В Камероновой галерее: спор социалиста и капиталиста

Дэвид Кэмерон, говоря о разногласиях между Британией и Францией, заметил: «Я — английский консерватор, а Олланд — французский социалист. Было бы странно, если бы мы соглашались во всем»

Англо-французская встреча на высшем уровне — любопытный момент в европейской истории. Дэвид Кэмерон и Франсуа Олланд впервые встречаются лицом к лицу на двусторонней встрече. Такие встречи готовятся задолго до намеченной даты. Так, чтобы ничего спонтанного, неожиданного перед журналистами и их камерами не произошло. Лидерам остается проставить подписи под готовыми документами, пожать друг другу руки, поулыбаться на фоне чего-нибудь фотогеничного, а самое серьезное — и интересное — остается вне зоны досягаемости ушей и микрофонов.

Британским журналистам не удалось даже продемонстрировать свою свободу и напор по сравнению с французскими в вопросах о любовных похождениях Олланда. Французский президент состроил кислую мину и просто отказался отвечать на вопрос.

Военно-политическое сотрудничество Англии и Франции сейчас крепко как никогда. Во время встречи продемонстрирован новый гигантский военно-транспортный самолет и летающий танкер Voyager, детище Airbus, европейской фирмы, которая сама по себе символизирует успешное разделение труда и сотрудничество в ЕС. Кэмерон объявил о новых мерах по поддержке военных операций Франции в Африке. Пока строятся новые британские авианосцы, на морях англичане должны будут опираться на авианосец французский, есть и другие программы кооперирования в военной сфере.

Разногласия же касаются будущего Европейского Союза. В словах о «консерваторе и социалисте» не просто политическая этикетка-метафора, в них корень разногласий. Франция по-прежнему видит будущее Европы все более централизованным и «социальным», а в Англии усиливается раздражение зарегулированностью ЕС, снижающей экономический динамизм и конкурентоспособность крупнейшего политико-экономического блока. Кэмерон год назад выступил с программной речью по Европе, обещав добиваться серьезных изменений в ЕС, прежде всего в сторону его либерализации. И еще, уступая антиевропейским настроениям в стране, обещал в течение ближайших трех лет провести референдум по вопросу о дальнейшем членстве Великобритании в ЕС.

Кое-кто воспринял это как шантаж, другие — просто как защиту интересов лондонского Сити против укрепляющейся еврозоны. Третьи, включая США и Японию, встревожились. Без Англии Европа — не Европа, а Англия без Европы — не Англия. Страну привычно считают «неудобным человеком» Европы — спорит, возражает, настаивает на своих подходах. Но это и ценится: есть противовес доминированию франко-германского пресса. А для международных инвесторов, от Америки до Дальнего Востока, Англия — это совершенно необходимые ворота на огромный единый европейский рынок.

Еще один любопытный момент. После речи Кэмерона, начавшей продолжающуюся и сейчас общеевропейскую дискуссию о будущем ЕС, открылась трещина во франко-германских отношениях. В Париже британские предложения приняли в штыки. Это сегодня еще раз подтвердил Олланд, сказав, что «реформы в ЕС не являются нашим приоритетом». Однако Ангела Меркель с сочувствием отнеслась к ним. Такое изменение баланса в треугольнике Париж-Лондон-Берлин обещает много интересного в Европе. Это отдельный и сложный разговор.

Но все же, если упрощенно объяснять характер разногласий, то можно было взять за основу взгляд из «Камероновой галереи» — это старый спор капиталиста и социалиста, европейской правой и европейской левой. (Камеронова галерея — это, если кто вдруг не помнит, архитектурное чудо в Царском селе, которое построил однофамилец нынешнего британского премьера.) Что из этого спора выйдет, нам скоро станет известно.

А рынки и инвесторы пока голосуют за британский либеральный взгляд из той галереи. Согласно опубликованному перед визитом Олланда докладу Конференции ООН по торговле и развитию (ЮНКТАД), инвестиции из-за рубежа во Францию упали на 77% в прошлом году, тогда как Англия сохранила свою позицию как самая привлекательная для инвесторов страна в Европе и девятая в мире. Во Франции в 2013 году инвестировано 3,5 млрд фунтов (4,27 млрд евро), самый низкий уровень за последние 27 лет, а в Великобритании — 32 млрд. (39 млрд евро).