Серия терактов произошла в Париже и столичном пригороде Сен-Дени у стадиона Stade de France в пятницу вечером. По последним данным, жертвами трагедии стали 128 человек, еще 250 человек ранены, 99 из них находятся в критическом состоянии. Президент Франции Франсуа Олланд объявил о введении в стране режима чрезвычайного положения. В республике объявлен трехдневный траур, усилен контроль на границах.

В свете этих событий Business FM опросила жителей французской столицы. Радиостанция хотела узнать о настроениях среди парижан после этого теракта?

Ксения Лотуспреподаватель из Парижа«Это было не новостью, не такой новостью, как был Charlie Hebdo, и, конечно, ассоциировали с тем, что произошло в январе, но не ожидали такого массового и организованного действия, более того, никакого идеологического явного смысла не было в этих действиях. Если Charlie Hebdo как-то можно было объяснить, потому что карикатура, то тут ударили по кафе, по концертному залу. Группа, которая выступала, — это группа для подростков-скейтеров, то есть не понятно, на что покушались. Как я слышала от людей, мнение такое, что покушаются на наш образ жизни, на европейский: свободолюбие, демократия. После терактов уже видно, что на форумах правых партий начинается подъем настроений против беженцев, предлагают сократить помощь беженцам, перестать их пускать, ужесточить контроль, но это уже происходит, потому что Олланд объявил о чрезвычайном положении, усилен контроль на границах. Вот эти правые настроения даже захватывают людей, которые политически нейтральны, толерантны. Но есть и ответ левых партий. НПА, Миланшон выступил от лица левых сил, говоря, что не нужно путать мигрантов и террористов. Сейчас пытаются установить как раз идентичность, нашли один сирийский паспорт, но не понятно, настоящий ли это паспорт террориста, или это паспорт кого-то, кто был на стадионе и потерял его. То есть расходятся мнения на тот предмет, кто был автором этих актов. То, что это ИГИЛ, это понятно, но в ИГИЛ входят граждане Франции, то есть те, у которых есть паспорт французский. Конечно, если мы поймем, что речь идет о французских гражданах, с паспортом, то дискурс будет совсем другой».

Ресторатор из Парижа Антон Лялин говорит, что пока не заметил среди местных жителей резкого изменения отношения к мигрантам.

Антон Лялинресторатор из Парижа«Вы думаете, что упадет какой-то градус толерантности в Европе? Не знаю, возможно. Пока я не вижу, чтобы люди как-то убегали от ближневосточных граждан здесь, нет. Мне кажется, настроение у всех одинаковое, в том числе у людей, которые как туристы с Ближнего Востока, их видно, они тоже гуляют».

Лора Эванс, живущая в Париже, говорит, что теперь боится выходить из дома, как и многие ее знакомые.

Лора Эвансжительница Парижа«Сказать, ждали ли такого масштаба теракта и вообще чего-то ждали ли, ну, наверно, подсознательно все сейчас живут в очень неспокойном мире, и такое ощущение было. Но Париж — город туристов и праздника бесконечного, здесь в меньшей степени это ощущается, поэтому на таком контрасте сейчас очень многие это переживают внутри. Сейчас люди делятся на две категории. Кто-то говорит о том, что это конец Европе и настроены очень негативно, что действительно мы пригреваем змею у себя на груди, что это, возможно, вырастет в какие-то масштабные волнения. У меня позавчера подружка вспомнила историю: была у зайки избушка лубяная, стала ледяная, о том, что действительно этот дом для многих перестает быть домом. Очень многие мои друзья-французы из Парижа уезжают жить за город, и это объясняется тем, что неприятное такое количество эмигрантов в городе, он перестает быть просто уже французским».

Президент Франции Франсуа Олланд возложил ответственность за теракты на «Исламское государство». «Исламское государство» (запрещенная в РФ террористическая организация) взяло на себя ответственность за теракты в Париже. В заявлении ИГ Франция названа одной из главных целей. В нем также говорится, что в серии нападений участвовали восемь террористов.

Отметим, что парижские теракты реанимировали дискуссию по поводу беженцев. Польша отказывается от квот для мигрантов, заявил будущий министр Польши по делам ЕС Конрад Шиманский. При этом речь идет всего о 4,5 тысячи человек — капля для сорокамиллионной Польши.

На самом деле все это политиканство и заигрывание с правым электоратом. Шиманский — достаточно умный политик, чтобы не идти на подобный шаг. Да никто ему и не позволит, считает независимый польский журналист Зыгмунт Дзенцеловский.

Зыгмунт Дзенцеловскийнезависимый польский журналист«Несколько противоречивая информация, потому что один и тот же политик, который в будущем правительстве займет пост главы Министерства по европейским вопросам, говорил несколько раз сегодня, и каждый раз это были разные версии. Отвечая на вопросы одного из интернет-сайта, появилась жесткая формулировка о том, что мы не будем принимать беженцев, как предыдущее правительство договорилось, потому что нет гарантии безопасности. Но он опытный политик, и он был евродепутатом, и на самом деле он высказывается очень часто намного рациональнее, чем другие. Потом он немножко смягчил свою позицию, он сказал о том, что нужно будет создать гарантии безопасности. Польша будет принимать столько беженцев, как договорилось раньше правительство. Отказ от этого чреват очень серьезными последствиями, вплоть до трибунала в Люксембурге, который решает юридические вопросы, которые возникают между членами в Европе. Конечно, будет какое-то усиление ксенофобских настроений. У Польши нет опыта сосуществования с представителями других рас, наций, вероисповедования. Это все какие-то маленькие меньшинства, и опыт говорит о том, что очень часто люди, которые появлялись, например, из Чечни в Польше, у них появлялись очень большие проблемы, потому что в той местности, в которой они находились, местное население относилось к ним не очень хорошо. И так далее. В Польше эти настроения будут усиливаться. В таком плане это, конечно, будет иметь какие-то последствия».

Тем временем СМИ передают, что президент Латвии Раймонд Вейонис заявил, что его страна не видит возможности принять дополнительное число беженцев. Латвийская квота по их приему — 1043 человека.