Пол Кругман попрощался с Десятилетием Большого Нуля

Это были годы, когда ничего хорошего не произошло, и ничего из того, во что мы должны были верить, не подтвердилось, пишет Пол Кругман, лауреат Нобелевской премии по экономике, в своей авторской колонке в The New York Times

Может быть, мы понимали на подсознательном уровне, интуитивно, что это будет эпоха, о которой лучше будет не вспоминать. Так или иначе, мы прожили первое десятилетие нового тысячелетия, даже не придя к единому мнению, как его называть. Нулевые годы? Как угодно. (Да, я понимаю, что, строго говоря, тысячелетие началось только в 2001 году. Но это ведь неважно?)

Но с экономической точки зрения я бы предложил называть прошедшее десятилетие «Большой ноль». Это были годы, когда ничего хорошего не произошло и ничего из того, во что мы должны были верить, не подтвердилось.

Это было десятилетие с почти нулевым результатом по созданию рабочих мест. Хорошо, основной показатель занятости за декабрь 2009 года чуть выше по сравнению с декабрем 1999 года, но лишь ненамного. А занятость в частном секторе на самом деле снизилась — за историю наблюдений это первое десятилетие, когда такое происходит.

Это было десятилетие с нулевым экономическим эффектом для любой обычной семьи. На самом деле, даже на пике якобы «бума эпохи Буша», в 2007 году, средний доход домохозяйств с учетом инфляции был ниже, чем в 1999 году. И вы сами знаете, что было дальше.

Это было десятилетие нулевого роста для собственников жилья, даже если они рано успели приобрести имущество: теперь цены на недвижимость с учетом инфляции вернулись примерно к тому уровню, где они находились в начале десятилетия. А что касается тех, кто приобрел жилье в середине десятилетия, когда все серьезные люди смеялись над предостережениями, что цены на недвижимость совершенно нереальные, что мы в центре гигантского пузыря, — я вам сочувствую. Почти четверть всех ипотек в Америке, и 45% ипотек в штате Флорида, ушли в минус [когда стоимость обеспечения, то есть недвижимости, меньше суммы долга перед кредитором].

И, наконец, наименее важное для большинства американцев, но важное для управляющих пенсионными накоплениями, и тем более — для «говорящих голов» с финансовых телеканалов, это было десятилетие нулевого роста для рынка акций, даже без корректировки на инфляцию. Помните восторг, когда индекс Dow Jones впервые превысил отметку 10000 пунктов, и бестселлеры из разряда «Dow 36000 пунктов», прогнозировавшие, что благоприятная динамика будет продолжаться? Это было в 1999 году. На прошлой неделе рынок закрылся на уровне 10520 пунктов.

Таким образом, в плане экономического прогресса и успехов — массово ничего не происходило. Забавно, как так получилось. Ведь в начале десятилетия в американских деловых и политических кругах было огромное чувство экономической гордости, вера в то, что мы — лучше кого бы то ни было — знаем, что делаем.

Позвольте мне процитировать слова Лоуренса Саммерса (Lawrence Summers), тогда заместителя министра финансов, а сейчас — ведущего экономического советника администрации Обамы, из выступления, состоявшегося в 1999 году. «Если вы спросите, в чем причина успеха американской финансовой системы, — заявил он, — то во всяком случае мое видение таково, что нет более важного нововведения, чем общепринятые принципы бухгалтерского учета. Это означает, что каждый инвестор может получить информацию на основе принципов сопоставимости, что есть дисциплина в отношении руководства компаний в том, как они представляют отчетность и отслеживают свою деятельность». И далее утверждалось, что продолжается «непрерывный процесс, который действительно заставляет наш рынок капитала работать, и устойчиво — так, как он работает».

Так считал Саммерс — и, справедливости ради, почти каждый занимавший какое-то место в администрации — в 1999 году: в Америке применяются честные принципы бухучета в корпорациях, и это позволяет инвесторам принимать правильные решения и заставляет руководство компаний действовать ответственно; и в результате получаем стабильную, хорошо функционирующую финансовую систему.

Сколько процентов правды оказалось в этих представлениях? Ноль.

Что действительно впечатляет за прошедшее десятилетие, так это наше нежелание, как страны, учиться на собственных ошибках.

Даже после схлопывания доткомовского пузыря доверчивые банкиры и инвесторы начали раздувать новый пузырь в недвижимости. Даже после того, как известные и уважаемые компании вроде Enron и WorldCom оказались всего лишь потемкинскими корпорациями за фасадами изобретательного бухучета, аналитики и инвесторы верили банкам, заявлявшим о своей финансовой устойчивости, и совершали покупки на волне ажиотажа вокруг инвестиций, которых они не понимали. Даже после того, как они спровоцировали глобальный спад и их пришлось выручать за счет налогоплательщиков, банкиры сразу же вернулись к культуре гигантских бонусов и чрезмерной долговой нагрузки.

Далее политики. Даже сейчас вряд ли удастся услышать от демократов (в том числе президента Обамы) громкую критику тех принципов работы, из-за которых мы попали в такое положение. Что касается республиканцев, теперь, когда их политика сокращения налогов и дерегулирования привела нас в экономическое болото, их рецепт для восстановления — сокращение налогов и дерегулирование.

Итак, давайте — отнюдь не тепло — попрощаемся с Большим нулем — десятилетием, за которое мы ничего не достигли и ничему не научились. Будет ли следующее десятилетие лучше? Посмотрим. И да, с Новым годом!

Авторская колонка Пола Кругмана в газете The New York Times