«Мне говорили: там опасно, туда нельзя»

Выпускница экономического факультета Сорбонны Флоренс Жерве ДАльден растит розы в Калужской области. Таких цветов в России нет больше ни у кого — саженцы Флоренс привезла из Франции

Выпускница экономического факультета Сорбонны Флоренс Жерве Д'Альден (Florence Gervais d'Aldin) пустила корни в Калужской области: она растит розы в поселке Бабынино, живет в Калуге, а ее дети ходят в калужскую школу. Таких цветов, как у Флоренс, в России нет больше ни у кого — саженцы она привезла из Франции. Розы, которые с прошлой осени Жерве Д'Альден поставляет в элитные московские салоны цветов, сильно пахнут и дорого стоят, 200-300 рублей за стебель — в два раза дороже обычных. За температурой, влажностью и состоянием цветов в теплице фирмы «Фея Розы», которую основала Жерве Д'Альден, по Интернету следит агроном из Франции. Парижанка Флоренс заинтересовалась Россией после визита на советский корабль в порту Шербура, где она гостила у бабушки. Сейчас Флоренс Жерве Д'Альден уже не знает, кто она больше: француженка или русская. Интервью с владелицей компании «Фея Розы» BFM.ru представляет в рамках проекта «Месяц Франции».

— По образованию вы экономист, получили диплом в Сорбонне. Чем вы занимались до цветочного бизнеса в России?

— После окончания учебы я несколько лет работала в Париже, потом довольно быстро переехала в Россию, в 1992 году. Работала во французской сахаротрейдинговой компании «Сюкден».

— Почему вы решили перебраться в Россию?

— С детства мне была очень интересна Россия. Когда мне было лет 11 и я была у бабушки в городе Шербур, в порт пришли суда советского флота. Нужно понимать, что в то время была холодная война, все, что касалось СССР, было закрыто, страшно, непонятно, и вокруг говорили, что плохо. Тетя работала в порту и получила билеты на экскурсию на теплоход. Я пошла на экскурсию, а вечером на концерт в городском театре. Оказалось, что все не так, там была «русская душа». Меня очень впечатлило, что говорят одно, а на самом деле все наоборот. После этого я решила учить русский язык. Мне приятно, что то, что я сделала, не сделал никто. Все говорили: «Зачем тебе это нужно? Там опасно, туда нельзя». В Россию я первый раз приехала в 1983 году вместе с учителем русского языка. Папа был против, но мама разрешила. Она рассудила, что будет лучше, если я поеду с кем-то, кто знает страну, чем одна.

— Как вы решились сюда переехать?

— Я начала работать в компании «Сюкден», которая сотрудничала с Россией, общалась с русскими, которые приезжали во Францию, говорила, что хочу поехать туда. И мне это удалось. Я работала на «Сюкден» сначала в Москве, а потом — почти три года на Дальнем Востоке. Был подход из разряда: «Ну, езжай, если получится что-то — хорошо». Не многие фирмы так поступают. Я проработала в компании очень долго, потому что могла многое делать и развиваться.

— Почему тогда вы решили уйти из «Сюкден» и создать собственный бизнес? Устали от прежней работы?

— Бизнес я решила создавать не одна, а с партнерами, которые его финансировали. Мы хорошо знаем друг друга и вместе работали. Наступил момент, когда мне в наскучило в компании, стало тесно. Я поняла, что развиваться дальше некуда. То, что я получила внутри компании, — это очень много, но большего я получить не могла. Нужно было заняться чем-то другим.

— Вы рассматривали несколько вариантов нового бизнеса?

— Не так, чтобы очень глубоко. Я хотела делать на сто процентов личный проект, чтобы он не был связан с сахаром. О цветочном бизнесе я сначала даже не думала, потому что у меня не было опыта. Но мы пришли к этой идее, в какой-то момент все сложилось.

— А как вы выбирали место под ваши теплицы? И почему остановились на поселке Бабынино?

— Может быть, это был не очень правильный подход. Наверное, нужно было сразу обратиться в администрацию Калужской области. Но у меня выработался более русский подход: иду туда, где я могу чувствовать себя спокойно. Кроме того, я действовала через знакомых, которые мне советовали Калужскую область. И самая главная проблема – это деньги и стоимость, например, подключения электроэнергии и газа (около 70% себестоимости цветка составляют затраты на электричество — BFM.ru).

Самый сложный этап – это первоначальные инвестиции. Чем ближе к Москве, тем дороже подключение коммуникаций, поэтому искали место, где это реальнее сделать, где могут быть нормальные отношения с людьми и властями. Можно было бы построить производство рядом с сахарным заводом, место подошло бы по многим параметрам, в том числе и по стоимости энергии, но цветы нельзя везти так далеко. На продажу они должны быть выставлены максимум через 2 дня после срезки, в идеале в первый день. Значит, теплицы должны быть не дальше, чем в 200 километрах от Москвы.

— Прицел по продажам был сразу на московский рынок?

— Да, по-другому нельзя, будет слишком маленький объем продаж. Цветы, которые я выращиваю, — это люксовая ниша, они дороже по себестоимости, поэтому подходят только для продажи в Москве.

— Сколько у вас земли? Вы арендуете ее?

— Нет, земля в собственности. У нас чуть больше 5 га земли, один гектар занимают теплицы. Но большого питомника не будет, будут небольшие объемы производства. В этом деле конвейер — неправильный подход.

— Почему?

— Я считаю, что у больших производств роз нет будущего, в Европе они уже начинают исчезать, потому что стоимость энергии и человеческого труда очень высока. Нормальное потоковое производство может быть только в Африке и Южной Америке, где выращивание цветов почти ничего не стоит, нужны только самые базовые инвестиции.

У нас все по-другому. Сортов, которые я выращиваю, нет больше нигде, но и массово их производить тоже нельзя. Они могут не нравиться массовому потребителю из-за необычного цвета или формы бутона, кроме того, многие обычные салоны хотят получать цветы, которые не пахнут. Несколько сортов из тех, что я выращиваю, можно было бы привозить из Европы, но они будут другого качества.

Поэтому я выбрала эту небольшую нишу. Мы только начинаем, в основном проблемы состоят в том, что это «нулевой продукт», о котором нужно через флориста рассказать конечному потребителю. Вместо того, чтобы делать сумасшедшие накрутки, нужно формировать спрос.

— Как возникло название вашей компании — «Фея Розы»?

— Выбор названия был долгим процессом, но мы все равно не получили того, что хотели, из-за сложностей с переводом на русский язык. Названием я хотела передать запах цветов, ведь я выращиваю цветы, которые пахнут.

Во французском слово «parfum» имеет много смыслов, они не обязательно связаны с духами. Найти такое же слово в русском невозможно. Я советовалась с русскими знакомыми и друзьями, они предложили много вариантов: «душистая роза», «дурман» и так далее. У всех этих названий есть свои плюсы и минусы, но они не подошли. Мне очень хотелось, чтобы в названии было слово «запах». По-французски я бы назвала компанию «Roses à Parfum», но я давно живу в России, мой проект — не французский, и я уже не знаю, насколько я русская, а насколько француженка. Поэтому я не хотела давать компании французское название. Когда нам предложили название «Фея розы», мы попробовали, посмотрели, как на него реагируют люди, и решили оставить.

— С бизнесом вы определились довольно давно, в 2006 году, а на рынок вышли только в прошлом. Что было в промежутке?

— Сначала бизнес-план был рассчитан на массовое производство, которое должно было занять 3 гектара, даже думали договариваться о поставках в супермаркеты. А потом я совершенно поменяла направление, потому что не верю в выгоду массового производства. Решение о проекте было принято в июне 2006 года, в июле того же года мы купили пустую землю. Собрали все документы, получили землю в собственность и разрешение на строительство. Из-за климата в России нельзя начинать строительство в сентябре, поэтому начали только в апреле 2007 года. В августе 2008 года мы посадили цветы, сейчас у нас уже 13 сортов, будет больше, когда мы построим дополнительную теплицу. Сначала я обратилась к оптовикам, но делать здесь качественный продукт очень тяжело, а риски высоки.

Первой зимой у нас были проблемы с освещением. Кроме того, не сработались с консультантом, он был не того уровня. Те несколько месяцев, пока мы искали нового агронома, были очень сложными. Я многому научилась тогда, даже разбираюсь в инженерных системах. Пришлось заниматься всем, потому что больше некому. На серьезном уровне начали работать в сентябре прошлого года.

— Каких инвестиций потребовал Ваш бизнес на начальном этапе?

— Около 5,5 млн евро.

— Но ведь эксперты оценивают среднюю стоимость теплицы на 1 га земли в 2,5-3 млн евро?

— Мы так тоже думали. Но потребовались дополнительные инвестиции. В России все упирается в ненужные, но обязательные расходы, например, получение печатей от лицензионной фирмы, хотя проект уже готов. Высока стоимость подключения к коммуникациям, к тому же мы строили самую современную теплицу.

Когда наняли нового агронома, встал вопрос об обучении персонала. Как я могу требовать что-то от людей, если они просто не знают, как делать правильно? Хоть убей, но ничего не получится. Целое лето ушло на написание должностных инструкций для цветоводов.

— А с какими еще сложностями вы столкнулись?

— Пользовались тем, что у нас было недостаточно знаний, пытались обмануть или использовать. Поставщики понимали, что у нас нет опыта, и смета росла. Вроде бы люди работают, но через 2 месяца выясняется, что все сделано не так или не доделано.

— В какой момент планируете выйти на окупаемость?

— Сначала мы рассчитывали на меньший срок: 3 года, максимум 5 лет. Сейчас оцениваем в 6-7 лет. Мы вышли на рынок, когда уже был кризис, хотя мы его и не ощутили, просто все шло немного медленнее. Мой бизнес только сейчас выходит на более-менее нормальные объемы и должен достичь 4,5 тысяч роз в день до конца года.

— Каким вы видите развитие Вашего бизнеса?

— Сложный вопрос. Сначала нужно понять объемы рынка. Дальнейшее развитие бизнеса зависит от очень многих факторов, первый из которых -- спрос на наш продукт. Есть очень много направлений развития. У меня много идей относительного того, как использовать отходы от цветов.

— А вы не думали об открытии своего салона в Москве?

— Нет, я считаю, что это будет смешение направлений бизнеса. Мне придется это сделать и я в принципе готова, но только в том случае, если я не найду общий язык с цветочными салонами, если они не прекратят стоимость цветка умножать на три, а то и четыре.

Моя цель — развивать марку, чтобы у нее было свое место на рынке, чтобы ее знали. И, я думаю, потихоньку это уже получается.