Суд в Гааге окончательно обязал Россию выплатить 50 млрд долларов бывшим акционерам ЮКОСа. Верховный суд Нидерландов отклонил кассацию российской стороны и утвердил постановление Апелляционного суда Амстердама о выплате этих средств. Суд назвал это решение «окончательным завершением» многолетней судебной тяжбы по делу ЮКОСа.

В июле 2014 года Постоянная палата третейского суда в Гааге обязала Россию выплатить компенсацию в 50 млрд долларов трем бывшим акционерам ЮКОСа — офшорным структурам, которые входили в Group Menatep. Они владели 70% ЮКОСа и потеряли деньги при его банкротстве в 2006 году. Международный арбитраж в Гааге решил, что в начале 2000-х Россия провела атаку на ЮКОС и ее бенефициаров, чтобы добиться банкротства нефтяной компании и завладеть ее активами. Россия неоднократно обжаловала это решение в различных инстанциях.

Гендиректор компании GML, представляющей интересы бывших акционеров ЮКОСа, Тим Осборн заявил, что теперь компания сосредоточит усилия по взысканию компенсации в полном объеме, в том числе путем ареста российского имущества по всему миру. По оценкам GML, сумма финальной компенсации с учетом процентов уже превышает 65 млрд долларов.

Комментирует директор по анализу финансовых рынков и макроэкономики «Ф-Брокер» Александр Тимофеев:

— Некоторое противоречие между теми, у кого эти активы сейчас лежат, и кто, как, например «Евроклир», на них зарабатывает, и теми, в чью пользу их хотят дальше изъять. Получается, что европейцы, на которых лежит бремя хранения российских активов, с одной стороны, сейчас в плюсе, а с другой стороны, как только они исполнят то или иное решение суда или Еврокомиссии, сразу они поставят под удар свою репутацию, потому что экспроприация, согласитесь, — это не то слово, которое хорошо для банковского бизнеса. У нас есть Китай, у нас есть страны Персидского залива, у нас есть Индия, и все эти товарищи очень внимательно следят, как те или иные контрагенты себя поведут внутри текущих корпоративных конфликтов. Все, что мы слышим за последние недели по поводу того, чтобы что-то отнять у Российской Федерации, списать в пользу кого-то, это исключительно внутриевропейские политические дрязги. Это не про то, что Россия что-то будет оспаривать, у России заблокированных активов явно не меньше, чем заблокировано в Европе, это исключительно о том, кто будет дальше зарабатывать на том, что и так у России давно отнято и заморожено, — банки или какие-то новые интересанты, которые, прикрываясь решениями судов, хотят протащить какие-то очень и очень странные решения. Очевидно, что Россия проигрывает суды не потому, что кому-то правда жаль ЮКОС, и это Россия нарушила норму права, Россия проигрывает суды потому, что идет СВО, и мы находимся в 2025 году, а не в 2008-м. Причина проигрыша глубоко политическая. Одно дело — громкие декларации, другое — экспроприация собственности. Не сомневаюсь, что даже если решение суда будет окончательное, то конечное место хранения денег и активов не пойдет на то, чтобы передать российские активы куда-то. Во-первых, это экономически не выгодно, во-вторых, это даже не репутационный удар, а это репутационная могила.

— Получается, даже если суд присуждает, это никак не бьется?

— От решения суда до фактического отчуждения тех или иных активов может пройти бесконечное количество времени дополнительных судов. Решение суда — это еще не факт передачи. То, что кто-то признает в какой-то инстанции, не говорит о том, что деньги или активы со стороны Российской Федерации будут списаны и переданы истцу, на это потребуется еще десятилетия. Я сильно сомневаюсь, что в сложившейся ситуации реально европейские исполнители, у которых лежат эти деньги сейчас и активы, пойдут на то, чтобы выполнить решение суда, потому что оно явно будет с кучей лазеек и очень неоднозначное. Поэтому я бы воспринимал все вот эти активности как повод поговорить, попиариться и прочее. Никаких реальных отчуждений и экспроприации совершенно точно не состоится.

— А вот если бы активы были не заморожены, если мы были а-ля в 2016 году, допустим, такое решение окончательное, какие бы последствия имело, Россия бы должна была что-то выплатить?

— Оно имело бы очень простые последствия, что стороны, которые бы исполнили это решение суда, потеряли бы все российские активы и все российские контракты. Поэтому никто бы с этим судом даже не пошел. Легко пинать Российскую Федерацию, когда Российская Федерация не участвует в европейских склоках. Сложно пинать Российскую Федерацию, когда Сбербанку принадлежит банковская система Болгарии, частично Турции, это сотрясание воздуха. Я вам хочу напомнить историю с покойным ныне Березовским, который бесконечно со всеми судился, суть судов заключалась в том, сколько ему разрешат тратить на свои нужды, на водителя — 2000 или 3000 фунтов. С одной стороны, можно подумать, что в Европе заморожено российских активов столько же, сколько внутри России, но состав тех, чьи активы заморожены, очень неравномерен. Возьмем условный Ситибанк, в случае, если он пойдет на реальное обострение с Российской Федерацией, потеряет конкретные активы, которые у него застряли здесь. Российская Федерация в случае обострения потеряет активы, предположим, пенсионеров, которые инвестировали через ценные бумаги, через Сбербанк НРД, это очень неравнозначный обмен. Поэтому Российская Федерация может повышать ставки, европейцы, конкретные европейские исполнители, потому что в итоге речь же не идет о единой Европе, речь идет о совершенно конкретных людях и институтах, которые принимают и подписывают конкретные решения. Декларации могут быть любые, но на уровне подписания конкретных действий со стороны конкретных юридических лиц и физических лиц, я думаю, что возникнет большая проблема.

Российские власти пока официально не комментировали решение Верховного суда Нидерландов. Однако еще в декабре 2020 года Конституционный суд РФ разрешил России не исполнять решение международного арбитража в Гааге.