ГКЧП: никто не хотел ворошить

Путч ГКЧП был сорван несколькими десятками тысяч москвичей и питерцев. Люди с тех пор стали жить материально лучше и предпочитают не оглядываться

Петька и Василий Иванович разговаривают в 1918 году: «Эх, Василь Иваныч, узнать бы, увидеть хоть одним глазком, что-то будет через 20 лет». — «38-й год, Петька».

Этот старый советский анекдот припомнился сегодня, в день 20-й годовщины ГКЧП. В жизни, а не в анекдоте попытки заглянуть на 20 лет в будущее выглядят особенно убедительно задним числом. Едва ли кто-то из тысяч молодых по преимуществу мужчин и женщин, которые в течение трех августовских дней 1991 года своими телами заслонили одних людей из власти от других, а заодно и изменили ход истории, мог тогда предположить: через два десятилетия людей за попытку без разрешения начальников выйти в День российского флага на улицу Москвы с российским флагом будут задерживать. То, что это живое кольцо могло быть тогда смято гусеницами танков, — легко угадывалось. То, что, сорвав попытку государственного переворота, они сами невольно помогут создать хитрый механизм, который приведет к установлению в стране «суверенной тандемократии», — такое вряд ли предполагали.

Конечно, так же сложно было в 1991 году предположить, что каждый гражданин России, у которого имеются для этого средства и желание, сможет через двадцать лет свободно выезжать из страны и возвращаться в нее, обменивать российские рубли на любую валюту мира, заниматься бизнесом, приобретать иностранные футбольные клубы и самую дорогую недвижимость Лондона, не говоря уже о том, что Россия войдет в число государств с наибольшим количеством миллиардеров.

20-летие ГКЧП стало главным новостным запросом поисковой системы Google в пятницу.

По прошествии двух десятилетий после попытки госпереворота Россия, по выражению директора Московского Центра Карнеги Дмитрия Тренина, стала страной «со свободой, но без демократии». Таков взгляд политолога. Один из многих.

Экономисты утверждают: СССР разрушили не отдельные люди, его разрушило резкое падение цен на нефть. Эта мысль принадлежит покойному Егору Гайдару. Справедливости ради следует сказать, что в августе 1991 года сам Гайдар не дожидался того, чтобы объективные силы рынков сделали свое дело в нерыночной советской экономике, а совершенно определенно выступил против ГКЧП. По прошествии 20 лет руководитель Экономической экспертной группы при правительстве РФ Евсей Гурвич в интервью BFM.ru повторил за Гайдаром: все-таки Союз разрушили цены на нефть.

В масштабах жизни поколения, в масштабах одной человеческой жизни это научное объяснение ничего не объясняет. В канун 20-й годовщины ГКЧП редакция портала предложила читателям ответить на простой вопрос: удался переворот или нет? Утвердительно ответили более двух третей, 69%. Не знают, что такое ГКЧП — 15%. Относительно небольшое число проголосовавших не позволяет сделать эти данные сколько-нибудь репрезентативными.

Меньшинство дало шанс большинству

Но вот данные социологической службы «Левада-Центр» об отношении к событиям 20-летней давности. 39% опрошенных называют три дня августа 1991 г. «трагическим событием». Удельный вес в опросах сторонников «трагедии» растет год от года. Среди тех, кто разделяет этот взгляд, больше всего пенсионеров: многие из тех, кто застал август 1991 года в активном возрасте, сегодня уже на пенсии.

35% находит, что это был эпизод борьбы в высшем руководстве страны. Лишь 10% респондентов считают подавление путча победой демократии.

Последняя цифра несомненно имеет прямое отношение к тому качеству демократии, которая у нас установилась в последнее десятилетие.

Самой интересной цифрой, однако, мне показалась вот какая. Лишь 15% опрошенных уверено: переворот был сорван сопротивлением народа. Тех, кто считает причиной неудачи гэкачепистов плохую подготовку путча, почти в два раза больше.

Это очень красноречивые данные. Они говорят о том, что абсолютное большинство людей убеждено: от них в стране ничего не зависит. Кстати, если бы в августе 1991 года можно было провести подобный опрос и люди имели бы возможность отвечать откровенно, то, подозреваю, активные противники ГКЧП также оказались бы в меньшинстве. Большинство соотечественников и 20 лет назад, и сейчас не только ни во что не вмешивается, но и не желает высказывать своего отношения к подобным вопросам.

С учетом нашего исторического опыта это более чем объяснимо.

По человечески объяснимо и то, что многие из выжидавших 20 лет назад развязки событий сегодня особенно громко провозглашают: все с самого начала было понятно; у Янаева тряслись руки, вообще гэкачеписты были как на подбор сплошные ничтожества, такие люди не могли надолго захватить власть.

Как если бы раньше страной управляли люди какого-то иного качества, иной породы: Брежнев, Андропов, Черненко.

«Мягкий ренессанс ГКЧП»

Поскольку 15% россиян, если верить нерепрезентативному опросу нашего портала, вообще не знают, что такое ГКЧП, хочу сказать: не верьте в эти утверждения задним числом поумневших современников тех событий. Никто тогда не мог быть уверен в том, что переворот не удастся. И менее всего аргументом могли быть трясущиеся руки вице-президента Янаева или то, что премьер-министр Валентин Павлов напился и вовсе не пришел на памятную пресс-конференцию 19 августа.

Виктор Геращенко по прошествии 20 лет в интервью BFM.ru рассказал о любопытном эпизоде, свидетелем которого стал 19 августа. В тот день, когда Павлов проигнорировал пресс-конференцию ГКЧП, он явился, как был, пьяным на заседание Совмина. Почему-то, несмотря на вооруженную охрану, пришел с пистолетом, достал «пушку» из кармана, брякнул об тумбочку. Члены правительства сидели, потупив взоры, и никто не выразил удивления или несогласия. Но один из них прошептал Геращенко на ухо: мол, это всего второй раз в истории СССР, когда председатель правительства приходит пьяным на заседание. То, что премьер участвует в госперевороте, не так сильно поразил министра.

ГКЧП был задуман в недрах аналитического управления КГБ. Документы на этот счет в 1991 году печатали, в частности, «Московские новости». Возглавлявший это управление генерал впоследствии стал депутатом Госдумы. Иные сотрудники этого ведомства, как известно, пошли много дальше в своих карьерах. В декабре 1999 года Владимир Путин, встречаясь в День чекиста со своими коллегами, пошутил: операция по внедрению в правительство под прикрытием проходит успешно. Это показали по ТВ.

Политолог Дмитрий Орешкин в интервью BFM.ru говорит: «Сейчас мы переживаем ренессанс ГКЧП-2; очень мягкий, гораздо более законный, без прямого насилия, хотя, конечно, любой критик власти найдет в ее действиях признаки попрания закона, в том числе закона о выборах». Прелесть в том, говорит Орешкин, что за двадцать лет после ГКЧП-1 разные бывшие советские республики пошли разным путем. И мы на отдалении времени имеем возможность сравнить результаты.

Прибалтика пошла одним путем. При всех очевидных экономических и иных проблемах мы видим, например, Эстонию, свободную демократическую страну, у которой ВВП на душу населения сопоставим с российским, хотя нет энергоносителей, зато есть первое на пространствах бывшего Союза электронное правительство. И есть Приднестровье во главе с бывшим сторонником ГКЧП г-ном Смирновым, которому досталась территория с довольно развитой промышленной базой и населением в 750 тысяч. «Через 20 лет там 350 тысяч разбежались в поисках работы. Полное отсутствие каких-либо свобод, конкуренции, 2 млрд долларов долга перед Россией за газ — при этом потребители за газ платили, а эти деньги исчезали в банке, которым владеет сноха господина Смирнова, который держит эту республику до сих пор в кулаке уже пятый срок, обеспечивая все те ценности, которые провозглашал ГКЧП», — говорит Орешкин. Примерно то же — в Белоруссии, в Центральной Азии.

«Россия где-то посредине колеблется: она и не по европейскому пути [идет], но и не по узбекскому. Она как бы и хотела быть байской или султанской деспотией, но не получается. Вроде как она в этой промежуточной фазе зависла... В ближайшие несколько лет мы подойдем к кризису той модели управления, которую осуществляет сейчас Путин: это централизация, это монополизация, это искусственное сдерживание политической конкуренции»,— полагает Дмитрий Орешкин.

Единственная страна «большой двадцатки» без качественной прессы

Бесспорно, что за 20 лет Россия утеряла значительную часть ненадолго обретенных в августе 91-го свобод, в том числе, и свободу печати. Реже говорится о том, как это отразилось на самих СМИ. Президент факультета журналистики МГУ Ясен Николаевич Засурский считает: российские СМИ перестали выполнять одну из важнейших своих функций, которая отличает качественную прессу в развитых странах Запада и даже таких развивающихся странах, как Индия и Бразилия. В интервью нашему порталу в канун 20-летия ГКЧП Засурский, который за почти полвека воспитал несколько поколений журналистов, сказал: «Сам принцип свободы выдерживает сейчас очень трудные испытания. Если говорить серьезно, СМИ находятся в очень тяжелом состоянии». Для иллюстрации этого состояния, Засурский приводит пример с газетой «Известия», которая к моменту ГКЧП имела 10-миллионный тираж, а ныне доведена до «состояния совершенно унизительного», говорит президент журфака.

По его мнению, дело не только в тиражах. Поскольку за два десятилетия большинство российских СМИ так и не смогло обрести нормальные экономические основы своего существования, в стране исчезла качественная пресса, хотя есть несколько качественных изданий, среди которых Засурский выделяет «Коммерсантъ» и «Ведомости». Но в целом российские СМИ не играют той роли, что The New York Times, Le Monde или The Times of India — роли «важных центров повседневного мониторинга событий в мире». В этом смысле Россия — исключение не только в «большой восьмерке», но даже и в «большой двадцатке».

«Каждая газета, будь то The New York Times, Le Monde, другие газеты в крупнейших странах, — они важны не только тем, что занимаются информационным обслуживанием: они вырабатывают концепцию развития мира, общества и ведут ежедневный мониторинг того, что в стране, в мире происходит. А у нас из-за отсутствия сегодня такой качественной прессы в известной степени уменьшается общее представление граждан о том, как развивается мир», — говорит Ясен Засурский.

Ждали потрясений, услышали грохот отбойного молотка

Принято вслед за Гегелем повторять: единственное, чему нас учит история, это тому, что она ничему не учит. В случае с ГКЧП один урок все-таки можно извлечь. 20 лет назад десятки, возможно, сотни тысяч человек в нашей стране, впервые в жизни поверили в то, что от их голоса, от их действий что-то зависит. Даже на фоне красноречивого молчания десятков миллионов этого оказалось достаточно, чтобы заговор был сорван.

С учетом того, как победители распорядились плодами этой победы, нет никаких оснований ожидать, что, случись в стране нечто похожее, кто-то выйдет на улицы защищать власть от танков.

На этой неделе газета The Financial Times сделала точное наблюдение. Исходя из того, что август в России — месяц катаклизмов, россияне, как каждый год, ожидали и от нынешнего августа каких-то новых потрясений. Но, похоже, в Москве, по крайней мере, наиболее болезненно воспринятым событием стала инициированная мэром Сергеем Собяниным замена асфальта на плитку. Вместо танков, вспарывающих гусеницами мостовые, — срочная замена одного дорожного покрытия другим на неизвестно откуда взявшиеся бюджетные средства и по непонятным причинам.

По сравнению с ГКЧП — большой прогресс.