Посадить врача Елену Мисюрину нельзя оправдать

Прокуратура просит отпустить гематолога, обвиненную в гибели тяжелобольного пациента, на свободу. Прислушается ли суд к мнению гособвинителей?

Прокуратура попросила Мосгорсуд отменить приговор врачу Елене Мисюриной, вернуть ее дело в надзорное ведомство и избрать гематологу меру пресечения, не связанную с лишением свободы, то есть отпустить из СИЗО. В сообщении Telegram-канала Генпрокуратуры говорится о множестве несостыковок в экспертизах, свидетельских показаниях и доказательствах. Другими словами, появились сомнения в виновности Мисюриной.

Дело Елены Мисюриной стало резонансным. Ведь если бы приговор ей оставили в силе, дело пересматривать отказались, а чиновники из Минздрава и коллеги не выступили в ее защиту, врачи бы были вынуждены отказывать в лечении, анализах и операциях сложным пациентам. Каждый мог в прямом смысле сесть на место Мисюриной в случае гибели больного. Более того, как заявили Business FM эксперты из медицинской отрасли, в регионах давно существует множество уголовных дел о врачебных ошибках и приговоров. Статистика пугает, отмечает президент межрегиональной организации «Лига защиты врачей», кандидат медицинских наук Семен Гальперин:

Семен Гальперин президент межрегиональной организации «Лига защиты врачей», кандидат медицинских наук «Глава СК Бастрыкин в прошлом году выступил с инициативой создания отдельного закона о преследовании врачей за ошибки, что, кстати, нигде в мире не практикуется. Это фантастическая идея. И с тех пор количество осужденных врачей выросло с конца прошлого года и в начале этого по статьям, которые предусматривают реальные уголовные наказания. Мы считаем, что следственные органы и судебные, они тенденциозны».

По официальным данным, треть от всех жалоб на врачей отправляется в суд. В прошлом году на медиков завели почти две тысячи дел, в 2016 году их было в два раза меньше. А у провинциальных больниц и менее известных, чем Мисюрина, врачей зачастую даже нет средств на адвокатов. Да и способов привлечь внимание общественности. Проблема в том, что у нас не существует корпоративной структуры, защищающей права медиков.

С другой стороны, в обществе давно созрело недовольство качеством и доступностью медуслуг, а также компетенцией и поведением врачей.

Неудивительно, что в случае смерти близкого родные часто винят врача и подозревают врачебную ошибку. Прокуратура и Уголовный кодекс в этом случае — единственный шанс на справедливость и, может быть, даже компенсацию.

Видимо, поэтому Следственный комитет стал уделять медикам особое внимание. По сути, две элиты — врачебная и судебно-правоохранительная — вступили в спор. То СК сообщал, что Мисюрина осуждена справедливо и экспертизы были правильные, и призывал медиков не сомневаться в выводах коллег — судмедэкпертов. То звучали слова мэра Собянина о необходимости тщательного рассмотрения дела гематолога. То появлялись рекомендации пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова воздерживаться от комментариев чиновникам, не связанным с медициной. То — комментарии гематологов об абсурдности обвинения.

А пресса писала о множестве нестыковок в истории Мисюриной и почти прямо говорила, что врач невиновна. Наконец, прокуратура признала факты нарушений, которые не учел суд, а именно гибель пациента в другой медклинике после другой операции через несколько дней.

Вдобавок кровопотерю, от которой скончался больной, можно было легко предотвратить с помощью вливания плазмы. Почему этого не сделали медики «МЕДСИ» и почему в смерти обвинили врача другой больницы?

По сути, суд вынес приговор на основании показаний единственного лица. Это патологоанатом той же «МЕДСИ», который через два года после случившегося внезапно точно вспомнил, от чего именно умер больной. На основании протокола вскрытия и его показаний и проводились все экспертизы. При этом судмедэкспертизы тела умершего не было, говорит президент Лиги защиты пациентов Александр Саверский:

Александр Саверский президент Лиги защиты пациентов «Причем этот патологоанатом является зависимым лицом, потому что он является сотрудником «МЕДСИ», где пациент умер, поэтому лицо заинтересованное. На момент вскрытия у патологоанатома не было лицензии, и он не записал истинную причину смерти в виде повреждения сосудов, которое он посчитал спустя два года действительной причиной смерти. То есть в протоколе вскрытия ее просто нет. Вы помните, что было у вас в жизни, на работе два года назад? Человек приходит спустя два года и говорит: слушайте, я там забыл написать в протоколе, от чего человек умер, сейчас готов дать показания. Ну это бред какой-то».

Интересно, что в рамках дела Мисюриной вскрылась еще одна проблема: зависимость патологоанатомических отделений от самих больниц, а судмедэкспертиз — от исполнительной власти, читай, от чиновников. Поэтому в объективности их выводов можно сомневаться.

Вице-премьер Ольга Голодец заявила в рамках дела Мисюриной, что необходимо сделать эти службы отдельной, независимой структурой.