Адвокат Елена Капчинская общалась со своим клиентом за два дня до его смерти, и ничего в его поведении или словах не настораживало. Почему Евдокимова перевели в камеру с 11 заключенными, и как там могло произойти убийство?
Владимир Евдокимов. Фото: Дмитрий Серебряков/ТАСС
Адвокат убитого в субботу в СИЗО исполнительного директора по контролю качества и надежности госкорпорации «Роскосмос» Владимира Евдокимова Елена Капчинская утверждает, что ничто не предвещало трагедию.
Как рассказала в интервью обозревателю Business FM Марии Локотецкой защитница, ее клиент не жаловался на угрозы или вымогательство денег в изоляторе. Также он не планировал признавать вину и заключать сделку со следствием.
По закону, теперь Следственный комитет должен прекратить дело в связи со смертью обвиняемого. Однако сделать это он может только с согласия близких родственников погибшего. Пока неясно, пойдут ли они на это или будут добиваться полной реабилитации Евдокимова.
Адвокат Елена Капчинская общалась с Владимиром Евдокимовым за два дня до его смерти. О своей встрече она рассказала Business FM:
Ваш подзащитный был найдет убитым в СИЗО № 5 Москвы на «Водном стадионе». Смерть наступила от ударов ножом. Вы встречались с ним 16 марта. Что-то предвещало трагедию?
Елена Капчинская: Я, действительно, была у него в СИЗО в четверг вечером. Ничего даже близко не предвещало эту трагедию. Это была обычная рабочая встреча, обычное свидание адвоката с подзащитным.
Какое у Евдокимова было настроение?
Елена Капчинская: Совершенно нормально, рабочее, он был абсолютно в нормальном, обычном состоянии. Я много раз ходила к нему в изолятор. Вообще ничего особенного. Мы чудесно поздоровались и также спокойно в конце встречи попрощались..
Ваш подзащитный говорил, что его перевели в другую камеру. Он объяснял причины, высказывал какое-то недовольство по этому поводу? До этого, как известно, он сидел в камере на шесть человек, а тут его поместили в камеру с вдвое большим числом заключенных.
Елена Капчинская: Этот вопрос лично со мной обсуждался вскользь, поскольку у нас были другие вопросы для обсуждения — по делу, по его позиции, по обжалованию меры пресечения, по ходатайствам, которые мы подавали следователю, по подготовке доказательной базы. Я знаю, что его переводили, но подробности мне неизвестны. Был какой-то перевод, но это было какое-то время назад.
Евдокимов не жаловался вам, что ему угрожают или вымогают деньги за улучшение условий, например?
Елена Капчинская: Нет. Мне лично он ни на что не жаловался. Он был совершенно нормальный и обычный.
Говорят, что часто перевод в камеру с более комфортными условиями, с более «цивильными» сокамерниками может стоит до 1 млн рублей. Родственники Евдокимова, может быть, жаловались вам по этому поводу?
Елена Капчинская: Я не знаю ничего по этому поводу. В вопросы содержания в изоляторе я не вдавалась никаким образом.
Некоторые СМИ выдвинули версию о том, что его могли «убрать» из-за того, что он «слишком много знал» о хищениях в авиационной отрасли. Писали даже о том, что он собирался сотрудничать со следствием. Все-таки семь детей... Он собирался, например, заключить сделку?
Елена Капчинская: Никаких допросов с момента его первых допросов после задержания и предъявления ему обвинения не было. С этого момента он никаких показаний не давал. Заключать сделку со следствием он не планировал.
Возможно, убив Евдокимова, таким способом другим обвиняемым — Носкову и Озерову — дали понять, что не следует думать о сотрудничестве со следствием?
Елена Капчинская: Ничего не могу сказать по этому поводу.
Какова была позиция вашего подзащитного по делу?
Елена Капчинская: Такая же, как была при задержании — он вину не признавал.
Уточните, Евдокимову помимо мошенничества с запчастями вменяли махинации с недвижимостью?
Елена Капчинская: Этот эпизод к Евдокимову не имел никакого отношения. Я бы еще отдельно отметила, что события, о которых в деле идет речь, относятся к 2007-2008 годам. По ним срок давности вот-вот пройдет. После этого человек много лет работал на благо родины.
То есть, если бы дело Евдокимова дошло до суда, защита бы поставила вопрос о его прекращении за истечением срока давности?
Елена Капчинская: Пока срок давности не прошел. Если бы он вышел, то поставила бы. Срок давности полностью истекает в 2018 году.
С момента ареста Евдокимова в декабре 2016 года защита настаивала на освобождении его под залог в 30 млн рублей, предлагала перевести по домашний арест. В апреле суд собирался рассмотреть вопрос о дальнейшей возможности нахождения его под стражей. Были какие-то предпосылки для изменения ему меры пресечения? Возможно, следствие само хотело попросить перевести Евдокимова под домашний арест?
Елена Капчинская: Мне об этом ничего неизвестно, со мной никто со стороны следствия ничего не обсуждал. Мера пресечения Евдокимова истекала 30 апреля. Соответственно, до этой даты следствие должно было определиться с очередным продлением.
Что сейчас должно быть с его уголовным делом, его прекратят или родные будут настаивать на его реабилитации? Как известно, дело может быть закрыто в связи со смертью обвиняемого только с согласия его близких родственников.
Елена Капчинская: Этот вопрос пока не решен. Родственники находятся сейчас в шоковом состоянии, и все такие вопросы будут решаться после похорон.
Кого, на ваш взгляд, должны привлечь к ответу за гибель человека в СИЗО, помимо убийцы разумеется? Должны ли ответить сотрудники ФСИН?
Елена Капчинская: Это глобальный вопрос. Я просто считаю, что Евдокимову нельзя было избирать такую меру пресечения (содержание под стражей). Потому что никаких предпосылок для избрания ареста человеку, который ни от кого не скрывался, который добровольно пришел для дачи показаний в Следственный комитет и его задержали там, человеку, который был всегда на виду, не было. А уж особенно по обвинению в совершении преступления, которое чисто экономическое. Мы бесконечно слышим, что нельзя избирать такую меру пресечения по такого рода преступлениям. У нас прямой запрет в законе на избрание меры пресечения в виде заключения под стражу по подобного рода обвинению. Но, несмотря на это, все равно взяли под стражу. Я считаю, что этого нельзя было делать. Доказательств и оснований того, что в случае иной меры пресечения, он мог как-то воспрепятствовать следствию, не было.
Ситуацию до сих пор не прокомментировали ни представители ФСИН, ни администрация СИЗО №5. Изначально в СМИ появилась информация о том, что Евдокимов мог покончить с собой. Теперь источник «Интерфакса» сообщает, что версия о суициде несостоятельна. По данным собеседника агентства, «воссозданная траектория удара в шею позволяет сделать однозначный вывод, что арестант не мог нанести его себе».
Буквально за месяц до гибели Евдокимова неожиданно перевели в камеру, где не было видеонаблюдения. Люди, имеющие опыт взаимодействия со службой исполнения наказаний, не понимают, как Евдокимов мог оказаться в общей камере и вообще в СИЗО №5, известном как «Водник».
Вот что Business FM рассказал просидевший почти полтора года в «Бутырке» бизнесмен Александр Егай: «В «Воднике» в основном наркоманы сидят, это место не очень хорошее с точки зрения пребывания. Непонятно, как человек с таким высоким допуском секретности мог вообще оказаться в обычном СИЗО, без какой-то дополнительной охраны. Его должны были, по крайней мере, в «Бутырке» содержать. Как показывает опыт, всегда в СИЗО, тем более в таком коммерческом, как «Водник», можно решить вопрос с операми и оказаться в достаточно достойном, приличном месте и находиться под их защитой, скажем так. Вряд ли у него не было денег, потому что он предлагал залог в 30 млн рублей, и эта история не похожа на то, что это было организовано не из СИЗО. Потому что администрация так никогда не действует, для них характерны другие методы: упал с высоты человеческого роста, повесился в одиночке, в это еще можно поверить, а в то, чтобы кого-то резали в камере, где 11 человек, это экстраординарное событие. Если честно, длительные следственные мероприятия нет необходимости проводить, потому что в камере, в которой сидит 11 человек, опера в течение пяти минут могут понять, что произошло. Это же все-таки тюрьма».
Своими предположениями о том, как Евдокимов мог попасть в эту камеру, поделился сидевший в СИЗО предприниматель Алексей Козлов: «Очевидно, что Евдокимова перевели в эту камеру не просто так. Эта камера на достаточно высоком этаже, где, в отличие от его предыдущей камеры, хорошо ловит мобильная связь. То есть либо он платил за эту услугу, а я знаю очень многих предпринимателей, которые сидели там, которые платили просто за то, чтобы сидеть не в шестиместной камере, а в двенадцатиместной, но чтобы у них всегда была мобильная связь. Поэтому либо платил он, либо его специально перевели, чтобы таким образом раскрыть. Вы же знаете, дать мобильный телефон, чтобы он с кем-то связался, дозвонился».
Владимиру Евдокимову вменяли мошенничество с поставками российской самолетостроительной корпорации МиГ комплектующих для вертолетов на сумму не менее 200 млн руб. По делу проходят еще два фигуранта: заместитель гендиректора компании «Туполев» (входит в состав ОАК) Егор Носков и бывший гендиректор компании «МиГ-Рост» Алексей Озеров. Им вменяется хищение в начале 2000-х годов комплекса зданий на Ходынском поле в Москве, который затем был перепродан.
