В этом году экзамен на Северном Кавказе, в каждом субъекте РФ, проходил максимально объективно и честно. В каждой аудитории было видеонаблюдение, были федеральные и общественные наблюдатели, доставка КИМов осуществлялась до пункта проведения экзамена и обратно. И те явления, которые были в прошлом году связаны с «ЕГЭ-туризмом», в этом году были за счет целенаправленной работы исключены.
А на общий уровень сдачи в этих республиках отразилось? Потому что не только «туристы» туда приезжали, но, наверно, и те, кто там проживают, пользовались разными льготными схемами получения ЕГЭ?
Сергей Кравцов: Все льготные схемы, которые использовались в прошлом году, были проанализированы, в каждом регионе была создана рабочая группа, чтобы исключить их в этом году. И если мы видели, что есть какие-то нарушения со стороны организаторов либо участников ЕГЭ по использованию мобильных телефонов и шпаргалок, то, так как аудитории находились в онлайн-наблюдении, принимались меры по аннулированию результатов. И максимальное количество аннулирования результатов, это в целом по России, было на первом экзамене по литературе и географии, это предметы по выбору, которые не влияют на аттестат. Но уже на следующих экзаменах в разы уменьшилось количество использования телефонов и шпаргалок.
Это быстро стало известно. И быстро стало известно, что и купленные варианты, и варианты, увиденные в Интернете, на самом деле, не соответствуют настоящим — на экзамене появлялись другие. Благодаря чему это было достигнуто? Потому что все ждали как очередной аттракцион всю эту эпопею с ЕГЭ, и она с первых же экзаменов показала, что все, о чем говорили, действительно состоялось, хотя было трудно в это поверить, пока это не произошло.
Сергей Кравцов: Я хочу сказать, что это работа и Министерства образования и науки, и позиция глав субъектов РФ. Для чего экзамен ЕГЭ вводился? Чтобы дать возможность ребятам, которые живут в том или ином городе, поселке, не выезжая, сдавать школьные экзамены и экзамены вуза. Сдавать объективно и честно, чтобы влияли только знания на возможность поступления в то или иное высшее учебное заведение. И, по большому счету, это многим не нравится до сих пор и не нравилось, поэтому отсюда возникали вопросы, связанные с проведением Единого государственного экзамена.
По большому счету, вам ведь приходится при организации ЕГЭ бороться сразу со всеми. Потому что, естественно, школьники заинтересованы в том, чтобы добавить себе некоторое количество баллов любыми возможными ухищрениями. Учителя и органы образования, по сути, тоже в этом заинтересованы, поскольку их работа оценивается по результатам. Вот сейчас будут разбираться с ними, почему русский язык в их районе, городе написали так плохо. То есть, все заинтересованы в фальсификациях.
Сергей Кравцов: Я хочу сказать, что это не совсем так, потому что первое, что мы сделали — это отменили показатель оценки деятельности губернаторов по результатам ЕГЭ. Второе — ЕГЭ — это оценка индивидуальных образовательных достижений, и она должна проходить объективно. И ЕГЭ должен быть нормальной процедурой, которая ежегодно происходит, которая дает возможность ребятам в независимости от социального статуса, от места проживания честно поступать в тот или иной вуз.
Теперь о том, сколько это все стоило? Понятно, что за год стояла задача сломать уже такую хорошо отлаженную машину, которая работала на раздачу материалов, на продажу их, на помощь в написании. Фактически, появилась целая индустрия. Как все это ломали? Говорят, что дорого обошлось, и за это теперь тоже критикуют. Теперь критикуют не за фальсификацию, а за две вещи: что, вот, оказывается, у нас не так хорошо все знают дети, как казалось год назад; и второе, что потратили очень много денег.
Сергей Кравцов: Мы готовы об этом сказать, здесь нет большого секрета, но сперва я хочу привести данные, которые мы специально запросили. Допустим, по поводу проведения централизованного тестирования во Франции. Стоимость одного тестирования составляет в пересчете на рубли 3,2 тысячи рублей. Как вы думаете, сколько в России?
Не было пока таких данных.
Сергей Кравцов: В России — 105 рублей.
Это стоимость проведения экзамена на одного сдающего. В принципе финансирование подготовки ЕГЭ сильно выросло в этом году?
Сергей Кравцов: Что касается роста, в прошлом году стоимость экзамена составляла порядка 500 млн рублей. 500 млн рублей — это на обеспечение и досрочной волны, и основной волны, и второй волны. На что шли средства? Первое — это тиражирование экзаменационных материалов. Второе — доставка экзаменационных материалов в субъекты РФ, вплоть до удаленных территорий, так называемые ТОМы. Третье — разработка самих экзаменационных материалов, это тоже стоит определенных средств. Четвертое — с каждым регионом у нас есть закрытые каналы связи, по которым передается определенная информация — сканированные результаты, и происходит обработка результатов части «А» и «Б». Программное обеспечение, которое используется — его необходимо поддерживать для обработки результатов и планирования единого государственного экзамена. Разработка программы, подготовка экспертов для проведения ЕГЭ — это порядка 500 млн рублей. 300 млн — это бюджет подведомственных учреждений, Федерального центра тестирования и Федерального института педагогических измерений, порядка 200 млн финансировалось в прошлом году из федеральной целевой программы развития образования. Это данные по 2013 году.
Посмотрим теперь на 2014 год. В 2014 году бюджет увеличился на 62 млн, это доставка экзаменационных материалов в ряде регионов до пунктов проведения и обратно, что позволило исключить утечки экзаменационных материалов до экзамена. И 600 млн, которые были выделены на организацию видеонаблюдения.
В сумме это составило 660 млн, но вот 600 — это чисто видеонаблюдение, которого не было вообще.
Сергей Кравцов: Что входило в стоимость видеонаблюдения? Установка всех камер, а их несколько десятков тысяч; подготовка онлайн-наблюдателей; монтаж сети внутри школы; техническая поддержка; хранение данных в течение трех месяцев всего массива видео — вот на это были потрачены 600 млн. При этом вся инфраструктура по видеонаблюдению остается бесплатно в школе, затем бесплатно может использоваться и для организации электронного обучения, дистанционного обучения, организации Единого государственного экзамена впоследствии, государственной итоговой аттестации девятых классов и так далее. Эта вся инфраструктура бесплатно остается в системе образования и в дальнейшем будет использоваться для системы образования. Теперь, что это дало? Мы увидели, и специально подготовленные онлайн-наблюдатели, преимущественно из вузовского сообщества, которые работали на добровольной основе.
Мы обратились к вузам, потому что вузы заинтересованы в том, чтобы приходили абитуриенты, подготовленные, а не с нарисованными баллами, как это было. Поэтому вузы откликнулись и выделили онлайн-наблюдателей, которым был дан доступ к порталу «Смотри ЕГЭ», на котором можно было наблюдать любой пункт в любом субъекте РФ.
В любом случае это видеонаблюдение уже не на местном уровне велось?
Сергей Кравцов: Оно велось на федеральном уровне.
На федеральном уровне, причем случайным путем наблюдателя не найдешь, который увидит, что-то. И много было сигналов?
Сергей Кравцов: Все наблюдатели у нас были зарегистрированы, в нашей системе. Они прошли соответствующую подготовку. Было выявлено порядка 20 тысяч, так называемых меток. Но это не то, чтобы нарушение. Это метки, это некие подозрения, что где-то есть какие-то вопросы. После этого был проведен анализ, и на сегодняшний день аннулировано более тысячи работ — 1200 — за наличие мобильных телефонов и шпаргалок. Но важен не сам факт, сколько, важно то, что первый экзамен — география и литература — было наибольшее количество меток, потом пошло резкое уменьшение.
Народная молва очень быстро доносит, это сразу разошлось.
Сергей Кравцов: Выпускники уже знали, что аннулирование результатов может быть, как в ходе экзамена, так и после, когда просматривали видеозаписи. 50% аннулированных результатов было после анализа записей. Да, система видеонаблюдения позволила организовать определенную профилактику, связанную с тем, чтобы ребята находились все в равных условиях.
На ваш взгляд, к следующему году удастся ли сохранить такой же уровень объективности экзамена, или система найдет какие-то способы, как обойти, в том числе эти, созданные препятствия?
Сергей Кравцов: Сколько бы мы не делали технологических решений, как вы правильно говорите, наверно, будут находиться другие технологические решения, и мы, конечно, это будем анализировать, будем стараться все минимизировать. Но здесь важно еще и изменить сознание. У меня была «горячая линия» в «Московском комсомольце», когда родительница выпускника позвонила на «горячую линию» и сказала: «Ну, вот как же так, аннулировали результаты за шпаргалки у моей дочери, ведь в советское время мы все пользовались шпаргалками?» Поэтому здесь важно изменять отношение и сознание и родителей, и выпускников к тому, что экзамен должен проходить объективно, что, если ты взял мобильный телефон, шпаргалку, то, значит, чье-то место уже занял, с одной стороны. Второе — стимул пропадает учиться, в определенном смысле. И важно показывать свои знания, мы должны демонстрировать и прививать ребятам веру в свои силы.
Они должны верить в то, что, если они будут вести себя честно, то и все остальные будут вести себя честно.
Сергей Кравцов: Конечно.
Если нет этой веры, то каждый старается использовать по максимуму.
Сергей Кравцов: Конечно, и этот год — это первый шаг, очень важный шаг в этом направлении.