Цифровизация: панацея от коррупции или иллюзия? Комментарий Георгия Бовта

Герман Греф заявил, что избавить Россию от коррупции может только всеобщая цифровизация. Прав ли глава Сбербанка и не перейдет ли в этом случае коррупция на более высокий уровень, никуда не исчезнув?

Выступая в рамках Гайдаровского форума, глава Сбербанка Герман Греф заявил, что цифровизация, по его мнению, является единственным способом борьбы с коррупцией в России. «Если будет прозрачная процессная деятельность, положенная в «цифру» и с доступом рынка к этой информации, и когда каждое решение любого чиновника может быть проанализировано экспертным сообществом и выложена оценка этого решения, коррупция начнет исчезать как явление. Я другого способа борьбы с коррупцией не вижу», — сказал Герман Греф. Насколько он прав?

Цифровизация — это модный нынче термин, который, зная, что высшее руководство страны загорелось самой этой идеей, теперь поминают всуе все кому не лень по всякому случаю. Говоря о «цифре» как средстве борьбы с коррупцией, Греф, конечно, во многом прав. Особенно эффективны современные информационные технологии в борьбе с низовой коррупцией.

Это примерно как с камерами фиксации нарушений правил дорожного движения: чем меньше возможностей прямого задушевного общения водителя и гаишника, тем меньше соблазнов с обеих сторон для коррупции. ЕГЭ снизил, считают многие, коррупцию при приеме в вузы. Многофункциональные центры оказания государственных и муниципальных услуг, ограничив возможности чиновников низового уровня для вымогательства взяток, при этом еще и в разы облегчили получение многих таких услуг для граждан.

Однако подчас цифровизация ведет не к искоренению коррупции, а лишь к ее видоизменению. Коррупционеры тоже ведь берут «цифру» на вооружение. Известны манипуляции с тендерами, проводимыми в электронном виде, когда в заявке, скажем, меняли отдельные буквы алфавита на латиницу, чтобы потенциальный конкурент не смог поучаствовать в конкурсе. Наработана также масса других способов обмануть «цифру» и сделать так, чтобы жирный государственный или муниципальный подряд достался кому надо, да еще и с откатом.

Для простых граждан и для предпринимателей тоже в ряде случаев переход на новые принципы общения с чиновниками посредством цифровизации отнюдь не облегчил жизнь, а добавил хлопот. К тому же подачу отчетности на бумажном носителе никто не отменял. Бумага у нас часто по-прежнему дублирует «цифру».

При определенных условиях цифровизация ведет не к искоренению коррупции, а к тому, что она еще сильнее перемещается на более высокий уровень. На тот уровень, который, собственно, и контролирует эту самую «цифру», образно выражаясь. Контролирует распространение и прозрачность информации, доступ к ней. А также реагирует или не реагирует на, скажем, оценки тех или иных действий чиновников со стороны экспертного сообщества или общества в целом. Те могут сколько угодно кричать о подозреваемой коррупции, например, но правоохранители, не получив должной команды сверху, и ухом не поведут.

Так что борьба с коррупцией — это по-прежнему не вопрос технократической цифровизации, которая якобы вне всякой политики, а вопрос именно политический. И когда, к примеру, тот же Греф рассуждает о прозрачности многих процессов благодаря цифровизации, о том, что это дает возможность их контролировать неким экспертным сообществам, в Думе в это же самое время принимается закон, дающий возможность засекретить сведения о собственности высших государственных чиновников и почему-то даже патриарха.

Никакая сама по себе цифровизация не может стать панацеей от коррупции. Средства если не полного искоренения ее, то минимизации известны еще с тех пор, когда никаких компьютеров вообще не было. Это, например, независимые СМИ, создающие общественное мнение, которое в условиях политической конкуренции заставляет чиновников вести себя прилично. Это свободные и честные выборы, посредством которых можно сменить у власти потерявших всякий страх и совесть политиканов. Это независимый суд, который способен без всякой «большой цифры» гарантировать непредвзятое рассмотрение дел, в том числе тех, где речь идет о конфликте гражданина и государства.

Борьба с коррупцией — это лишь отчасти технологии. Но куда важнее тут определенным образом выстроенные общественные и политические институты. Однако на тему институциональных реформ как средства борьбы с коррупцией или стимулирования экономического роста у нас говорить нынче не модно. Поэтому даже самые умные, но осторожные люди будут делать вид, что они всерьез верят в то, что, создав общество тотального, если не сказать тоталитарного контроля, можно сделать его равноправным, справедливым и вдобавок некоррумпированным.