Эдуард Бозе

В России никто никогда не задумывался о создании города, в котором было бы удобно людям, убежден руководитель проектного направления Фонда «Центр стратегических разработок «Северо-Запад» Эдуард Бозе.

— Как вы думаете, почему российская экспозиция на выставке в Шанхае вертится вокруг 5 продвигаемых руководством страны инновационных направлений?

— Парадокс заключается в том, что сначала был дизайн и архитектурное проектирование павильона, и только потом — обсуждение идейного наполнения. Я участвовал в одном заседании, связанном с обсуждением идеи. Уже в тот момент нам показывали эскизы самого павильона, на этапе подготовки эскизов, это выглядело как арабский город в пустыне. А когда речь зашла об идейном наполнении, то организаторы начали говорить, что времени осталось совсем мало, поэтому ничего невозможно изменить. Там изначально присутствовала некая концепция идеального города, хотя никто в России вообще об этом никогда не думал. Идеальный город в российском понимании — советская микрорайонная застройка.

Я предлагал сделать модельные экспозиции видов городов с крыш. Можно даже в нескольких временных горизонтах. В Москве, например, силуэт города резко поменялся за последние 20 лет, и это можно было бы показать. Есть хорошие вещи, есть плохие. Изменения силуэта Москвы наиболее показательны с точки зрения того, как экономический рост отражается на развитии города.

Другая идея была в том, чтобы показать, как много Россия дала миру с точки зрения культуры. Показать некий исторический бэкграунд, то, что мы значили для мировой культуры. А дальше дать развитие того, как российские города выглядят сейчас, как они меняют свой облик.

— Какие-то новые инфраструктурные проекты сейчас воплощаются в городах?

— Города и инфраструктура — это немного разные вещи. ЭКСПО-2010 - это же не ВДНХ, речь не о том, кто построил водовод толще. Речь идет о понимании города. У китайцев оно свое - Китай будет перестраивать свои города каждые 20 лет. То, что они строят сейчас, с этим жить через 30 лет будет невозможно. Но Китай сделал этот выбор осознанно.

— Почему?

— Потому что они пошли по американскому пути. В Европе, например, город развивается по принципу наслоений. Новое растет поверх старого, но новое не уничтожает старое, а использует как фундамент. Это вопрос культуры. Европейские дороги проложены поверх римских дорог. Высота Парижа изменялась наслоениями, из-за этого можно восстановить, как нарастали мансарды на каждом историческом здании. В Таллине можете увидеть старые дома, а поверх них стоит небоскреб.

— В России существует какое-то понимание города, которое можно было бы лаконично выразить?

— Понимания не существует, потому что никто этим не занимается. В России городов как бы нет. Советские города — это не города, а слободы, это просто скопление людей, которые живут в каменных зданиях и ходят на работу на завод. Это к городам никакого отношения не имеет с точки зрения деятельности, морфологии и культуры. В России полтора города, причем непонятно, что из них единичка, а что половинка. То ли Москва, то ли Петербург.

Москва строится в значительной степени по азиатскому принципу: снести и построить новое. Петербург, в силу отсутствия какого-то большого объема инвестиций, развивается по-другому, может быть, чуть больше в европейской традиции. С малыми городами вообще беда. Там уровень архитектуры и понимания того, как жизнь устроена, настолько низкий, что получаются просто дома-уродцы. И города уродуют, причем еще с советских времен, когда в центре обязательно присутствует квадратная площадь с Лениным и огромное здание обкома. И это сохраняется.

— В рейтингах Mercer Москва находится на последних местах по удобству жизни по сравнению со столицами других стран. Вы согласны с такой оценкой?

— Москва будет всегда в хвосте, потому что она по уровню удобства просто никакая. Москва — город с достаточно стихийной застройкой, с большим количеством проблем, которые никак, собственно, и не решаются. Вернее, решаются, но работа ведется с симптомами, а не с причиной.

— Можно ли что-то сделать с Москвой, чтобы она превратилась в нормальный город?

— Ничего невозможного не бывает, но на то, чтобы добиться видимых изменений, требуется очень много времени. У Москвы есть очень сильные стороны, которые позволяют решать проблемы. Высокая плотность населения, с одной стороны, является проблемой. Но если к ней по-другому подойти, по-другому организовывать транспорт, его восприятие людьми, это может стать сильной стороной.

У Москвы, по моей оценке, совсем невысокий уровень осознания проблем. Столичные власти последние 10 лет решают только те проблемы, которые вылезают на поверхность. Вот, скажем, возникли пробки. Для борьбы с ними вводят одностороннее движение вместо того, чтобы решать вопрос с общественным транспортом. В любом 10-миллионном городе, если все население ездит на машинах, пробки неизбежны. Хайвеи не решают проблемы, они приводят к тому, что еще больше людей начинает ездить на машинах. Если вы сделали, например, улицы, которые не могут перейти пешеходы, считайте, что вы гарантировали себе проблемы с экологией и пробками.

— Что могла бы предложить Россия миру по основной теме выставки в Шанхае «Лучше город — лучше жизнь»?

— Российского успешного опыта в этой сфере, который мог бы быть интересен миру, нет. Я видел отдельные примеры того, как иногда осмысленно работают с городом, но это редкость. Например, Пермь заказала мастер-план. Не генплан, который у них есть, и который не позволяет им работать с городом, а именно мастер-план. Исполнитель — большая авторитетная голландская фирма. Они рекомендовали городским властям, что делать и что надо менять, буквально улица за улицей. Общая рекомендация была такой: не надо рассматривать новые квартальные застройки. Займитесь центром города, которого у вас, по сути, нет, направьте все ресурсы туда. Дело в том, что в Перми центр отсечен от остальной части города огромным оврагом. Через этот ужасный овраг идут мосты. Их мало, соответственно, возникают транспортные проблемы. Голландцы предложили, как этот овраг превратить в парк и сделать его одним из самых мощных аттракторов, рассказали, какие здания и где должны встать, чтобы решить проблему правильного функционального наполнения центра города. Имеет ли этот проект отношение к России? Формально — да, но делали его голландцы.

— Во сколько обошелся проект?

— По-моему, около миллиона долларов.