Сколковский телекинез

Заместитель генерального директора компании «Инновационные технологии» Илья Макаров рассказал о созданной технологии в области нейроуправления, о том, где ее можно применять и что пока сдерживает ее использование

В российском иннограде разрабатывается технология, с помощью которой человек «силой мысли» сможет управлять различными предметами. Никакой мистики, все строго научно. Речь идет о создании интерфейса «мозг–компьютер».

Аппарат по чтению мыслей еще не создан, но распознавать мысли на отдаваемые команды ученые уже научились. Исследования в этой области ведутся несколько десятилетий. Проводились эксперименты по вживлению в мозг полностью парализованных людей электродов для управления компьютером. Сейчас создана система, не требующая хирургического вмешательства. На голову надевается обруч с датчиками, фиксирующими электрическую активность мозга, информация передается в процессор, он определяет, какому именно действию соответствует полученный им электросигнал. Расшифровав мысленный приказ, компьютер может отдать команду по управлению каким-либо устройством.

Разработки в области нейроуправления сейчас активно ведутся во всем мире. Лидерами считаются американская компания Cyberkinetics
и австралийская Emotiv. Разрабатываемая же в «Сколково» технология во многом пока уникальна.

Об уникальности этой технологии, о том, где ее можно применять и что пока сдерживает ее использование, рассказывает заместитель генерального директора компании «Инновационные технологии» Илья Макаров:

— Если мы говорим о системах нейроуправления, то нас в первую очередь должна интересовать точность выполнения команды. Грубо говоря: стоит машинка на столе, вы хотите с помощью силы мысли начать эту самую машинку двигать. Вы думаете: «Вперед», а машинка не двигается. Второй важный параметр — это скорость выполнения команды. Тот же пример — вы думаете: «Вперед», проходит 5–10 минут, машинка сдвигается с места. Есть еще третий фактор — время, которое необходимо для настройки системы под ваши сигналы мозга.

По своим параметрам технология уже сейчас гарантирует 95-процентную точность выполнения команды, в то время как для западных аналогов этот показатель не превышает 70%, а реально запросто может упасть и ниже 50–40%. По времени срабатывания команды технология гарантирует от секунды и менее. При этом та технология, которая существует у конкурентов, дает либо десятки секунд, либо минуты. Третье отличие — технология гарантирует время адаптации к сигналам мозга порядка нескольких минут, в то время как конкурентные технологии — десятки минут и выше.

— То есть по всем параметрам вы обходите конкурентов?

— По всем научно-техническим параметрам. У нас полностью готовы образцы для демонстрации. Это первая компьютерная игра, управляемая исключительно силой мыслью, это нейропазл. То есть игра в которой вы собираете обычный пазл, но не движением мысли, а силой мысли. Вы просто задумываете, какой квадратик передвинуть и куда его нужно передвинуть. Дальше уже начинаются наши технологии.

— Какое коммерческое применение может быть у этой технологии?

— С одной стороны, на первый взгляд, кажется, что возможности этой технологии просто безграничны. Но с другой — технология нейроуправления на нынешнем этапе развития имеет немалые ограничения технического характера. Например, время реакции в несколько секунд. Это, бесспорно, для технологии очень хорошо, особенно если сравнивать с тем, что делают наши конкуренты. Но по сравнению с скоростью, с которой мы управляем чем-то, например, с помощью компьютерной мыши, это очень медленно. Поэтому возникает сильное сомнение в том, что на нынешнем этапе нейроуправление может быть встроено в устройство, где требуется мгновенная реакция. Еще одна техническая проблема — пока, к сожалению, приходится использовать так называемые мокрые электроды.

— Места, куда подсоединяются электроды, смачивают специальной жидкостью?

— Это так — чтобы проводимость была не просто лучше, а чтобы проводимость была гораздо лучше. Если вы такой простой электрод поднесете к коже с волосяным покровом, система будет работать из рук вон плохо. Если у человека нет волос на голове, то здесь проблем нет никаких. Но мы же рассчитываем выйти на масштабный рынок, и тут я сильно сомневаюсь, что большинство девушек и женщин захотят отказаться от своих волос, чтобы пользоваться преимуществами нейроуправления. Не верю я в это!

— Очевидным выглядит выход на медицинский рынок, то есть помощь инвалидам?

— На какой медицинский рынок? Если говорить о тех же самых инвалидных колясках, то Emotiv тоже начала с инвалидных колясок, причем в 2005 году. Денег на этом компания не сделала, потому что выяснилось, что можно использовать различного рода альтернативные штуки для управления этими колясками, например, по движению зрачка. И, как оказалось, клиентам Emotiv управление коляской по движению зрачка показалось более удобным, чем нейроуправление. Вместе с тем, сама по себе идея, что медицинский рынок может быть как раз той первой ласточкой, где эта технология может выстрелить, нас и стала стимулировать к дальнейшим исследованиям. Как нам показалось, мы такой рынок нашли. Это рынок инвалидов, людей, лишенных конечностей: нет одной руки, двух рук. Для таких людей можно создать протезы, в первую очередь верхних конечностей, которые бы прикрепляется обычным способом, а управлялись с помощью наших технологий через некий приемник-передатчик. То есть человек представляет те движения, которые он хочет совершить, а протез выполняет эти движения.

— Какой срок вы отводите на создание действующего образца?

— Мы обязуемся на третий год предоставить макетный образец.

— В чем главная сложность реализации?

— Вроде бы все понятно, но, как говорится, черт в деталях. Основные усилия будут потрачены в первую очередь на тестирование технологии. Допустим, начинает инвалид думать «повернуть кисть», кисть поворачивается. В какой-то момент инвалиду достаточно угла поворота, он хочет, чтобы кисть остановилась. Не должно случиться такого, чтобы кисть дальше пошла и повернула руку на 360 градусов. Тут основные усилия уйдут на доводку существующей технологии под специфику данной задачи.

— Если вам удастся сделать такой образец, то как вы в дальнейшем будете коммерциализировать разработку? Вы будете сотрудничать с протезными компаниями?

— Сами заниматься изготовлением протезов мы не будем ни в коем случае. В первую очередь потому, что протезный рынок во всем мире, особенно в России, это очень сложный рынок, и здесь преуспевают только те компании, которые сами по себе являются крупными и которые уже активно работают с государственными структурами. Мы будем делать программно-аппаратный комплекс. Речь идет исключительно о мировом рынке. Мы рассчитываем взять как минимум 30% или 40% от этого рынка, особенно с учетом того, что пока ниша, которую нам открывает нейроуправление, никем не занята.

Мировой спрос на протезы рук доходит до 3 млн единиц в год. В России ежегодная потребность оценивается в 50–60 тысяч протезов. Крупнейшие мировые производители сейчас делают ставку на производство биоэлектрических протезов. Они приводятся в действие при помощи электродов, которые крепятся к оставшимся мышцам руки. Цены на такие протезы начинаются, как правило, от 30 тысяч долларов и доходят до 120 тысяч.

— Понятно, что такой протез не может стоить дешево. Ориентировочно, какой может быть цена?

— По нашим оценкам, себестоимость не самого протеза, а всей системы управления при партиях в сотни экземпляров оказывается равной примерно 30–40 тысячам рублей.

— Какие сейчас требуются средства для завершения этого проекта?

— Для разработки макетного образца — миллион долларов, а для организации мелкосерийного производства, по моим оценкам, —минимум миллионов пять. Вывод на рынок еще примерно столько же.

— А «Сколково» для вас полностью не решает вопрос финансирования?

— Мы получили деньги по первому этапу. И на этот этап их должно хватить. Мы с большой надеждой смотрим на «Сколково», рассчитываем на поддержку со стороны фонда, но мы планируем привлечь и венчурные деньги.