Уйти нельзя остаться. Комментарий Георгия Бовта

Менее 10% западных компаний ушли с российского рынка после начала СВО, сообщает The Washington Post. Эта публикация, отмечает политолог, носит характер эдакого «ненавязчивого доноса» — не хватает только апелляции к «компетентным органам»: дескать, примите меры

Большинство зарубежных компаний продолжают работать в России, несмотря на ранее сделанные заявления о намерении уйти после начала СВО, сообщает The Washington Post. Газета ссылается на исследование Университета Санкт-Галлена в Швейцарии, согласно которому менее 9% компаний из Евросоюза и стран «Большой семерки» полностью покинули РФ. По данным Киевской школы экономики, которая следит за состоянием более трех тысяч иностранных компаний в России и на которую тоже ссылается газета, только 211 фирм из трех тысяч покинули страну (это 7%), еще 468 брендов заявили о планах по уходу. В конце прошлого года Йельская школа менеджмента исследовала информацию по 1600 иностранным компаниям и пришла к выводу, что из них 1022 заявили о сворачивании или приостановке деятельности. Чем объясняется столь противоречивое поведение?

Публикация американской газеты носит характер эдакого «ненавязчивого доноса». Мол, тот факт, что западные компании по большей части остаются в России, «подрывает усилия Вашингтона по подавлению экономики России, внося налоги, [эти компании] помогают поддерживать российскую военную машину и позволяют россиянам поддерживать прежний комфорт и качество жизни» на фоне продолжения боевых действий на Украине. Не хватает только апелляции к «компетентным органам»: дескать, примите меры.

Национальное агентство Украины по предотвращению коррупции выступило более откровенно, определив 19 иностранных фирм, продолжающих работу в России, как «спонсоров [СВО]», в этот список попала французская сеть супермаркетов Auchan, американская корпорация Procter & Gamble, немецкая оптовая компания Metro и французская косметическая фирма Yves Rocher. В то же время авторы подобных публикаций признают очевидные вещи: выходной билет обходится весьма дорого, и далеко не все готовы его оплачивать полностью.

На днях глава Минфина Антон Силуанов объявил, что для иностранных компаний будет введен налог в 10% на сумму сделки по продаже бизнеса в России. Обосновав это вполне откровенно: «Мы создаем условия для того, чтобы компании с иностранным участием продолжали здесь работать. А если компания все же приняла решение уйти из России, то это будет связано с «определенными издержками».

И это далеко не все издержки. В прошлом году было введено правило, согласно которому скидка при продаже российского бизнеса не должна опускаться ниже 50%, был введен прямой запрет на продажу российских активов в ряде стратегических отраслей, в целях стабилизации курса рубля затруднена репатриация прибыли.

Некоторых, впрочем, и это не остановило: так, автомобильные компании Nissan и Renault «переуступили» свои активы госструктурам практически даром. Другой распространенный формат — передача бизнеса в залог или в управление, подчас с правом обратного выкупа через какое-то время, местному менеджменту. Это не означает еще готовности вернуться после окончания конфликта, скорее это «подвешивание ситуации» в надежде на ее прояснение или появление более выгодных условий ухода.

Также надо учесть, что для продажи и вывода (заведомо с большими потерями) активов нужно разрешение специальной правительственной комиссии, которая рассматривает дела неспешно — по несколько штук в неделю, что растянет рассмотрение всех поданных заявок лет на восемь.

По-своему это логично — не дать обрушить сразу крупное предприятие или даже отрасль. Можно сравнить с тем, когда разводящимся супругам суд дает время подумать или врач отводит определенное время для осмысления решения об аборте.

Важно отметить, что практически все оставшиеся в России компании не нарушают никаких санкций, как и многие из тех, что ушли, могли бы продолжить работать без нарушений. Однако решения о выходе принимались и принимаются во многом исходя из репутационных соображений и/или под информационным и политическим давлением. Отсюда часто половинчатость или стремление как-то «замаскироваться».

К примеру, PepsiCo приостановила производство Pepsi-Cola, Mirinda и 7Up, но продолжает производство товаров первой необходимости типа молочных продуктов, как утверждается, по «гуманитарным» причинам. Но также сохраняется и производство картофельных чипсов, что не попадает под «гуманитарные причины». Не ищите тут логики.

Unilever заявил, что остался только для производства основных продуктов питания и средств гигиены, но сохранил производство мороженого. Coca-Cola заявила о прекращении деятельности, но ее швейцарское автономное подразделение производит колу и другие напитки под другими названиями в России.

Шведская IKEA ушла, но торговые центры Mega, принадлежащие той же компании, продолжают работать. Обосновывается это тем, что, мол, люди должны иметь доступ к тому, что им нужно. Также на днях белорусская мебельная компания Swed House, которая продает товары, не только внешне похожие на продукцию IKEA, но и производящиеся примерно на тех же заводах, открыла первый магазин в Москве. До 25% ассортимента составляют оригинальные товары IKEA.

На днях без лишнего шума решил после годичного бойкота возобновить поставки шведской водки Absolut французский конгломерат Pernod Ricard, объясняя это заботой «о местных сотрудниках компании и ее финансовой стабильности». В ответ, что показательно, в Швеции поднимается политическая кампания уже за бойкот водки Absolut в стране ее производства. Притом что подавляющая часть продукции Perno Ricard ни под какие санкции по-прежнему не попадает.

Можно предположить, что политическое давление на тех, кто не хочет уходить из России с большим убытком, будет нарастать. Но и российские власти не пойдут ни на какое облегчение для потенциальных «релокантов». Глядишь, устанут упираться и одумаются.