«Стороны готовы к войне». Бои в Нагорном Карабахе продолжаются больше суток

— В городе нет обстрелов пока, во всяком случае сегодня. Ночью один беспилотник сбили.

— У вас будет мобилизация, что говорят?

— У нас весь народ стоит. У нас мобилизацию даже не нужно делать, мы всегда готовы.

— Номер, на который я звоню, мобильный или городской?

— Это не мобильный, это городской номер. Интернет работает, но мобильники пока не работают.

— Эрдоган явно выступает как сторонник военного решения. Это очень нетипично для современного лидера европейского типа. Но поскольку Эрдоган перестал играть в западного лидера, в президента европейского типа, то он себе позволяет вещи, которые в Европе считаются формально неприличными. Хотя мы помним, что Европа отреагировала очень спокойно в свое время на силовое решение проблемы Сербской Краины. Европа ничего не смогла, еще не было единой Европы, но тем не менее ничего не смогла сделать с занятым Турцией Северным Кипром. Так что такие примеры военного решения затянувшихся конфликтов были.

— Насколько далеко может Турция зайти на практике?

— Я не думаю, что они пошлют напрямую войска, потому что мы не забываем, что Турция — член НАТО, военного союза. У Турции есть давняя привычка посылать свои войска за пределы собственных границ, но войны, армейские операции Турции за пределами собственных границ не подлежат действиям статей договора НАТО о взаимной помощи. Я думаю, что в критический момент, если Азербайджан вдруг начнет проигрывать, то есть отступать от нынешней линии разграничения куда-то еще вглубь, они даже могут, возможно, оказать им военную помощь. Но пока речь идет о моральной поддержке и, может быть, военно-технической.

— В общем и целом по конфликту: насколько долгим и серьезным может это обострение оказаться?

— Главный вопрос момента — это обострение или война? Если это обострение, то ситуация так или иначе разрешится в течение нескольких дней, как это и раньше бывало. Можно отметить в нынешней ситуации две вещи: во-первых, тяжелая техника, которая применяется в таком количестве. Сообщениям о потерях, пока они не проверены независимой стороной, верить невозможно. И второе соображение, что в Армении сменилась власть, она сменилась революционным путем, и, действительно, могли возникнуть определенные по этому поводу у Азербайджана надежды на то, что с новой властью удастся договориться. Может быть, она показалась Азербайджану слишком слабой, а нынешний момент подходящим, чтобы как-то силовое решение начать. Пока по масштабам это больше, чем обострение. Турция поддержала военное решение неожиданно откровенно. Но Турция — только один из игроков. Есть Россия, есть Соединенные Штаты, есть Европа. И они вряд ли будут поддерживать военное решение.

— На ваш взгляд, как Москве стоило бы сейчас себя вести в этой ситуации?

— С одной стороны, Москва, конечно, связана Договором о коллективной безопасности с Арменией, с другой стороны, связана договором безопасности именно с Арменией. Карабах как республика, как государство не признано даже Арменией. Только вчера в виде политической угрозы Армения поставила вопрос о признании Карабаха. Я уверен, что все, кроме Турции, в общем, склонны давить на обе столицы в сторону прекращения боевых действий.

— Конфликт был приостановлен, и режим прекращения огня был утвержден в мае 1994 года, то есть за 26 с лишним лет никогда стороны не применяли боевую авиацию, тяжелую артиллерию, ракеты и так далее. Эти события являются продолжением тех самых событий, которые произошли в июле текущего года. На протяжении пяти дней произошли боевые действия, но то были на азербайджано-армянской государственной границе, что тоже было впервые за все эти годы конфликта.

— Если возвращаться к текущему положению дел, та скорость, с которой принимаются решения, что может говорить именно о нынешнем обострении конфликта в Карабахе?

— Это говорит о том, что стороны готовы вести боевые действия, то есть стороны готовы к войне. Боевые действия происходят по всей протяженности линии соприкосновения Вооруженных сил Азербайджана и Армении, это сотни километров. Этого не было. Эти масштабы требуют вовлечения большого количества живой силы и техники. Если брать 2016 год, апрель, так называемая четырехдневная война, там такой концентрации и вовлечения такого количества средств и сил не было. В июле — тоже.

— Конечно, каждая из сторон дает свою информацию, вы их можете послушать, нашу информацию. Ясно, с обеих сторон есть погибшие, из гражданского населения есть, к сожалению, жертвы. Есть много погибших солдат у нас, азербайджанцы, по-моему, преувеличивают, но есть и у них очень много. Даже в апрельской четырехдневной войне 2016 года Армения и Арцах не объявляли военного положения — точно так же, как и Азербайджан. В этот раз это другое, наши готовятся к длительной войне. Наши резервисты всю ночь уже ехали в Карабах. Я сегодня был в городе, у всех военкоматов такие очереди, что я даже не знал, что столько армян существует на свете.

— И с 2016 года, и с июльских событий что такого качественно поменялось и в Азербайджане, и в Армении?

— Я думаю, в Азербайджане большие надежды возлагают на то, что действительно ими приобретено много вооружения, в основном в последний год от Турции. Причем серьезные вооружения. Традиционно они у Израиля берут оружие разного типа, в том числе бронетранспортеры они производят вместе с Израилем, в том числе дроны. В общем, очень серьезно они вооружились. Я думаю, у них впечатление, что они могут силой решить. Но они, во-первых, забывают, что Армения тоже вооружалась. Конечно, у нас гораздо скромнее возможности, но мы вооружались. Поэтому не знаю, на что они рассчитывают.