Сирия для России — повод заявить об особом мнении

В том, что Москва упорно и последовательно поддерживает официальный Дамаск, есть два аспекта: прагматический и стратегический

Что касается прагматики, то у руководства России, а до того — СССР, всегда были особые отношения с Сирией и лично с Башаром Асадом и его отцом Хафезом Асадом, правившим с 1971-го по 2000 годы. Эти отношения охватывали и экономические связи, и военно-техническое сотрудничество. После распада Советского Союза связи сохранились, поэтому тут Россия вполне последовательна.

Второй аспект российско-сирийских отношений — более стратегического, широкого толка. Как бы мы ни относились к Башару и его команде, надо учитывать, кто придет после него. В этом смысле даже противники нынешнего сирийского лидера из числа американских политиков и экспертов совершенно не уверены, что следующим президентом республики будет человек, не склонный к религиозному радикализму.

Во всяком случае, выбор там ограничен, и наивысшие шансы имеют те, кого называют исламистами: будь то «Братья-мусульмане» или кто бы то ни было еще. Поэтому говорить, что Россия заняла неверную позицию — руководствуется своими сугубо прагматическими интересами или действует назло американцам — видимо, не следует.

«Особая политическая ниша»

Сейчас принято рассуждать о том, в чем конкретно состоят национальные интересы России — в частности, в Сирии. Каждый раз, когда об этом говорят, возникают осознанные или неосознанные сравнения с советским временем.

Тогда конкретные национальные интересы действительно были и лежали в плоскости идеологии и политической стратегии. Это было ясное, понятное время холодной войны, биполярного мира и противостояния СССР и Запада. Сейчас же понятие национальных интересов в России крайне сузилось, размыто и более прагматично.

Что же нужно Москве в Сирии? Отчасти, это поддержание военно-технических связей, где вертится не одна сотня миллионов долларов. Безусловно, Россия от потери этих контрактов не умрет, но и терять их не хочется.

Алексей Малашенко. Фото: РИА Новости

Однако гораздо важнее другое: не так много осталось в мире государств, где Россия могла бы заявить, что у нее есть какая-то особая политическая ниша. Сирия к этим государствам относится.

В эту же нишу входят Иран, Ливия и в каком-то смысле Палестинская автономия. Вспомним недавние события в Ливии, когда туда летал сенатор Михаил Маргелов. Пусть его миссия не имела успеха, но ведь попытка посредничества была. Стремление Москвы быть медиатором между мусульманским миром и Западом, думаю, еще сохраняется. И Сирия в данном случае — достаточно удобный объект для такового.

Символ былого величия

Можно сказать, что дипломатическая активность Москвы в Сирии является неким символом того, что Россия по-прежнему держава, имеющая глобальные интересы. В мире, да и в самой России, все еще сохраняется ее восприятие как наследницы СССР. Но это далеко не так: Советский Союз и нынешняя Россия — совсем разные страны. Да и сами сегодняшние российские политики не всегда могут внятно сформулировать национальные интересы страны.

Сирия не имеет какого-либо серьезного геополитического значения для России: если, конечно, вкладывать в слово «геополитика» тот пафосный смысл, который обычно в него вкладывают некоторые красноречивые государственные мужи.

Алексей Малашенко
Специально для Би-би-си

Автор статьи — политолог, эксперт Московского центра Карнеги