Не надо ждать чудес от космонавтики при проблемах с авиапромом и ВПК

Чтобы не отстать от других стран в области пилотируемой космонавтики, у России есть 5-7 лет, убежден Геннадий Падалка, за плечами которого 3 полугодовые командировки на станцию «Мир» и МКС

Геннадий Падалка накануне Дня космонавтики рассказал BFM.ru о прошлом и будущем российской космонавтики, планах по освоению Луны и Марса и приходе в отрасль частного бизнеса. 50-летие полета человека в космос в понедельник стало основным новостным запросом в поисковой системе Google.

— В эфире одной из московских радиостанций в минувшую пятницу зачитывали поступившие от слушателей SMS-сообщения ко Дню космонавтики. Многие были о том, что в мире к 50-летию полета Юрия Гагарина относятся более трепетно и отмечать его намерены более масштабно, чем в России. Вот лишь несколько примеров: Генассамблея ООН провозгласила 12 апреля Международным днем полета человека в космос; НАСА разместило на своем сайте серию фотографий, посвященных 50-летию полета Гагарина, в Лондоне готовятся к масштабным мероприятиям, приуроченным к открытию памятника Гагарину. У вас какое ощущение: уровень торжеств в России соответствует масштабу события?

— Я полагаю, что замечание слушателей вполне справедливо. У нас, людей, которые работают в отрасли, у тех, кто живет в глубинке, у региональной прессы, у молодежи интерес очень большой и неподдельный. Недавно я вернулся из Китая. Меня и моих коллег там разрывали на части. Я посетил три университета, встречался с официальными лицами, затем был в отряде [космонавтов — BFM.ru] и в центре подготовки. Чувствуется огромное уважение к нашим достижениям и к этой дате.

А в Москве праздник не чувствуется. Когда я езжу по городу, то вижу растянутые баннеры, реклама «Атлант-Союз», «Золотой Вавилон». Чего только нет! Но нет баннера к 50-летию полета человека в космос, с неповторимой улыбкой Гагарина, со словами «Поехали!».

— Чем вы объясняете такую ситуацию?

— Может быть, профессия [космонавта — BFM.ru] стала обыденной. Может быть, организаторы праздника и руководство страны считают, что эта дата не совсем круглая и юбилейная. Может быть, за эти 20 лет не было больших достижений. Ведь то, на чем мы сейчас летаем и то, что эксплуатируем в космосе, сделано в советское время. Если говорить о российском сегменте, а не о сегменте партнеров, то все это — советские технологии и советская техника. Тем не менее, мы продолжаем работать в интересном проекте МКС, у нас там далеко не последняя, а может, и лидирующая роль, наряду с США. Без нас полеты и нахождение на МКС были бы невозможны. Если бы не российские корабли «Союз» и «Прогресс», то после крушения «Колумбии» не было бы проекта МКС, станция давно упала бы. Она выжила благодаря нашему снабжению, нашим грузовикам и кораблям, при помощи которых мы поднимали и корректировали орбиту. И сейчас, когда шаттлы садятся, доставка экипажей идет только на наших кораблях, они обеспечивают длительное пребывание на станции, поскольку используются и как спасательные корабли.

— Информагентства цитировали ваши слова, произнесенные во время выступления в Китае, о том, что российские космонавты были бы рады приветствовать китайских коллег на МКС. А вы не думаете, что вскоре китайцы, стремительно развивающие свою космическую программу, будут рады приветствовать россиян на новых станциях на орбите и на Луне?

— Визит был неофициальный, такие переговоры я не был уполномочен вести и не вел их. Но когда в 2009 году я был командиром первого экипажа [на МКС — BFM.ru] из шести человек, во время 19 и 20 экспедиции, и когда собрались представители всех [космических — BFM.ru] агентств — два россиянина, американец, канадец, бельгиец и японец — мы очень часто говорили, как было бы здорово, если бы Китай, страна с таким громадным населением и с такими темпами экономического развития, участвовала бы в нашем проекте. Это было желание космонавтов и астронавтов. Мы бы хотели их видеть, это было бы интересно. Вот и премьер сказал, что наши будущие проекты «Марс» и «Луна» мы должны осуществлять в кооперации с нашими партнерами, поскольку нам одним, как и любой другой отдельно взятой стране, это очень сложно и небезопасно.

— У китайцев хватит запала на реализацию их масштабных космических планов?

— Мне сложно оценивать, поскольку, во-первых, не все подробности есть в печати. Во-вторых, все зависит от времени. Наши партнеры создают новый многоместный корабль, причем делают его с таким заделом, чтобы он использовался в лунном и марсианском проекте. Летая на наших кораблях, они не сидят сложа руки: и европейцы, и американцы, и японцы работают над созданием своего пилотируемого корабля. У нас тоже есть 5-7 лет, и мы тоже заявили о создании нового корабля. Успеем, используя новейшие инновационные технологии, — останемся в обойме. Что до китайцев, то на сегодняшний день у них даже нет пилотируемой станции. Они собираются запустить его в беспилотном режиме в конце этого года.

— Страны-партнеры по МКС вроде бы намерены вывести станцию из эксплуатации к 2020 году. Что потом?

— Создание новых кораблей и полет к Луне, затем к Марсу. Но я думаю, что проект МКС продлят. К этому же году Российское космическое агентство помимо нового корабля планирует параллельно создать орбитальный сборочно-монтажный комплекс. Он будет летать повыше, чем МКС, там будут собирать тот корабль, который полетит на Марс. Уже есть разговоры о том, чтобы эксплуатировать МКС вместе с партнерами даже до 2025 года.

— Глава Роскосмоса Анатолий Перминов в недавнем интервью Bloomberg сказал, что российской космической отрасли, наконец, выделили адекватное финансирование, поэтому пилотируемый полет к Луне может состояться в конце нынешнего десятилетия, база на Луне может появиться к 2030 году, а пилотируемый полет к Марсу может быть осуществлен. По контрасту Барак Обама свернул программу по возвращению американцев на Луну к 2020 году, а рутинные полеты на орбиту предлагает отдать на аутсорсинг частному бизнесу. Нет ли в российским подходе признаков возвращения ко временам «звездных войн»?

— Если вы говорите про пилотируемую космонавтику, я бы не сказал, что мы возвращаемся к «звездным войнам». Мы все партнеры, мы все взаимозависимы. Комплекс не может летать без России, без Америки, Канады, без европейцев или без японцев. Шаттлы садятся, экипажи на МКС доставляют наши корабли. И там масса завязок по разным системам, поэтому о «звездных войнах» речь не идет. Если мы собираемся лететь вместе, работать в кооперации, какая может быть конкуренция? Конкуренция только в создании технологий, в предложении: что лучше, что надежнее, что безопаснее? Это хорошая здоровая конкуренция, когда мы создаем систему, но опять же вместе.

— Как вы видите будущее Роскосмоса в свете разговоров о грядущей отставке Анатолия Перминова? На смену ему пророчат замглавы Минобороны Владимира Поповкина. Не станет ли ведомство более милитаризированным, не будут ли научные и гражданские интересы принесены в жертву военным?

— Мне сложно оценивать, я работаю в подразделении Роскосмоса, но не нахожусь в структуре руководства Роскосмоса. А потом мой бывший руководитель — тоже бывший военный. Если при нынешнем руководителе Роскосмос не стал военной организацией, то почему при следующем военном он должен стать военной организацией?

— С учетом того, что космонавтика все равно во многом направление военное, такие проекты, как полет на Луну или Марс, могут преследовать какие-то военные цели?

— Что касается совместного проекта [МКС— BFM.ru], то нет. Какие могут быть военные задачи, когда мы вместе там живем, а информация открыта? Никакой милитаризации я не вижу. Такой проект, как ГЛОНАСС, связан с национальной безопасностью, он нужен. Это есть и у наших противников, и у партнеров.

— Как бы вы оценили результаты проекта МКС? В чем ее основная цель? Окупили ли себя человеческие и финансовые затраты?

— Это хороший пример того, как можем сотрудничать в космосе. Это уникальная космическая лаборатория. Окупили или нет себя затраты? Наука, которой мы занимаемся, фундаментальная, она не предполагает сиюминутную выгоду. Это как экспериментальный цех на автомобильном заводе. Нельзя все время выпускать «Жигули», надо что-то новое делать. На грани физических и эмоциональных возможностей работают не только космонавты, но и инженеры ломают голову над тем, как облегчить жизнь человеку, и создают что-то уникальное, что потом внедряется на Земле.

— Что с человеческой, обывательской точки зрения вам запомнилось больше всего во время работы на МКС?

— Для меня была очень интересна область медицины, биотехнологические эксперименты, связанные с выращиванием кристаллов, созданием новых видов лекарств. Кристаллы, выращенные в космосе, очень хорошо анализировать — у них правильная решетка. В области биологии — те же космические оранжереи, которые мы будем пытаться создавать на лунных и марсианских базах. Плюс астрофизика.

Беда в том, что у нас [результаты исследований — BFM.ru] не очень быстро и хорошо внедряются, не так, как у партнеров. Это наша общая российская беда. Порой результаты бывают феноменальные, но они лежат на полке. Это касается не только космонавтики. Иначе бы наш президент не распекал авиапром, президент вместе с министром обороны не распекали бы наш ВПК, который не может создать нормальное современное и приемлемое по цене оружие.

Неужели вы думаете, что если мы высоко летаем, то не подвержены этим болезням? Космонавтика — слепок нашего общества, нашей страны. То, что говорит президент, касается и нашей отрасли. Иначе спутники ГЛОНАСС у нас не падали бы. Не надо ожидать чего-то сверхъестественного от космонавтики, если у нас беда с авиапромом, ВПК и ГЛОНАСС.

— Как вы относитесь к тому, что освоением космоса постепенно начинает заниматься частный бизнес? В числе купивших билеты на суборбитальный полет Virgin Atlantic есть и наши соотечественники.

— Суборбитальный полет меня мало волнует, поскольку это туризм. А компания-создатель грузового корабля «Дракон», который должен прийти на смену шаттлам, это очень хорошо! Это очень хорошая поддержка государству: работают и государственная компания, и частная. Великолепно, что приходит частный бизнес, так и должно быть. Естественно под контролем государства, поскольку это жизни людей, это очень дорогостоящие проекты.

— А для России такой опыт насколько может быть приемлем?

— Я оставлю вопрос без ответа. Поулыбаюсь вместе с вами. Какой может быть частный бизнес в космонавтике в России?