгоценности, драгметаллы, ведь неважно что, главное, чтобы провезти некий предмет, который незаконно пересекает нашу границу и линию таможенного досмотра. Тут можно привести очень много примеров, провозили серьезные вещи».