Россия и Кремниевая долина молятся друг на друга

Российский инновационный сектор экономики, как оказалось, очень интересен инвесторам, но его развитию, а значит и привлечению инвестиций, мешает ряд проблем

Российский инновационный сектор экономики, как оказалось, очень интересен инвесторам, но его развитию, а значит и привлечению инвестиций, мешает ряд проблем. Прежде всего, системных. К такому выводу после долгого обсуждения пришли участники конференции «Технологические биржи России и Запада: как привлечь инвестиции в российские инновации?».

Интерес к «новой экономике», к которой генеральный директор «Интерфакс бизнес сервис» Станислав Мартюшев причислил предприятия IT- и телеком-отраслей, медицины, а также интернет-компании, проявляют государство и бизнес, финансисты и инвесторы. Это общее правило, касающееся и России. На Московской межбанковской валютной бирже (ММВБ), к примеру, уже не один год действует сектор «Рынок инноваций и инвестиций», предназначенный для торгов акциями высокотехнологичных компаний. А при государственном участии были созданы такие структуры, как «Роснано» и «Российская венчурная компания» (РВК), которые должны заниматься инвестированием в инновационные компании и стартапы.

В то же время участники рынка признают, что с развитием инновационного сегмента экономики в России не все складывается удачно. По словам вице-президента ММВБ Геннадия Марголита, доля инновационного сектора в ВВП страны за 2009 год составила 11%. Предполагается, что к 2020 году этот показатель увеличится до 17–20%. В то же время доля затрат на НИОКР в области высоких технологий составляет менее одного процента от ВВП, а к 2020 году она должна увеличиться до 2,5–3%.

Что касается самой ММВБ, то на ней, по словам Марголита, торгуются акции 14 инновационных компаний, общая капитализация которых приближается к 33 млрд долларов. И перспективы у этого направления имеются. «На горизонте 3–5 лет видны 100–150 компаний, которые могут показать хороший результат, — считает вице-президент ММВБ. — При этом их общий начальный Free Float (приблизительная доля акций, находящихся в свободном обращении) можно оценить в полтора миллиарда долларов». Сейчас же, по данным Геннадия Марголита, различные инвестиционные и венчурные структуры работают приблизительно с 220 «проектами».

Отчасти эту картину подтверждают данные, приведенные Станиславом Мартюшевым. По его словам, сейчас в мире действует около 23 тысяч 700 фондов, специализирующихся на инвестициях в компании «новой экономики». Их общий объем вложений составляет около 2 трлн долларов. Россия по числу фондов занимает 31 место — 11 венчурно-инвестиционных структур, общий объем вложений которых — около 600 млн долларов.

Участники конференции называли различные причины, мешающие развитию российского инновационного сектора. Так, например, управляющий партнер московского офиса McKinsey&Company Ермолай Солженицын припомнил результаты исследования десятилетней давности, в котором основными барьерами на пути развития инноваций в России были названы избирательность применения налогового законодательства, низкая мобильность труда, низкий уровень управления, коррупция. Впрочем, президент IBS Group Holding Анатолий Карачинский напомнил, что в том исследовании главным барьером были названы неравные условия для участников рынка. И эта проблема, как, в общем-то, и другие, по мнению участников конференции все еще не решена.

Кстати, глава «Роснано» Анатолий Чубайс, не один год проработавший в том числе в органах власти, причислил к факторам, тормозящим инновации в России, налоговый кодекс, несовершенство законодательства, техническое и экологическое регулирование. Впрочем, он сразу оговорился, что не смотря на это, в нашей стране на рынок пробились сотни инновационных компаний, предлагающих конкурентоспособные решения на мировом рынке.

Отдельно было упомянуто законодательство. В частности, Анатолий Чубайс считает, что из-за его сложности и множества подзаконных нормативно-правовых актов в России сложно работать венчурным фондам. «Да и стартапам работать не просто — для них просто нет подходящей правовой формы, — считает руководитель «Роснано». — Пока же из-за этой проблемы у нас и не создаются компании. Инноваторам проще реализовать отдельный проект, получить за него деньги и уехать из страны. Например, для запуска того же стартапа». Чубайс отметил также, что уже разработан проект документа, предусматривающего введение новой организационно-правовой формы для инвестиционных фондов.

Были и особые точки зрения на рынок инноваций. Так, председатель совета директоров группы RU-COM Михаил Абызов считает, что нет инновационных институтов экономики. Есть общество — либо инновационное, либо нет. По его мнению, в настоящее время в России инновационного общества пока нет. В качестве «положительного примера» Абызов привел Финляндию, где, по его словам, если не все жители страны, то очень многие обеспокоены положением Nokia, которая сейчас испытывает определенные трудности. А прежде гордились, что у них в стране удалось создать такую компанию.

«Не менее важное значение имеет качество государственного администрирования — регулирование в сфере бизнеса, — считает Михаил Абызов. — Сегодня государство создает структуру игроков-инвесторов для рынка инноваций: «Роснано», «Сколково», РВК. Но у них искаженная логика инвестирования». То есть у сотрудников или чиновников этих организаций есть боязнь рискнуть и принять решение. В то же время они легко инвестируют государственные деньги туда, где нет контроля.

Несмотря на все эти сложности инновационный технологический сектор в России все таки есть. Правда, он несколько странный, по выражению Анатолия Карачинского. Его странность заключается в закрытости — на этом рынке, в отличие от западного, почти нет публичных компаний. Кроме того, имеющиеся институты развития не делают то, что должны — как минимум, описывать системные проблемы и предлагать способы их решения. При этом государство, по мнению Карачинского, должно обеспечивать соблюдение правил честной игры. «Кто в госаппарате конкретно отвечает за решение этой проблемы? Никто, — отметил глава IBS. — Можно нанять ту же McKinsey&Company для разработки доклада, из которого чиновникам стало бы ясно, что при ненормальной экономике не может быть правильных инвестиций, в таких условиях невозможно капитализировать свой интеллектуальный капитал».

При этом Анатолий Карачинский отметил, что этот интеллектуальный капитал в России есть. «В той же Кремниевой долине фактически нет ни одной компании, на которую не работала бы группа инженеров в России, — заявил Карачинский. — А мы боготворим, молимся на Кремниевую долину. Они тоже, потирая руки, молятся на Россию. Только не спереди, как мы, а ... с обратной стороны».

Безусловно, со стороны участников прозвучали различные рецепты для исправления ситуации. В частности, Геннадий Марголит считает, что для привлечения инвестиций в российские инновационные компании необходимо, чтобы эти компании были прозрачными и открывали информацию о своей деятельности. «В России с этим сложно, — говорит Марголит. — Поэтому в секторе РИИ ММВБ и введены специальные требования по раскрытию информации». Также к необходимым условиям он отнес появление кластера-сообщества инвесторов, посредников и аналитиков.

Президент ММВБ Рубен Аганбегян заявил, что надо делиться с населением плодами инноваций. «Массы должны стать совладельцами инновационных компаний», — считает Аганбегян.

В целом, несмотря на схожесть мнений и оценок, к четко сформулированному и однозначному выводу на тему «Кто виноват и что делать» участники конференции так и не пришли. Возможно, просто не хватило времени — панельная дискуссия, на которой проходило обсуждение, продлилась почти на час дольше, чем это было предусмотрено регламентом, а спорщики все еще были готовы продолжать полемику.

Впрочем, возможно, соответствующий вывод сделает государство. По словам Анатолия Чубайса, нужна целостная стратегия инновационного развития страны. Сейчас такой документ подготовлен Минэкономики и представлен в Роснано для ознакомления.