Михаил Задорнов: «Мы чувствуем ситуацию через клиентов»

Президент и председатель правления ВТБ24 в интервью радиостанции Business FM высказал мнение, что банк «плохих» активов России необходим, а также объяснил, почему сейчас столь высоки ставки по кредитам

Михаил Задоров, президент и председатель правления ВТБ24, в интервью радиостанции Business FM высказал мнение, что банк «плохих» активов России необходим, а также объяснил, почему сейчас столь высоки ставки по кредитам.

—Президент Дмитрий Медведев в своем выступлениисказал относительно выхода из кризиса, что шампанское открывать еще рано. Вы находитесь на переднем крае обороны — вы президент розничного банка. Что вы думаете на этот счет?

— Начну с того, что, к счастью, мы все-таки находимся не на переднем крае. Там корпоративные банкиры, и я им могу только посочувствовать.

— Но вы же непосредственно общаетесь с конечными потребителями.

— Дело в том, что мы действительно чувствуем ситуацию в экономике через своих клиентов. И многие, кто связан с бизнесом, понимают, что если не будут здоровы банки и финансовая система, если не будут кредитовать, как бы на них не давило государство, развития не будет. А основная проблема банковской системы — это рост просрочки, который наблюдается с начала кризиса, и прежде всего именно по корпоративным кредитам, затем идет малый бизнес, затем население. Население, я должен это подчеркнуть, платит в целом лучше в кризисной ситуации, чем корпорации.

— Цифры по вашему банку вы можете назвать?

— Могу сказать, что у нас сейчас один из лучших на рынке показателей по просрочке. Если взять саму просрочку, то она на уровне примерно 2–3% кредитного портфеля ВТБ24. Если взять по международным стандартам с учетом всех процентов, то она находится примерно на уровне 5%. Это существенно лучше, чем в целом по банковскому сектору, и, тем более, по ритейлу. Но это выше наших ожиданий. Просрочка подскочила с ноября, причем существенно сильнее, чем мы ожидали, потому что именно обвал в целом ряде отраслей промышленности, в торговле, масштабы увольнений и сокращения зарплат — все это превысило наш прогноз. А ведь мы в октябре были, быть может, самыми большими пессимистами, закладывая бизнес-план с учетом падения экономики на 2,5% в этом году и снижения реальных доходов на 7%. Но экономика, как мы знаем, упала в первом квартале на 9%.

Тогда, в октябре, некоторые ведомства утверждали, что ничего подобного, никакого спада в России быть не может. Поэтому, возвращаясь к вашему главному вопросу о том, где сейчас наша экономика, я думаю, что происходит замедление темпов падения, не более. Мы не видим никаких фундаментальных признаков для прекращения тенденции спада по всем показателям: нет ни сокращения безработицы, ни роста потребления, ни восстановления производства и строительства. Все последние движения на сырьевом и на фондовом рынках я связываю с тем, что есть достаточно большая ликвидность, которая была накачана центральными банками, а деньги куда-то надо все-таки девать, вкладывать. У хедж-фондов, у инвестиционных банков огромные остатки кэша, и их вкладывают в сырье и в ценные бумаги.

— То есть шампанское не только рано открывать, а даже не пора доставать из холодильника?

— Можно, наверное, его положить в холодильник и более внимательно наблюдать за происходящим.

— Очень много звучит упреков банкам, что, несмотря на снижение ставки рефинансирования, реальная стоимость кредитов сегодня достигает 20 и даже 25%. Какова сейчас реальная ставка ВТБ24?

— Во-первых, большинство рассуждений по поводу ставки и стоимости кредитов не объективны, потому что они исходят, как правило, от заемщиков. А что хочет заемщик? Заемщик хочет как можно более низкую ставку по кредиту. Давайте спросим вкладчиков — они хотят как можно более высокой ставки по депозитам. И мы сейчас видим, что ставки по депозитам населения все время растут.

Давайте подсчитаем процент по кредиту. Это процент по депозиту, скажем, 13% плюс риски — 2,5-3%. И еще хотя бы 3% на административные расходы самого банка. Вот и получается 18,5-19%. Поэтому когда мы выдаем населению ипотеку по 14,5–15% в рублях, мы работаем по этому продукту на грани рентабельности. Это я говорю без всякого искажения, это то, что мы делаем.

— А ипотеку выдаете сейчас?

— Да, но меньше на порядок, ровно в десять раз. И это проблема не высокой ставки, как об этом говорят. Прежде всего, люди не берут длинные кредиты, причем не только ипотечные, но и автокредиты, потому что они не уверены в том, что смогут отдать деньги. То есть все испытали во время кризиса шок, поняли, что рабочие места не гарантированы, что работу найти сложно, что зарплаты могут задерживать, что ее может вообще не быть. Ощущения предыдущих кризисов вновь всплыли в памяти. Люди боятся брать на себя какие-то обязательства надолго. И второе — очевидно, что стоимость активов изменилась, все ждут, что в Питере, в Москве квартиры будут и дальше дешеветь. А зачем сегодня покупать квартиру за три тысячи долларов за квадратный метр, если ты надеешься, что она через год будет стоить две с половиной? Люди просто ждут дальнейшего движения цен вниз. Я думаю, что этот рынок не оживет до тех пор, пока мы не увидим остановки падения цен на жилье.

— Дмитрий Медведев упомянул, что не считает необходимым создавать банк «токсичных» активов. Сможет ли российская банковская система преодолеть кризис внутри себя, без создания такого банка?

— Я думаю, что российское государство без этого не обойдется. Аргумент «против» сводится к одному традиционному российскому тезису: разворуют, будут злоупотребления. Но дело в том, что если исходить из того, что украдут, то не надо вообще ничего делать. Не надо строить дороги, потому что при дорожном строительстве очень много воруют, это известно. Вообще лучше ничего не строить, потому что строители точно что-то не так сделают: и косо построят, и украдут. Не надо давать рекламу, потому что на телевидении тоже ходит «черный нал». То есть лучше не делать ничего и просто держать все деньги в кубышке, а еще лучше — разместить их на Западе.

Я же исхожу из того, что, если идея правильная, если нормально все делать, то можно сделать по уму. А если по уму, то делать банк «плохих» активов лучше, чем проводить докапитализацию банков. Здесь простой расчет. Докапитализация уже в этом году будет сделана за счет бюджета, за счет субординированных кредитов для частных банков. Но что такое дополнительная капитализация? Для того, чтобы удержать рентабельность банков, ты увеличиваешь на 20% их капитал. А если ты просто убираешь с баланса банка «плохой» актив? Тебе, государству-собственнику, нужно существенно меньше дополнительного капитала, значит, меньше расходов налогоплательщиков. Для государства это просто существенно дешевле, и, значит, дешевле для каждого из нас, как налогоплательщика.

Думаю, что если тенденция роста просрочки будет идти так, как она идет сейчас, то к концу года государство вновь лицом к лицу столкнется с этой проблемой. Варианты решения могут быть разные. В Британии, например, государство не создавало банк «плохих» активов, оно через определенную страховую схему гарантировало за счет бюджета непотери по определенному объему портфеля у четырех из шести крупнейших британских банков. Там риски делятся между самим банком и британским бюджетом. То есть под банком «плохих» долгов можно понимать разные схемы, апробированные в мире, при которых «плохие» активы снимаются с балансов банков. Тогда они вновь начинают кредитовать.