Мусорный вопрос по-немецки

Немцы любят не только говорить о мусоре, но и сортировать его. Поэтому и с экологией у них лучше, чем в других европейских странах. Годовой оборот мусорной индустрии в ФРГ — 50 млрд евро

Один мой немецкий приятель давно просит, чтобы я написал статью в немецкий журнал про то, куда русские девают мусор. Он уверен, что эта тема будет очень интересна миллионам немцев. Или, по крайней мере, тем тысячам, которые в России бывали и видели батареи пустых пивных бутылок возле московских станций метро, переполненные мусорные контейнеры в панельных городских окраинных районах, груды бытовой рухляди, подбирающиеся к российским деревням на манер опоясывающего лишая.

Важность этой темы я признал только годы спустя: в отличие от школы немецкой, в моей советской школе нам не рассказывали о серьезности мусорной проблемы, в вузе переработка отходов тоже не входила в учебный план, а та одержимость, с которой жители Германии сортируют бытовые отбросы, первые годы жизни в ФРГ меня очень смешила. В Германии, как и в других странах, предусмотрены отдельные контейнеры для стекла (его полагается делить и по цвету), органических отходов, пластика и бумаги. Есть, впрочем, и помойки в российском понимании, где все вперемешку. Кстати, во Франкфурте-на-Майне, городе до крайности интернациональном, по заполненности этих серых контейнеров, можно определить, сколько в доме живет иностранцев и сколько «аборигенов» (другой индикатор — чистота звонков у двери подъезда).

Личный опыт подтверждается и опросами: 87% немцев тщательно сортируют мусор, в этом смысле справедливо считаясь самыми примерными среди европейцев. Согласно опубликованным на этой неделе данным Economist Intelligence Unit, (EUI, научное подразделение британского экономического журнала), Германия в расчете на каждого жителя перерабатывает в три раза больше мусора, нежели в среднем по Европе. Авторы «Green City Index», по заказу Siemens суммировавшие данные о 29 крупнейших городах Европы, объясняют это едиными в ФРГ строительными стандартами, федеральными нормами в области градостроения и защиты природы, а также «природозащитным сознанием, растущим на протяжении многих лет».

Последний пункт особенно любопытен. С экологической точки зрения близки друг к другу оказались как промышленные Мангейм и Штутгарт, так и относительно неразвитый в индустриальном отношении Лейпциг. Не играет особой роли и благосостояние: в число наиболее «зеленых» городов Европы попал и богатый Франкфурт, и бедный Берлин. Не лишним, наверное, будет отметить, что «государственное ведомство по уходу за памятниками природы» было основано в Берлине в то время, когда он был столицей Пруссии.

По сумме факторов — потребление воды и энергии, качество воздуха, выбросы вредных веществ, развитость общественного транспорта, утилизация отходов — немцы, впрочем, отстают от голландцев и скандинавов. Самыми чистыми исследователи EUI сочли Амстердам, Копенгаген и Стокгольм.

Как бы там ни было, в целом экологическая обстановка во всех 12 крупнейших городах ФРГ заметно лучше среднеевропейской (в числе наиболее грязных — Белград, Бухарест, Киев, София и Загреб). То, что в России могло бы стать поводом для хвалебных реляций, в Германии оказалось поводом для критики, и это тоже типично немецкая черта.

Мюнхенская газета Abendzeitung, признавая, что баварская столица «на верном пути к «зеленому» будущему», сетует однако, что жители этого города (четвертого в европейском рейтинге EUI) «слишком плохо информированы о городских экологических инициативах» и производят чересчур много мусора (557 кг на человека в год, что на 40 кг больше среднего).

Немцы любят говорить о мусоре; общественные дебаты об атомных отходах в ФРГ громче, чем где бы то ни было, а последствия беспрецедентно радикальны: к 2022 году Германия планирует стать безъядерной державой. Вероятно, явлением того же порядка можно назвать и последние успехи немецкой мусороперерабатывающей промышленности. С принятием 20 лет назад более жесткого закона, который стимулировал не захоронение, а переработку отходов, развитие этой сферы оказалось стремительным. Сейчас в ней заняты 200 тысяч человек, а коэффициент использования мусора превышает 60%. Особенность отходного рынка в том, что он требует много рабочих рук: холодильник («убийцу озона», как называют его немецкие «зеленые») утилизовать машинным способом невозможно. Побывав в центре по переработке отходов в Оффенбахе под Франкфуртом, я был удивлен, как много там людей: практически вся работа осуществляется вручную.

Объяснять быстрое развитие мусоропереработки в Германии одной только гражданской сознательностью, по меньшей мере, наивно. Годовой оборот в этой сфере составляет в ФРГ примерно 50 млрд евро. Германский совет по долгосрочному развитию, обосновывая в правительстве страны необходимость более детальной переработки технологического мусора, говорит не о загрязнении природы, а о «бессмысленном расходовании стратегически важного сырья». Индий, галлий и кобальт, содержащиеся в старых мобильниках и телевизорах, попросту сжигаются.

То, что бывает, если мусор копить, а не использовать, отлично иллюстрирует катастрофа в Неаполе, где на улицах сейчас гниет около 10 тысяч тонн отходов. И это при том, что еще месяц назад в ходе специальной акции итальянские солдаты собрали 4 тысячи тонн. Спасаясь от вони, местное население устраивает поджоги, но это ситуацию лишь усугубляет: из-за едкого дыма дышать становится вообще невозможно. Свалки переполнены, местные санитарные службы говорят об опасности эпидемий. Итальянский премьер Сильвио Берлускони, взявший это дело под персональный контроль, пообещал в скором времени вновь превратить Неаполь в цивилизованный город. Эти заявления носят, скорее, декларативный характер — проблему утилизации отходов там не могут решить уже несколько десятилетий. Три года назад «мусорный кризис» привел к отставке правительства Романо Проди. Смердящий аргумент стал решающим и на недавних городских выборах. Кандидат от правящей партии потерпел поражение, а скорое урегулирование ситуации сулит уже представитель крайне оппозиционной партии, ставший мэром.

России, впрочем, этот сценарий не грозит: жителей год от года становится все меньше, свободного места все больше, а ценность его все ниже (речь, естественно, не про исключения вроде Москвы и других крупных городов). Я своими глазами видел, как на Байкале заезжая бригада «природосознательных» иностранцев занималась уборкой пляжей, чем немало повеселила жителей местной деревни, для которых не зазорно оставлять после гуляний на пленэре пустые пивные бутылки.

Вообще, не совсем ясно, как в России решается мусорная проблема и насколько справедливо делать общие выводы из случаев отдельного свинства. В российских СМИ пишут об этом удивительно мало. Недавно газета «Коммерсант» рассказала о создании «национального мусорного оператора». По данным издания, «Ростехнологии» и партия «Единая Россия» на днях подписали соглашение о создании компании, которая в течение двух-трех лет должна занять «доминирующее положение на рынке отходов РФ» (он оценен в 1,3 млрд. евро). Будут ли реализованы эти амбиции и насколько они согласуются с российским антимонопольным законодательством, покажет время.

Интересны цифры, которые приводит газета: российский рынок отходов оценен в 1,3 млрд евро; только бытовых отходов в России в год образуется более 40 млн тонн, значительная часть которых (35%) вторичной переработке не подлежит. Замглавы Минприроды Ринат Гизатулин в интервью «Ъ» признал, что в этой сфере «существующие мощности на 95% устарели». В интервью радиостанции «Голос России» картину детализировал главный санитарный врач страны Геннадий Онищенко. По его данным, «в настоящее время общий объем неутилизированных отходов оценивается в 31 млрд тонн. Но это не только бытовые, но и промышленные отходы. Более половины отходов — 52 процента — образует топливная промышленность, 16 — черная металлургия, 12% приходится на цветную металлургию, 20% — другие отходы, включая коммунальные. В среднем, уровень вторичного использования отходов составляет 26».

Важность «мусорной темы» я уже уяснил, но пожелание немецкого приятеля выполнить мне по-прежнему трудно. Я не пишу по-немецки.