О своем долгом пути к оправданию Иван Куемжи рассказал в интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу
Иван Куемжи. Фото: BFM.ru
Московский предприниматель Иван Куемжи — рядовой в бизнесе. Десять лет под уголовным делом, 24 следователя, 90 томов — и снятие обвинений в развязке. Что от него осталось?
Наш гость сегодня — предприниматель Иван Куемжи. Он обычный предприниматель — не Илон Маск, не участник списка Forbes, не инноватор. Он начиная с 1990-х годов всю свою жизнь занимался разными видами бизнеса, имел в том числе партнеров, конфликт с одним из которых привел сначала к гражданским судам, а потом — к уголовному делу. Интересно то, что это уголовное дело продолжалось более десяти лет, сменилось 24 следователя. Конец в этой истории относительно счастливый: спустя десять лет уголовного дела (это, наверное, больше, чем Алексей Навальный под всеми судами находится) Ивану удалось добиться полного оправдания, закрытия дел по реабилитирующим основаниям. Эта страница перевернута. Конец относительно счастливый, потому что бизнеса нет и десять лет, наверное, можно считать вычеркнутыми из жизни?
Иван Куемжи: Вычеркнутыми назвать, наверное, нельзя, потому что, попав в такую ситуацию, получаешь огромный опыт, который дорогого стоит, опыт, которым потом в дальнейшем делишься со своими друзьями, коллегами, новыми партнерами, которые, занимаясь бизнесом, даже не подозревают о том, что может их постичь.
Давайте начнем сначала: о каком бизнесе, о каком активе, о каком объекте шла речь, что стало камнем преткновения изначально в ходе гражданского конфликта с одним из ваших партнеров?
Иван Куемжи: В 2004 году была основана группа «Согласие», которая в дальнейшем разрослась в несколько проектов. Но реально «живых» проектов было два: это банк и торгово-развлекательный центр, который планировали построить. После ряда событий, уже ближе к 2007 году, когда один из партнеров был уличен в неправильном расходовании средств (я бы так это назвал, хотя это было прямое хищение, никаких особо мудрых вещей не было) и его предупредили об этом, он сказал, что не согласен с этим, и отсюда появились гражданские суды. Соответственно, так как правда есть одна, бывший компаньон все эти суды проиграл. Но, не удовлетворившись этими решениями, бывший партнер инициировал возбуждение уголовного дела.
Как и когда все началось?
Иван Куемжи: В 2009 году нас пригласили на Шаболовку, где была оперативно-разыскная часть, и нам ясно и четко дали понять: ребят, вот есть ваш бывший компаньон, который обратился к нам с тем, что вы его обманули, и есть предложение, чтобы вы вернули ему фактически все, что у вас есть. Пожалуйста, будьте добры это отдать и идите с миром, мы вас не тронем. Я отказался от этого «сотрудничества» по следующим причинам: во-первых, я считал себя правым, и во-вторых, у меня за спиной были гражданские суды, которые прошли и доказали мою правоту. В связи с этим через какое-то время в ноябре 2010 года была попытка возбуждения уголовного дела по статье 159-й части 4-й. Но тогда Генеральная прокуратура на это отреагировала, и она прекратила, им не дали дальше заниматься этим расследованием. После этого в марте 2011 года они все равно, поняв, что не могут до меня и других моих компаньонов достучаться, возбуждают уголовное дело в отношении директора компании, который стал после нашего партнера. А нас уже потом к этому делу подтянули спустя месяцев шесть-семь.
У вас в обвинении возникла организованная преступная группа, сообщество?
Иван Куемжи: Обязательно. Я тогда понял, что любое ООО при наличии трех сотрудников можно считать организованной группой. Если кто-то из сотрудников — бухгалтер или директор — подозревается, автоматом получается организованная преступная группа.
Я хочу вернуться к моменту этого разговора, потому что, наверное, это один из ключевых моментов вашей жизни. Во-первых, вы получили повестку или происходило как-то по-другому? Как состоялся этот первый разговор, когда вас пригласили и вы получили это предупреждение?
Иван Куемжи: Мне позвонили, представились, сказали: это друг вашего компаньона, мы хотим побеседовать.
Побеседуем в оперативно-разыскной части.
Иван Куемжи: Да. Мы были там, заходили, но беседовали мы не там, а выходили на улицу, сели в какое-то кафе, и там была беседа. Но предварительно мы зашли туда. То есть это была демонстрация силы — что они не шутили и что они представители власти.
Вы семье рассказали о том, что вы попали в такую ситуацию, что вас предупреждают, фактически угрожают сотрудники правоохранительных органов?
Иван Куемжи: С семьей я стараюсь подобными вещами не делиться. Это люди, которых я оберегаю, ограждаю их от подобных отношений, связей и возможного давления. Потом я, конечно, уведомил об этом, я вынужден был, потому что, предполагая, что будут обыски, могут быть какие-то задержания, что-то еще, чтобы это не было какой-то неожиданностью, человек должен знать, что такое может быть, и к этому нужно быть готовым.
А семья вас потом не убеждала, что, может быть, лучше было не связываться?
Иван Куемжи: Нет, надо отдать должное моей супруге и детям, которые выросли за это время. Они приняли мою позицию и были со мной солидарны до самого конца.
Я сейчас чуть-чуть забегаю вперед. Десять лет прошло. От того бизнеса, от того актива, из-за которого возник спор, сначала гражданский, а потом уголовное дело, что-нибудь осталось?
Иван Куемжи: Ничего не осталось.
Может быть, стоило просто согласиться и отдать? Потому что результат тот же — все равно ничего не осталось, но есть десять потерянных лет жизни. Не жаль их, может быть, стоило пойти на контакт? Я чисто по-человечески говорю. Потратить десять лет жизни на другое, может быть, на более продуктивные занятия.
Иван Куемжи: Возможно. Я, честно говоря, не жалею о том, что поступил именно так, и в данный момент я бы поступил так же. Но я бы этот процесс, зная все эти нюансы теперь, укоротил, потому что сейчас появились новые инструменты, которыми можно пользоваться, чтобы подобные вещи пресекать прямо на корню.
Давайте постараемся рассказать канву самого дела, эти десять лет в их главных моментах. Я знаю, что вас так ни разу и не «закрыли». Это, в общем-то, странно, удивительно. Как вы сами это объясняете, почему произошло именно так?
Иван Куемжи: Попытки «закрыть» были, и неоднократно, но мешало то, что изначально была взята подписка о невыезде. Эта мера пресечения, которая была избрана сразу, не подразумевала арест.
А почему? Они не могли вас задержать и потребовать через суд ареста?
Иван Куемжи: Нет, дело в том, что я никогда не привлекался, я добросовестный гражданин, у меня даже нет никаких автомобильных штрафов, у меня абсолютно чистая биография, у меня есть дети, даже загранпаспорт я сдал. Причин меня задерживать нет. Потом были попытки инсинуаций различных обстоятельств, чтобы меня арестовать, но они не увенчались успехом.
Это нечастая история, поэтому я хочу уточнить, что было в ваших действиях, в вашем поведении. Все-таки там полного беспредела нет. Уже и тогда, и в 2010 году все время говорилось, что по такого рода делам, если нет каких-то дополнительных причин, то вести расследование, не сажая за решетку. Но тем не менее сажают, а вас не посадили. Были какие-то особенности в вашем поведении, методах защиты?
Иван Куемжи: Как раз здесь очень важно было то, что я на подсознательном уровне это сделал. Я не отходил от следователя ни на шаг. Я с ним был на связи постоянно, у него даже повода меня куда-то подавать в розыск или арестовывать не было.
То есть вы не давали формального повода?
Иван Куемжи: Да, никакого повода не давал. Просто я ему звоню: когда будет допрос, когда у нас что, какие планы? И я практически через день его терроризировал.
То есть не он вас искал, не он вас преследовал, а вы его преследовали?
Иван Куемжи: Совершенно верно. Когда уже нормальный адвокат начал работать, он стал задавать вопросы следователю: а где состав-то, о чем мы вообще говорим? И следователь, понимая, что ничего здесь не докажет с этим составом, возбудил еще одно уголовное дело.
Очень часто я слышу, что если добились ареста в ходе предварительного расследования, то последующие суды уже принимают это во внимание, потому что это серьезная вещь, значит, оправдательный приговор перечеркивает действия и следователей, и прокуроров, и судов в том числе, которые соглашались на арест. Это очень важный момент в этой цепочке, как рассказывали нам другие люди.
Иван Куемжи: Совершенно верно. Есть такая практика: если человека «закрывают» более чем на три дня, если его не выпускают, потом идет месяц. Если человека «закрывают» уже на месяц, то однозначно обвинение будет, и оно будет связано с лишением свободы.
Вы упомянули адвоката, добрым словом его упомянули, что он сформировал какую-то, как вы сейчас считаете, очень правильную линию поведения. Если коротко, в чем она заключалась?
Иван Куемжи: Вообще, изначально первый год я перелопатил дюжины две-три адвокатов. Все люди, которые приходят в качестве адвоката, делятся на несколько категорий: есть те, которые хотят поболтать, есть те, которые хотят порешать, и есть те, которые хотят работать.
Порешать — это занести, найти другой вход в то же самое помещение?
Иван Куемжи: Совершенно верно. Поэтому, если вы выбираете адвоката, первый критерий: если он говорит с вами о своих историях, какие у него были, — прощайтесь. Если он говорит: «Не зли следователя» — прощайтесь.
А что, злить следователя помогает?
Иван Куемжи: А не надо его злить или не злить. Об этом даже думать не надо, надо просто своим вопросом заниматься и дожимать его. Дожимать его, в правовом поле заставлять его работать, не просто писать эти грустные фразы: в неустановленном месте, в неустановленное время, не установлено кем.
Вы загнули два пальца. Какие еще признаки плохого и хорошего адвоката?
Иван Куемжи: Если адвокат предлагает сразу идти заниматься «решаловом», это вас сразу вводит в такую историю, когда у вас откусят сначала пальчик, потом локоть, и потом скушают вас полностью. И эти люди по-другому не работают. Это практика моих знакомых, которые проходили по похожим делам, пытались занести, даже заносили что-то, и их скушали полностью. И если человек приходит и садится перед вами без блокнота и ручки, можете дальше не продолжать с ним разговаривать.
А если у него память хорошая?
Иван Куемжи: Не бывает таких людей, потому что нюансов очень много. Даже сами люди, которые нуждаются в защите, не всегда вспоминают все, что могут, и какие-то наводящие вопросы будут в любом случае.
В итоге вы нашли адвоката, который, как вы поняли, будет реально вам помогать. Что в его линии привело к успеху?
Иван Куемжи: О гениальности этого человека я могу сказать штрихами, которые были на протяжении этого дела. Он объяснение круга подозреваемых лиц напечатал на розовой бумажке, и эти розовые бумажки легли прямо в тома уголовного дела. Представьте себе, когда берешь том в руку, ты понимаешь, что все белое — а это розовое. Что хочется почитать в первую очередь? Открываешь розовое. Это интерес защиты. Дальше эту макулатуру мало кто читает.
Сколько томов в вашем деле?
Иван Куемжи: 84 тома, из них тома три — это только мои жалобы, которые составлял адвокат, мои ходатайства по поводу всего разного. И экспертизы. Простой вопрос, который на протяжении всех этих лет задавали: уважаемое следствие, задайте вопрос эксперту, в результате каких именно сделок наступило банкротство. Никто так этот вопрос и не задал.
И тем не менее мы сейчас, спустя десять лет, сидим с вами именно здесь, и ваше дело закрыто спустя десять лет по реабилитирующим основаниям. Эти годы были сложные, тяжелые и насыщенные всякими событиями, процессуальными действиями, допросами, судами. Расскажите коротко, что не получалось у следствия и что получалось у вас, что в итоге до приговора никак не доходило?
Иван Куемжи: Первое, что сделал адвокат, он всю нашу позицию выразил в наших показаниях и в материалах, которые были приложены к делу. Я хочу заметить, что только за половину 2015 года из уголовного дела пропало 35 томов. Из Московской области пришло 64 тома в ГСУ Москвы, потом они выросли до 95 томов, а в итоге от 95 осталось 60, то есть меньше, чем даже пришло из ГСУ области. Это просто факт. И никто этого не скрывает. В суде пропали три тома с вещественными доказательствами, мы в суде на это тоже обратили внимание. Мы говорим: «А как мы будем разбираться, если их нет?» Их просто нет. Где флешки, которые изымались, где документы? Нет ничего.
Были какие-то моменты, которые становились критическими, когда следствие вошло в суд, привезли тома, назначено уже рассмотрение по существу? Рассмотрения по существу ведь были?
Иван Куемжи: Были. Два раза были по существу, и оба раза суд направлял обратно на доследование прокурору. Четыре раза дело возвращалось прокурору.
Мы, как правило, со стороны думаем, что если за вас взялись, то это все почти бесполезно. А здесь оказывается, что все-таки не «закрыли», потому что не нашли ни одного основания для суда, почему вас надо именно в СИЗО отправить: вы их не дали, никуда не прятались, все время просто рядом находились. Тома написали, по существу рассматривают. Суд не соглашается с позицией следователя и прокурора, как я понимаю. Прокурор тоже поддерживал обвинение?
Иван Куемжи: Все это время прокурор поддерживал до тех пор, пока мы не написали жалобу и заявление через платформу «ЗаБизнес.рф», и тогда Генеральная прокуратура взяла это дело на проверку, провела проверку. После проверки они написали требование в Следственный департамент МВД о том, чтобы они провели работу над ошибками, и все замечания, которые там были выписаны, а существенных замечаний было десять или 11, то, о чем мы писали все эти десять лет, то, на чем адвокат настаивал, он все это писал и требовал: исправьте, сделайте это, выполните. Мы же не просим ничего лишнего, просто соблюдите закон, ничего больше.
Это выглядит как страшная сказка со счастливым концом. Вы все это время верили в торжество закона, справедливости, в беспристрастность суда или у вас были сомнения в том, что так есть в реальности?
Иван Куемжи: Конечно, были сомнения. Был самый нехороший момент, когда московская прокуратура взяла это уголовное дело и благополучно отправила в суд. Я их просил: «Ребят, вот вам на 13 листах мелким шрифтом замечания, как процессуальные, так и фактические замечания по ведению расследования». Это было еще до Генеральной прокуратуры, летом 2018 года. Так они взяли и отправили им, чтобы они сделали работу над ошибками. Что они смогли — исправили, как раз тогда исчезли вещественные доказательства и все остальное. Потом они подмахнули и направили в суд. Для меня это было шоком. Я уже, честно говоря, рассчитывал, что здесь-то прокуратура должна разобраться, увидеть все нарушения, тем более им все расписали, там даже думать не надо, вы просто почитайте и сравните. Но этого не произошло.
Судьи, о которых тоже часто повсюду говорят с большим недоверием, в данном случае проявляли независимость и принципиальность?
Иван Куемжи: Да, честно говоря, на удивление и на радость, наверное, и произошел этот перелом — благодаря судам и Генеральной прокуратуре. Я просто по судам очень много находился. Я жаловался на действия и бездействие следователей, я жаловался по разным причинам, где только ни был: и в Тверском, и в Басманном, и в разных судах. И везде, как только ты заявляешь, что ты обвиняемый, отношение однозначное — никто даже слушать не хочет.
Обвиняемый — значит виноватый.
Иван Куемжи: Да. Я говорю: «Нет решения суда, что я виновен». Жаловаться на следователя бесполезно, везде отказы, никаких вариантов по 125-й статье пожаловаться на что-то нет, даже можно не ходить. Я просто понял, что, получив решение суда о том, что бездействие следователя закрепляется судом, я уже не смогу его даже потом обжаловать, потому что я даже в своем заседании не смогу этот вопрос опять поднять, потому что уже по нему есть решение.
Тем не менее, когда доходило до рассмотрения по существу, это было два раза, судья говорил, что следствие ничего не представило, и отправляли на доследование? А могли оправдать, если судья ничего не нашел?
Иван Куемжи: У них как раз и выбора бы не осталось, потому что по тому материалу, что был в этом уголовном деле, у суда бы другого варианта и не было — только оправдательный, потому что любые вопросы, которые бы ни поднимало следствие и что бы они ни декларировали в качестве вины, не соответствовали действительности никоим образом. Причем перевирались показания, много что было в этом уголовном деле.
Я все-таки про судей хочу спросить. Вы рассказали, что в судах провели огромное количество времени. Ключевые моменты — это рассмотрение по существу. Судьи оба раза, которые рассматривали, не согласились со следствием и с прокурором. Да, не оправдали, но отправили на доследование. Вас это удивило?
Иван Куемжи: Я думаю, что, наверное, нет. Сначала, первый раз, когда отправили, я обрадовался, думал, действительно есть правда, есть за что биться. Второй раз вернули обратно в суд, уже другой судья, опять рассматриваемся. Начали по существу, и буквально через несколько заседаний она тоже отправила это все прокурору по нашему же требованию.
При этом ваш адвокат не из числа «решальщиков» и особого подхода к судье, назовем это так, не искал?
Иван Куемжи: Нет.
Вы упомянули, на следующем этапе был решающий момент, который все-таки привел в итоге, спустя десять лет, к окончанию этого, казалось, бесконечного круга. Уже два круга было пройдено, и шел третий. Вы написали на платформу «ЗаБизнес.рф» — это такая общественная инициатива, ее поддерживают «Опора России», «Деловая Россия» и так далее. Я думаю, писали вы во многие места. В данном случае, вы говорите, большой эффект имело именно это обращение. Как это произошло?
Иван Куемжи: Да, эффект был удивительный. Я писал много: и в Генеральную прокуратуру, и президенту, и омбудсменам. Эффект был равен нулю, потому что все ссылаются единогласно: есть следствие, следствие разберется.
Органы у нас не ошибаются.
Иван Куемжи: Да. Поэтому вы, пожалуйста, будьте добры, занимайтесь. Куда бы я ни писал, ответ везде один: никто разбираться не собирался, никому это не надо, и иногда и ответа ждешь бог знает сколько.
Можно себе представить, что туда пишет практически каждый, кто справедливо или несправедливо оказался в такой ситуации, и, в общем, вряд ли это вообще может работать. Но здесь как раз сработало, поэтому расскажите подробнее.
Иван Куемжи: Платформа как раз и была образована для этих целей. Она позволяет очень оперативно, быстро донести свою жалобу до руководителей первого уровня, то есть фактически это заместитель генерального прокурора, которая получила наше заявление за три дня.
То есть там, можно сказать, работает экспертный совет, который изучает эти жалобы и напрямую подает на самый высокий уровень, то есть в Генеральную прокуратуру на уровень заместителя, проводят аудиенции, рассматривают.
Иван Куемжи: Да. Когда подобные вопросы возникают, происходит анализ. И если это дело действительно стоит внимания, то оно выносится на межведомственную комиссию, где собираются все эти общественные структуры в присутствии заместителя генерального прокурора или его зама, обязательно кто-то присутствует из прокуратуры. На этом совете решается, какое дальнейшее действие будет с этим вопросом. И какой-то ответ в итоге все равно вызревает, и информируют в итоге заявителя.
Опять же, редкий случай, чтобы писанина в сторону разных общественных организаций вдруг сработала. Как правило, все это по кругу тоже проворачивается, приходит к тому же следователю, и он вам уже это зачитывает. Здесь как пошло дальше?
Иван Куемжи: Как раз в чем важен вопрос, это вернулось не к следователю, а именно в прокуратуру Москвы, которая была против этой ситуации.
Вернулась с предложением ответить или пришло уже рассмотренным на уровне комиссии?
Иван Куемжи: Генеральная прокуратура уже внесла в следственный департамент требование исправить все нарушения закона, а московская прокуратура инициировала возврат обратно в суд. То есть это был диссонанс между головой и плечами, несогласованность в действиях. Мы, конечно, тут же инициировали еще запрос через платформу и лично написали тоже на имя заместителя генерального прокурора о том, что творится внизу. Реакция была молниеносной. В итоге как раз на четвертом судебном заседании, когда уже был четвертый судья, прокурор встает и говорит: «Я прошу вернуть дело прокурору». И дело вернули прокурору. Мы даже «мяу» сказать не успели.
Это развязка, конец, прокурор приостановил дело, дело закрыто по реабилитирующим обстоятельствам, как будто его и не было. Важный вопрос: а что дальше? Как вы думаете, должен понести и понесет ли ответственность кто-нибудь из тех, кто десять лет крутил это дело, за эти, как теперь ясно, как минимум бессмысленные и вредные действия, если не сказать по-другому?
Иван Куемжи: Я видел документ из Генеральной прокуратуры, который четко регламентировал подобные вещи. Нужно было провести проверку и принять решение по тем господам, которые это дело пропустили в суд.
Это на уровне прокуратуры?
Иван Куемжи: Да. Это Генеральная сказала московской. Но московская ответила, что эти люди уже у нас не работают и уже некого наказывать.
А следователи, те самые люди, которые вас пригласили на первую беседу в кафе?
Иван Куемжи: Те люди уже на пенсии, они уже заслуженные люди, отдыхают. Кто-то подался в адвокатуру, кто-то занимается, может быть, какими-то другими делами, но их в структуре уже нет. Из этих 24 следователей не только те, которые непосредственно вели дело, а еще те, которые были в списочных группах. То есть я их считал всех, потому что один ведет, а двое помогают. И реально осталось в органах, если я не ошибаюсь, два или три человека.
А вы чисто по-человечески удовлетворены просто тем, что добились справедливости за десять с лишним лет и просто все закончилось закрытием дела по реабилитирующим обстоятельствам или у вас осталось что-то, что вы хотели бы, чтобы кто-то был наказан за это? Вам это нужно или нет?
Иван Куемжи: Знаете, я не требую зла. Мне это уже не нужно, потому что это не приведет к какому-то результату. Это система, которую наказанием одного-трех человек, даже двадцати четырех, не исправить. Она есть, она существует.
Как правило, все начинается с одного-двух. Просто когда затевать такие дела становится рискованным для погон, а то и хуже, то, может быть, не будет ли следующих, не будет ли системы? С этого система и прекращается, как мне кажется.
Иван Куемжи: У нас есть статьи, которые подразумевают как раз наказание следователей за подобно возбужденные дела. Но почему-то этими статьями никто не пользуется, их никто не применяет. А это, кстати, очень плохо. Честно говоря, если бы я имел отношение к Думе и мог вносить какие-то законопроекты, я бы это усилил и активизировал, непосредственно уголовную ответственность следователя за подобное возбуждение. Потому что, возбуждая, следователь знает, что он делает. Он прекрасно знает, у него все материалы есть. Если это какая-то коммерческая сделка и он идет на это, значит, он должен нести ответственность. Только тогда у нас будет какой-то порядок, а иначе — я сомневаюсь. Если даже говорить о морали, представьте себе, что мое уголовное дело было закрыто 21 декабря 2020 года, но никто мне не позвонил, не уведомил, ни слова не сказал, пока я сам не проинициировал всех этих следователей и не поднял их на уши, которых за три месяца трое поменялось, и только в этом случае мне сказали: «Да, приезжайте, мы вам выдадим постановление о прекращении». Это человеческая сущность, понимаете?
Последний вопрос. Это дело закончилось. Чем вы собираетесь заниматься, что с вашей деловой, профессиональной жизнью случилось за эти десять лет, что от вас осталось?
Иван Куемжи: Практически осталось только, наверное, желание работать, создавать, творить, хорошие позитивные проекты реализовывать.
А деньги? Тогда было личных вложено 25 млн рублей по курсу 2006-2007 года. От денег что-нибудь осталось?
Иван Куемжи: От денег практически ничего не осталось. Но как говорил один мой старый друг: «Я знаю, где взять и куда положить».
Мы вам пожелаем хорошего старта в этой новой жизни. Поздравляем с тем, что все закончилось вот так.
