Испании остался «шанс Аве Марии»

Есть такой испанский футбольный термин, «шанс Аве Марии»: это когда футболист проигрывающей команды бьет через все поле в призрачной надежде забить гол

Газета The Financial Times, под заголовком «Испанию вытолкнули на границу кризиса евро», резюмировала события последних суток. Стоимость испанских долговых обязательств стала неподъемной после того, как в четверг недоверие инвесторов вынудило финансовые власти Мадрида разместить десятилетние облигации под 6,975%. Это самый высокий процент по испанским бондам с 1997 года.

Таким образом, Испания вплотную приблизилась к ситуации, когда правительства стран еврозоны выбрасывают белое полотенце и запрашивают срочную помощь ЕС. Это само по себе весьма тревожное событие проецируется на всеобщие выборы, до которых осталось двое суток. Правящая социалистическая партия по всем опросам и прогнозам с треском проиграет.

В действительности заголовок в FT имеет гораздо более глубокий смысл, чем констатация сиюминутного факта. На протяжении, как минимум, двух последних тысячелетий своей истории Испания была «пограничной страной». Римляне называли ее западные районы Finisterra, «Край земли». С начала VIII века Испанию завоевали мавры, и на протяжении последующих семи веков испанцы не только медленно отвоевывали свои земли, но и фактически служили буфером, охраняя южную границу Европы от дальнейшей экспансии ислама. Не случайно в названиях доброй половины испанских городов присутствует слово frontera, «граница».

В ХХ веке Испания оказалась на долгое время за границей главных событий в Европе. Она не участвовала в обеих мировых войнах, а почти сорокалетняя диктатура Франко изолировала Испанию от демократической Европы. Что, с экономической точки зрения, имело не только негативные последствия: подобно бывшему СССР, испанская экономика в меньшей мере зависела от мировых катаклизмов, подобных нефтяному кризису 1973 года.

По сути дела только последние два десятилетия ХХ века испанцы в полной мере реинтегрировались в мировые процессы и в мировую экономику, которая к тому времени сделалась глобальной. Так что нынешний кризис для Испании — это в определенном смысле проверка на прочность ее демократических институтов и ее принадлежности к Объединенной Европе.

Все бы не было так хорошо, когда бы не было так плохо

Если посмотреть на «большую картину» — в масштабах Евросоюза, — то сама по себе драматическая испанская ситуация укладывается в общую тенденцию, от которой оказались не застрахованы даже страны AAA, как их в последнее время принято называть: Франция, Нидерланды, Австрия, Финляндия. Как говорит кредитный стратег Citi Мэтт Кинг, «больше всего, я боюсь того, что европейский рынок облигаций сорвал резьбу, и его уже невозможно починить». Ему вторит старший стратег из Rabobank Ричард Макгуайр: «Мы перешли Рубикон в этом кризисе».

Действительно, испанская экономика больше Греции, Португалии и Ирландии вместе взятых, она занимает четвертое место по объему в еврозоне. Но Италия, где только что сменилось правительство на фоне таких же, как вчера в Испании, кризисных цифр доходности облигаций, — еще больше испанской. И если уже серьезные проблемы фиксируются в таких благополучных странах, как Финляндия и Голландия, то кризис, вероятно, действительно поразил практически всю зону евро. FT справедливо отмечает, что даже политические сильнодействующие лекарства — отставка Берлускони в Италии и неизбежный уход испанского премьера Сапатеро в результате воскресных выборов — практически не оказывают никакого влияния на настроение инвесторов. Дела становятся хуже день ото дня.

«Мы — в осаде, — признал лидер испанской консервативной оппозиции Мариано Рахой, без пяти минут новый премьер-министр. — Но мы выберемся из этой осады», — заверил он своих избирателей. А что ему остается?

Испанский кризис давно перешел из стадии, когда ухудшающееся экономическое положение на руку оппозиции и помогает ей прийти к власти. Сегодня как раз тот случай, когда правящая партия не только не держится за власть, но и пытается поскорее передать ее политическим оппонентам, чтобы им пришлось отвечать за последствия своего правления. Во время телевизионных дебатов между представителем социалистов Альфредо Рубалькабой и лидером оппозиционной Народной партии Мариано Рахоем прозвучало совершенно невероятное признание со стороны официального кандидата. Он назвал себя и свою партию «оппозицией» — при том, что пока занимает второй по значению пост в правительстве, а новое правительство займет место в мадридском дворце Монклоа только через месяц после выборов.

Победителю не достается ничего

Выборы пройдут 20 ноября, в день, который для испанцев старшего поколения имеет большой символический смысл — это день смерти генералиссимуса Франсиско Франко, который при поддержке гитлеровской Германии и фашистской Италии в 1939 году разгромил республиканцев и установил в стране жесточайшую диктатуру. Полмиллиона человек погибло в гражданской войне, около миллиона испанцев бежали за границу. Помпезный мемориальный комплекс «Долина павших» под Мадридом, где похоронены только франкисты, строили пленные республиканцы. Кстати, и сам Франко был похоронен именно в «Долине павших».

Когда 20 ноября 1975 года диктатор умер, Испания смогла относительно быстро и относительно безболезненно перейти от средневекового правления к современной либеральной демократии. Огромная заслуга в этом принадлежит королю Хуану Карлосу, который, несмотря на то, что его десятилетним ребенком привезли к Франко на воспитание, и он несколько десятилетий провел в смирительной рубашке франкистского режима, сохранил ясную голову, твердый характер и, как оказалось, вполне демократические убеждения.

Отец Хуана Карлоса, которому так и не довелось править, и который возложил тяжелую миссию по восстановлению монархии в Испании на плечи сына, так однажды сказал ему: «Когда в Испании победят на выборах социалисты, ты сможешь считать свою работу выполненной». Всего через семь лет после смерти Франко в Испании на всеобщих выборах с большим отрывом победила социалистическая партия, которая была запрещена в годы диктатуры.

И вот в будущее воскресенье, почти через три десятилетия после того триумфа социалистов, эта партия готовится проиграть с самым худшим результатом в своей истории.

Причина очевидна и ее можно выразить несколькими цифрами. 21% составляет безработица, это самый высокий уровень в еврозоне; среди молодежи уровень безработицы в два раза выше. Дефицит бюджета превышает 9%. Для обслуживания стремительно растущего государственного долга правительству приходится все больше полагаться на выпуск все новых облигаций, а их доходность растет от эмиссии к эмиссии, что делает перспективу выплат по ним все более призрачной. Это путь к дефолту, по которому до Испании уже прошли — и замерли у черты, — Португалия, Греция и Италия.

В четверг к этому печальному списку добавилась Венгрия, правительство которой неожиданно запросило помощь МВФ — всего через полтора года после того, как оно же отказалось от сотрудничества с этой организацией.

Газета The Wall Street Journal приводит мнение лондонского аналитика Антонио Баррозу из консалтинговой компании Eurasia: «Отсутствие рыночной реакции на планы правительств-реформаторов свидетельствует о том, что кризис уже набрал силу, несопоставимую по масштабам с размерами стран – членов еврозоны. Это напоминание о том, что не только требуется общее для всех стран Евросоюза решение, но и о том, что современные европейские демократии плохо оснащены для того, чтобы в одиночку справляться с бешеными темпами суверенного кризиса».

Это очень точное замечание в полной мере относится к Испании. Какова бы ни была вина уходящего правительства социалистов за то, что оно прозевало кризис, премьер Родригес Сапатеро мужественно провел все болезненные реформы, которых от страны требовали более благополучные члены ЕС. Ситуация только ухудшилась.

Вне всякого сомнения, испанские избиратели проголосуют на воскресных выборах за оппозицию в надежде, что она выведет страну из засады. Проблема в том, что даже самое искреннее стремление Народной партии выполнить свои предвыборные обещания, похоже, зависит от ее лидеров в минимальной степени. Правда, у нового премьера будет еще возможность использовать «шанс Аве Марии».