Как и до кризиса 2008 года, Россия центром своих достижений по управлению макроэкономической обстановкой считает накопленные нефтяные резервы. А суммарный объем резервного фонда и фонда национального благосостояния до кризиса составлял около 230 млрд долларов. После трат в кризисный период накопления хоть и сжались, но все же насчитывают без малого 150 млрд доларов. Это вроде бы приличная сумма, соответствующая 8% ВВП, но можно ли считать это достаточным запасом прочности?

Жизнь показывает, что объемы финансовых сбережений важно измерять по сравнению с потребностью, а потребность определяется теми институциональными условиями, которые мы наблюдаем. По факту издержки любого экономического кризиса для государства определяются его способностью заставить экономику реагировать на кризис адекватно. В идеале — через повышение эффективности.

Но сигнал, который российский бизнес, банки и население получили в 2008 году, был абсолютно противоположным. По сути, государство настаивало на снисходительном обращении с заемщиками — и с корпоративными, и с частными. Конечно, доля правды в том, что ряд компаний столкнулись с проблемами из-за мирового кризиса, есть, но очень часто при проведении взвешенной политики таких убытков можно было бы избежать. При этом, как банкам, так и государству, крайне трудно отличить добросовестного заемщика от того, который хочет воспользоваться кризисной ситуацией для закрытия дыр, возникших из-за допущенных ранее управленческих ошибок. По этой причине в условиях значительной поддержки государства недобросовестные заемщики выжили, а добросовестные потеряли стимул быть таковыми.

В результате, российская экономика встречает новый кризис с ярко выраженными иждивенческими настроениями. Причем эти настроения проявляются не только относительно обслуживания кредитов: конечно, речь идет вообще про ожидания. Я недавно видела интересные обзоры потребительских настроений, построенные по результатам опросов, которые проводились в регионах. Согласно этому обзору, население ожидает, что в ближайшие 5-6 лет доходы вырастут почти на 5%. Это такой же темп роста, который ожидался перед кризисом и был достигнут через беспрецедентные государственные вливания.

Доля социальных расходов бюджета от всех издержек консолидированного бюджета в 2007 году составляла 24%, а теперь показатель вырос до 33%. При этом очевидно, что в условиях глобального замедления поддерживать такие значимые темпы роста доходов нет никакой возможности. Для этого для начала требуются значительные инвестиции, которые еще не сделаны, а без них достичь такого радикального роста доходов просто не представляется возможным.

Именно завышенные потребительские ожидания являются очень важным фактором, который может определить глубину реакции России на мировой кризис. Кроме того, они опасны, так как вместо сбережений население России продолжает увеличивать потребление, что делает динамику ВВП исключительно чувствительной к потребительским настроениям.

Этот же фактор создает риски для банков, которые сейчас значительно ускорили наращивание именно розничного кредитного портфеля. А платить за завышенные ожидания будет, в конечном счете государство — либо компенсируя банкам плохие кредиты, либо продолжая финансировать кредитный рост.

Таким образом, новых статей расходов у государства в случае кризисных явлений будет предостаточно. Уже сейчас качество кредитного роста вызывает вопросы. Есть большие сомнения, что в случае кризисных явлений уровень просроченных кредитов останется на текущем, казалось бы, умеренном уровне в 5%, и банковская система не потребует новой масштабной рекапитализации. При этом задача поддерживать доходы населения опять-таки ляжет на госбюджет: после кризиса 2008 года роль социальных выплат в структуре доходов населения выросла с 12% до 18% и продолжает расти. Между тем, если в 2008 году резервного фонда хватало на то, чтобы разово компенсировать падение цен на нефть на 55 долларов за баррель, то теперь его хватает на покрытие падения цен на нефть только на 25 долларов за баррель. И это при том, что тогда уровень 100 долларов за баррель казался исключительным, а сейчас это уже новая реальность. Как можно видеть, с поправкой на возросшие потребности накопленный «запас прочности» уже не так впечатляет.