Не можем повторить: почему не надо вводить локдауны при новой волне коронавируса. Комментарий Семена Новопрудского

«Главный политический, экономический, психологический, медицинский урок пандемии, которая далека от завершения, очевиден уже сейчас: реакция государств не должна превышать масштаб угрозы»

Когда всего через четыре дня после публичных заявлений о том, что Москва вернется к нормальной жизни примерно через год, мэр Сергей Собянин внезапно отменил почти весь карантин, наблюдатели, естественно, заговорили о политических причинах такого решения — параде Победы в Москве 24 июня и голосовании по поправкам в конституцию 1 июля. Но локдаун пришлось снимать и по объективным экономическим причинам непреодолимой силы.

Конечно, Москва не Россия, но и московский бюджет не в состоянии выдержать, если город не будет работать месяцами. В конце мая столичные власти оценивали общие потери городской казны от пандемии в сумму около 600 млрд рублей. Это астрономическая сумма. При планировавшихся на 2020 год доходах столичного бюджета в 2,79 трлн рублей в нем может образоваться гигантская дыра — почти на 20% от всей доходной части.

То, что ни Москва, ни тем более Россия в целом независимо от эпидемиологической ситуации не в состоянии позволить себе реальный долгий карантин по экономическим причинам, стало очевидно из публикации официальной экономической статистики за апрель. Когда ВВП за один месяц каникул падает на 12% в годовом выражении, сразу становится понятно, что ни люди, ни экономика просто физически не смогут выдержать такие ограничения. А ведь был еще «каникулярный» май, который тоже внесет свой вклад в падение экономики.

Как и ожидалось, весь мир (Москва и Россия тут абсолютно следуют общемировому тренду) вынужденно начинает идти по так называемому шведскому пути, который так модно публично клеймить: когда заражения и смерти от «короны» еще есть, а тотального карантина нет. То есть мы имеем посткарантинную, а не постковидную экономику. И это всем придется принимать как данность, независимо от личного отношения к гуманизму, врачам и опасности вируса.

При этом даже модные разговоры о неизбежности второй волны не должны вводить руководителей государств в искушение снова посадить народы и экономику под замок самоизоляции. Во-первых, для этого нет никаких медицинских оснований. Уже даже ВОЗ публично признала, что бессимптомные носители вируса незаразны. Два главных медицинских критерия, ради которых вводили карантины, — снижение нагрузки на систему здравоохранения до приемлемой и устойчивый коэффициент заражения меньше 1 (когда один выявленный больной заражает в среднем не более одного человека) — были уверенно достигнуты и в странах без принудительных карантинов, например в тех же Швеции и Японии.

Летальность вируса тоже повсюду неуклонно снижается именно по мере роста заражений, то есть с определенного момента рост выявленных больных приводит везде к сокращению тяжелых и критических случаев и нуждающихся в экстренной госпитализации. Сейчас в закончившихся случаях доля смертельных исходов уже ниже 10,5%, тогда как в конце марта, при намного меньшем числе таких случаев, была в два раза выше.

Во-вторых, даже самые богатые страны не будут в состоянии оказывать помощь запертым в локдаунах людям в том размере, в котором оказали ее сейчас. Ну и, наконец, сами продолжительность и ход пандемии (мир живет с вирусом минимум полгода) должны постепенно приучить человечество к очевидной мысли: люди имеют дело просто с еще одной болезнью с ненулевой, не неуклонно угасающей по мере роста зараженных смертностью. От этой болезни нужно искать лекарства и как можно быстрее создавать вакцину. Изолировать реальных больных с симптомами — для них социальный мониторинг оправдан. Но с этой болезнью вполне можно жить в обычном режиме, как, например, с туберкулезом, который каждый год убивает миллионы людей, но никто и не думает закрывать экономики на тотальный карантин.

Главный политический, экономический, психологический, медицинский урок пандемии, которая далека от завершения, очевиден уже сейчас: реакция государств не должна превышать масштаб угрозы.