Грешник Караваджо и пояс Богородицы

За гигантской очередью к религиозной святыне нетрудно проглядеть открывшуюся в Пушкинском музее выдающуюся выставку итальянского художника, совершившего революцию в религиозной живописи

Москва, как, возможно, никакой другой город сопоставимых размеров, является сценой, на которой время от времени возникают совершенно неожиданные сюжеты, какие никакому голливудскому режиссеру не приснятся. В субботу в Пушкинском музее на Волхонке открылась мирового уровня выставка Караваджо — из тех, что в любой стране собрала бы огромные толпы желающих увидеть полотна одного из самых великих и противоречивых художников всех времен.

В Москве на Волхонке уже выстроилась многотысячная очередь, она в минувшие дни растягивалась на восемь километров от Воробьевых гор, но стоящие в ней сутками люди пришли поклониться поясу Пресвятой Богородицы, что доставлен в столицу из Греции. Два объекта поклонения — светское искусство на религиозные темы и святыня православия — по удивительному совпадению сошлись в одном месте и в одно время. Впрочем, так будет продолжаться только до понедельника, когда пояс Богородицы покинет столицу.

Уникальность выставки Караваджо в Пушкинском заключается в том, что никогда ранее такое количество работ художника не экспонировалось одновременно за пределами Италии. В Нью-Йоркском музее современного искусства (MoMA) сейчас проходит выставка «Караваджо и его последователи в Риме», о которой газета The Wall Street Journal пишет как о величайшем художественном событии. Выставлено всего десять полотен Караваджо. В Москву привезли одиннадцать. И это очень много.

В мире есть несколько музеев Пикассо и Дали. В Амстердаме друг напротив друга стоят музеи Рембрандта (одного из последователей Караваджо) и Ван Гога. В мадридский музей «Прадо» ходят смотреть великие коллекции Веласкеса, Гойи и Рубенса. Наш Пушкинский славится своей коллекцией Матисса, а Третьяковка — Рублевым. Но нигде на свете нет музея Караваджо. Максимальное количество его картин в одной галерее (в данном случае, в римской галерее Боргезе) — шесть.

И на то есть причины. Многие из работ Караваджо украшают церкви в Италии и потому не подлежат транспортировке за исключением редчайших случаев. С другой стороны, картины Караваджо, которые для нас принадлежат к такой расплывчатой категории, как «старые мастера», современниками воспринимались как революционное и хулиганское искусство. Для своего времени Караваджо (он прожил неполных 39 лет и умер от малярии в 1610 году) был гораздо большим революционером, чем в ХХ веке Пикассо, а до него Матисс. Кроме того, он был настоящим хулиганом и, выражаясь современным языком, беглым убийцей. Играя в мяч, он, вероятно, по неосторожности, убил своего соперника, из-за чего был вынужден бежать из Рима. В наши дни его бы, видимо, разыскивал Интерпол, но, к счастью, в XVII веке Интерпола не было, и Караваджо нашел убежище в Неаполе.

Караваджо был гулякой и развратником, спал с уличными девками (тут, впрочем, он мало чем отличался от многих других художников, в том числе, уже нашего времени — от Пикассо до Модильяни). Мало того, он еще был и бисексуалом. Что не мешало ему писать великие полотна на библейские темы. Проблема в том, что в качестве моделей он использовал нищих и проституток. Святые на картинах Караваджо настолько напоминали живых людей (с грязными ногами и ногтями), что это шокировало и его заказчиков-священнослужителей, и прихожан.

Некоторые картины Караваджо отвергались заказчиком, и в этом как раз и состоит причина их рассеяния. Кое-что перепало кардиналу Боргезе, имя которого сейчас носит римская галерея. Из нее сейчас привезли небольшую картину «Юноша с корзиной фруктов».

То, что попало на выставку в Москву, собиралось из различных музеев и храмов, и в этом — поразительное достижение директора Пушкинского музея Ирины Антоновой. Недаром, представляя экспозицию, она радовалась, как дитя: «Эта выставка — настоящее чудо!» По словам г-жи Антоновой, Караваджо никогда раньше в Москву не привозили. В России есть одна его работа, но она в «Эрмитаже» и тоже никогда в Москву не приезжала.

Что еще удивительней, эти одиннадцать вещей Караваджо вообще никто и никогда, в том числе в Италии сразу, одновременно не видел.

Оценки творчества Караваджо менялись на протяжении времени. В XVII веке знаменитый французский художник Николя Пуссен сказал — как приговор вынес: Караваджо пришел, «чтобы разрушить живопись». По прошествии времени оказалось, что Караваджо пришел, чтобы создать современную живопись. В том числе, и в том, что касается игры света и тени, которую по-итальянски называют chiaroscuro.

Без Караваджо не было бы ни Рубенса, ни Веласкеса. Свет на картинах Рембрандта тоже пролил Караваджо.

Из одиннадцати полотен, которые привезли в Москву и которые можно будет видеть до 19 февраля, самым значительным произведением специалисты называют «Положение во гроб», оно предоставлено Ватиканским дворцом. Это само по себе — совершенно неординарное событие, которое, как представляется, стало возможным исключительно благодаря году Италии в России.

Выходит, что тесная мужская дружба Владимира Путина с теперь уже бывшим итальянским премьером Сильвио Берлускони, давшая пищу для многих достаточно скандальных сюжетов, дала как минимум и один, безусловно, позитивный результат. Возможно, впрочем, что вкусы итальянского друга также отразились на выборе художника, выставка которого венчает год Италии в нашей стране.