В интервью BFM.ru в рамках Петербургского международного экономического форума директор по развитию бизнеса «Лаборатории Касперского» Андрей Ефремов рассказал о ситуации в области кибербезопасности, об основной стратегии работы компании, о текущих объемах, цифрах и планах.

Здравствуйте, с нами руководитель по развитию бизнеса «Лаборатории Касперского» Андрей Ефремов на Петербургском экономическом форуме. И мы встречались ровно год назад, когда тема импортозамещения и кибербезопасности была в самом топе, но, к сожалению, кажется, и остается. Скажите, пожалуйста, в целом импортозамещение программных продуктов помогло защититься от вмешательств? В общем, где мы находимся?
Андрей Ефремов: Ситуация в 2022 году была действительно беспрецедентная, количество атак в России увеличилось в разы. Основные атаки были массированные: интенсивные DDoS-атаки, инциденты, связанные с утечками персональных данных, угрозы, связанные с программным обеспечениемс открытым кодом, но, на мой взгляд, опасность остается на том же «красном» уровне, интенсивность пока сохраняется. Я считаю, что консолидация отрасли продемонстрировала хорошие результаты, мы плотно работаем с регуляторами и даже с конкурентами.
Хорошо, теперь к жизни «Лаборатории Касперского». На протяжении десятилетий компания формировалась как международная, не по месту своей работы, но по точкам продаж, причем с акцентом именно на глобальные продажи. Понятно, что очень изменилась внешняя среда. Поэтому вопрос: остаетесь ли вы по-прежнему международной компанией? И как все это складывается на практике?
Андрей Ефремов: Остаемся — короткий ответ. Для меня этот вопрос скорее в том, стакан наполовину пуст или стакан наполовину полон. Согласно нашей стратегии, которую приняли в конце 2021 года, мы планировали расти из года в год двузначными темпами. В 2022 году, к сожалению или к счастью, опять-таки, в зависимости от того, как смотреть, мы вышли в ноль. Плохо ли это? С точки зрения планов, на мой взгляд, да. Как для человека амбициозного, который хочет, чтобы наша компания росла, это неприятный момент. С другой стороны, внутри мы шутим периодически, что раньше понятие форс-мажора мы встречали только в юридических документах, а сейчас мы увидели, что такое форс-мажор на практике. Поэтому, если мы говорим об объективных обстоятельствах, наверное, ноль — это более чем хороший результат.
Можно перебью с удивлением, потому что на родном российском рынке по крайней мере иностранные конкуренты практически перестали существовать. Но есть огромный спрос на российский программный продукт. Понятно, что у вас есть основной бизнес — кибербезопасность, но, в общем-то, можно пытаться заходить и в какие-то смежные области, если это технологически близко. Расскажете об этом? То есть спрос на российский программный продукт огромный внутри страны, а вы говорите, что ноль — это хорошо.
Андрей Ефремов: Ноль — это на мировом уровне. На домашнем российском рынке наши продажи выросли в полтора раза. И это повод для гордости. В прошлом году мы общались с вами, и я рассказывал об основных регионах, в которых мы наблюдаем положительную динамику. Это страны Ближнего Востока, страны Азии и страны Латинской Америки. Вот здесь мы видим действительно положительную динамику с учетом геополитики, которая нас окружает. Хорошие продажи мы видим в корпоративном сегменте, особенно в сегменте еnterprise (крупного бизнеса). В еnterprise у нас продажи выросли. Я говорю про общие продажи по миру — это 24%. Стратегические продукты, продукты, отличные от защиты конечных устройств, выросли у нас на 34%. В этом плане драйверы роста, на которые мы делали ставку до событий 24 февраля, у нас отрабатывают. Мы видим, что даже в такой турбулентной среде наша стратегия была и остается верной.
А видите ли вы какие-то возможности возвращать объемы и цифры на международном рынке? Понятно, что Западная Европа и Северная Америка почти наверняка закрыты.
Андрей Ефремов: Я бы не сказал, что закрыты. Буквально недавно я вернулся с глобальной партнерской конференции, которую мы проводим для своих партнеров, дистрибьюторов и реселлеров. На ней были представлены и наши канадские партнеры, и партнеры из Западной Европы, которые с искренней надеждой ожидают потепления. Насколько это наивно — я оставлю в стороне, но тем не менее приоритеты для наших заказчиков остаются прежними — это качество продуктов и полнота решений.
Но тем не менее цифры все-таки говорят о том, что эти рынки просели, и мы понимаем почему. Вопрос, есть ли ресурсы на других рынках, чтобы восстанавливать этот объем.
Андрей Ефремов: Есть. Даже на этот год у нас планы на Ближний Восток и на страны Латинской Америки в районе 25-30% роста. Мы перераспределили наши усилия с учетом геополитики и верим, что у нас все получится.
Я знаю, что вы занимаетесь основным бизнесом, то есть именно созданием систем безопасности и их продаж, но «Лаборатория Касперского» в то же время не раз заявляла о каких-то экспериментах в смежных областях. Вот сейчас в целом в бизнесе или в планах на ближайший год-два иные продукты за пределами основной специализации будут играть какую-то роль или пока еще это именно разработка, эксперименты, инвестиции?
Андрей Ефремов: Вы правильно отметили, что у нас два ключевых направления развития бизнеса. Это средства наложенной безопасности, это наш основной бизнес и средства, построенные на кибериммунных принципах KasperskyOS, когда в систему разработки заложен принцип secure-by-design. Да, мы пересматриваем подход, исследования продолжаются, но ряд продуктов мы уже выводим на рынок. Ряд продуктов, это так называемый тонкий клиент, построенный на базе нашего микроядра, это индустриальные шлюзы — мы инвестируем в направление создания отечественных контроллеров, это специализированные устройства, покрывающие специализированные сценарии использования.
Контроллеры — это уже «железо»?
Андрей Ефремов: Не совсем. Мы работаем в альянсе с нашими «железными» партнерами.
Поскольку спектр задач расширяется, а громкое имя бренда, наверное, даже обязывает пытаться, так сказать, заходить на все более разные площадки в вашей индустрии, работаете ли вы как центр, покупающий стартапы? Рассматриваете ли команды на рынке с конкретными продуктами, которые стоило бы интегрировать в вашу систему?
Андрей Ефремов: Да, я часто повторяю слово «стратегия», я — апологет системного подхода. Один из компонентов у нас — технологическое портфолио. В определенный момент мы поставили перед командой задачу к 2027 году создать не топ-3-, а топ-1-платформу, которая бы помогла обеспечить нам технологическое лидерство. Как инженеры российской школы мы верим, что мы можем сделать все. Но важным является понятие time to market. И чтобы оперативно и быстро выводить продукты на рынок и оставаться конкурентными, мы в какой-то момент приняли решение, что поглощение компаний является ключевым [элементом] нашей стратегии. Как вы знаете, мы инвестировали в сетевую безопасность, приобретя компанию Brain4Net. Сейчас мы приобрели компанию Ximi Pro — это вендор продукта Tron, который решает задачу контейнерной безопасности. И уже во второй половине этого года мы выводим решение по безопасности контейнеров на рынок.
Я не претендую на информацию конкретно о сделках по покупке компаний с рынка. Просто хочется сказать, что это важный элемент, потому что на протяжении последних десяти лет инновационная стратегия внушала людям, что вы создаете небольшую компанию, если она успешна, она может быть куплена более большой компанией, и это имеет смысл. Но вот предположим, что я — молодой инженер с группой единомышленников, которые на свой страх и риск ковыряли, разрабатывали и что-то вдруг такое создали, что может понадобиться большому игроку. Какой порядок цен в продаже таких компаний?
Андрей Ефремов: Обычно поглощение происходит при оценке трех компонентов: это сила технологий, лежащих в основе того или иного продукта и сервиса, это оценка экспертизы команды, ее уникальность и, соответственно, коммерция, которая стоит за продуктом и сервисом. В нашем случае мы делали ставку на первые два компонента, и при отсутствии великих продаж стоимость приобретения составляла серьезные, но не драматически большие деньги. То есть речь идет о миллионах долларов, о десятке-двух миллионов долларов.
Цены от миллиона до десятков миллионов долларов — это в лучшем случае. А что вообще важнее всего, уже результат? Или оценка команды, которая собрана? Вдруг такая ситуация произойдет: команду вы купили, а они взяли и разошлись по какой-то причине.
Андрей Ефремов: У меня есть такой принцип, я называю это принципом инвестора. Я оцениваю мечту, которую продает команда. И в целом насколько команда горит этой мечтой и связывает с ней свою судьбу — это к вопросу о рисках. То, готовы ли они будут уйти или нет, — это, мне кажется, такой человеческий фактор, который, просчитывается.
Но вы когда покупаете, вы интегрируете уже купленную компанию в систему «Лаборатории Касперского»? Или она сохраняет какую-то автономность, просто вам принадлежит, а вы обладаете правом на результаты разработки, которые вы уже используете?
Андрей Ефремов: У нас есть различные примеры, в частности с компанией Brain4Net. Мы приобрели юридическое лицо, которое до сих пор связано определенными обязательствами перед различными фондами. Поэтому компания формально остается независимым юрлицом, 100% которого владеет «Лаборатория Касперского». При этом сама команда полностью интегрирована в нашу организационную структуру и работает как проектная команда. Есть команда, где мы владеем не мажоритарной долей, но с правом приобретения и последующего выкупа по определенной цене.
Пара популярных вопросов под конец. Во-первых, дефицит или не дефицит кадров?
Андрей Ефремов: По поводу кадров. Мы это называем «кадровый голод». И он, на самом деле, не только у нас, но и по всему миру очень сильный. Наша стратегия определяется как раз за счет автоматизации. То есть мы как вендор стараемся избавить заказчика от затрат на наем большого количества персонала за счет автоматизации, за счет унификации пользовательского опыта.
И второе — применение искусственного интеллекта в разработке. Вы используете то, что сейчас стало принято называть искусственным интеллектом? То есть когда, допустим, разработчик не сам, извините, просчитывает какую-то цепочку, а пользуется неким программным продуктом для создания нового программного продукта, который сейчас называется искусственным интеллектом и заменяет часть его работы, позволяет не искать еще пятерых, которые бы выполнили целый ряд конкретных задач. И откуда, если да, берется этот программный продукт, которым как инструментом можно пользоваться? Он ваш или он берется с внешнего рынка?
Андрей Ефремов: История из жизни. Как-то Евгений Валентинович [Касперский] ко мне подошел и сказал: «Андрей, я не могу нанять весь Китай для того, чтобы обеспечить нашу вирусную лабораторию тем количеством вирусных аналитиков, которые будут исследовать те зловреды, число которых растет изо дня в день. Можешь разработать проект, разработать систему, которая позволит нам избежать этого найма?» Определенное количество лет мы это дело разрабатывали, и теперь это история успеха. Сейчас, как я уже упоминал, 99% тех зловредов, которые мы обрабатываем, мы обрабатываем автоматически нашими системами, которые позволяют нам не нанимать огромное количество сотрудников.
То есть это собственный продукт, который, в принципе, соответствует как раз этому названию?
Андрей Ефремов: Да, именно так.