Экономические или банковские кризисы не в первый и не в последний раз требуют вмешательства государства — оно необходимо, когда риски одного банка рискуют запустить системный сбой и парализовать функции банковского сектора. Именно такой характер носила поддержка «КИТ-Финанса» во время кризиса 2008: если бы не вмешательство государственных структур, то последствия межбанковского кризиса были бы гораздо более тяжелыми. В меньшей степени эту логику можно применить к поддержке банка «Глобэкс», который не был столь важным системным игроком. Его спасение скорее было необходимо для психологического эффекта.

Однако, действуя из желания предотвратить системный кризис, регулятор сам может стать заложником недобросовестного управления рисками в отдельных банках. Первым звонком стал случай Межпромбанка (МПБ). Полтора года спустя после кризиса, когда уровень просроченных кредитов в банковской системе уже начал стабилизироваться, летом 2010 года банк продемонстрировал резкий рост просроченной задолженности, с почти 1% до почти 100% кредитного портфеля. Допустив дефолт по своим облигациям, банк, тем не менее, продолжал пользоваться поддержкой от ЦБ: опасение по поводу распространения эффекта домино и в этом случае позволили акционерам договориться о пролонгации кредитов от ЦБ и, возможно, воспользоваться промедлением регулятора в своих целях. Только в ноябре 2010 года лицензия банка была отозвана ввиду предоставления недостоверной отчетности. К этому моменту дыра в балансе уже составляла около 37 млрд рублей.

Ситуация с Банком Москвы в значительной степени повторяет предыдущий сценарий, но является гораздо более значимым событием для всего банковского сектора. Как и в случае МПБ, в Банке Москвы происходит быстрое ухудшение качества кредитного портфеля. Еще в 2010 году, согласно отчетности, уровень просроченных кредитов в банке составлял около 2%, что было существенно ниже уровня 8-10% в Сбербанке и ВТБ. Но теперь, после недавней смены собственника и менеджеров, по слухам, до 60% кредитного портфеля может оказаться проблемной. Очевидно, что важная системная значимость этого банка опять не оставила регулятору выбора. Радикальное вмешательство Банка России с помощью кредита в 295 млрд рублей и поддержка от ВТБ в 100 млрд рублей позволит нейтрализовать системный эффект, но вызывает много вопросов по поводу положения дел в российском банковском секторе.

В первую очередь, возникает беспокойство по поводу качества кредитов. Можно ли доверять данным официальной отчетности других банков, если за считанные месяцы большая часть кредитов крупнейшего квазигосударственного банка может оказаться проблемной? Здесь следует вспомнить, что в момент кризиса оценки проблемных кредитов доходили до 30%, но потом с ростом кредитного портфеля стали снижаться, и с определенного момента этой теме перестали уделять внимание. Но реструктурированные во время кризиса кредиты остаются на балансах. Это говорит о том, что ряд заемщиков по-прежнему имеют избыточную долговую нагрузку.

Формально Россия считается страной с низким уровнем закредитованности — корпоративные кредиты к ВВП составляют только 30%, а с учетом внешнего долга эта цифры составляет 50% ВВП. Но если посмотреть повнимательнее, выяснится, что в нефтегазовом секторе суммарная долговая нагрузка составляет 15-20% ВВП, производимого этим сектором, зато в других секторах она приближается к 90-100% ВВП. А эта цифра уже высока даже по меркам развитых стран.

Следующий возникающий вопрос — концентрация кредитных рисков. Разумеется, в случае обоих банков резкий рост плохих кредитов скорее связан не с экономическим положением их заемщиков, а с высоким уровнем концентрации кредитных рисков и недобросовестным обслуживанием. Даже если по формальному признаку банки удовлетворяют требованием ЦБ РФ по диверсификации рисков, по факту получается, что акционеры и менеджеры имеют прямую возможность влиять на качество обслуживание кредитного портфеля. Эта проблема должна решаться через более детальный анализ бенефициаров компаний и банков, и более детальное раскрытие информации по структуре акционерного участия. Тем не менее, очевидно, что эта проблема шире проблемы банковского регулирования и затрагивает вопрос избыточной концентрации капитала и слабой конкуренции в экономике в целом.

Наконец, ситуация с Банком Москвы обратила внимание и на проблемы, с которыми сталкиваются любые покупатели банковских активов в России. Если на момент продажи актив выглядит привлекательным, то после смены менеджмента многие показатели ухудшаются, так как клиенты часто связаны либо с акционерами, либо с менеджерами банка и не остаются на обслуживании в банке после смены команды. Именно поэтому сделки по приобретению банковских активов в России по-прежнему редки; вряд ли их число увеличится в ближайшем будущем.