Андрей Костин о том, смогут ли IT-платформы стать банками, а банки — IT-платформами

Андрей Костин: Я бы не очень хотел комментировать деятельность Сберегательного банка. Действительно, это наш ведущий банк, крупнейший, он прекрасно работает, у него отличные результаты, и он имеет право на собственную точку зрения. Наша точка зрения другая, и я это не скрываю. Я считаю, что невозможно, на мой взгляд, создать и экосистему в масштабах одной как бы организации, одной компании. Когда я учился в университете, один студент прожил два или три года, не выходя из главного здания, потому что все, что нужно, было там, внутри. Когда он вышел на улицу, он упал от того, что он увидел. Предпримем попытку поселить человека в один дом, не важно, под названием ВТБ или другой, чтобы он, не выходя из него, пользовался всеми услугами. На мой взгляд, это неправильный подход. Наша система предполагает открытый характер, мы считаем, что человек вправе пользоваться всем набором услуг, но этот набор услуг должен обеспечиваться за счет лидеров отрасли. Есть продвинутые системы онлайн-кинотеатров, есть поставщики продуктов, доставка, маркетплейсы. В союзе, в сотрудничестве, в партнерстве с этими организациями и мы можем предоставлять клиенту весь набор услуг, при этом каждый отвечает за свою услугу, а банк — все-таки за финансовую. Я думаю, что и коллегам рано говорить об экосистеме, они ее тоже только создают. Жизнь покажет. Я, честно говоря, других примеров в мире не знаю, чтобы банк такую экосистему создавал, но это не значит, что подход неправильный, может быть, он и докажет свою жизнеспособность. Мы пошли другим путем, у нас другая концепция, другая идеология. Наверное, когда мы достигнем углеродной нейтральности через 30 лет, тогда будет, наверное, видно, чья экосистема более эффективна. В принципе, в эту сторону все движутся, вопрос только, каким путем. На нашем форуме «Россия зовет!» Татьяна Бакальчук, которая руководит и владеет Wildberries, как раз озвучила похожую точку зрения — мы с ней не сговаривались, я порадовался, что она придерживается такого же мнения.

Андрей Костин: Это некоторое преувеличение: все-таки наши коллеги из «Яндекса» решили развивать собственные банковские [инструменты], но пока это небольшой банк. Я думаю, пока больше для расчетной функции. И Wildberries тоже приобрели небольшой банк. Мы не видим пока какой-то угрозы, конкуренции с их стороны, но наша инвестиция составляет около 1% акций «Яндекса», 200 миллионов долларов, поэтому она рассматривается нами и как партнерство, и как хорошая рыночная сделка, потому что, по-моему, несколько раз уже акции выросли с того момента, как мы туда вошли. Эта инвестиция не дает нам каких-либо полномочий или прав, хотя у нас есть представитель в совете, который является одним из руководящих органов не самого «Яндекса», а специальной группы. И мы действительно пытаемся [работать] на базе нашей концепции партнерства по ряду продуктов корпоративного банкинга, лизинга, конверсионных операций. Наверное, самый известный наш проект на сегодня — платформа «Яндекс.Инвестиции», где клиентам «Яндекса» предоставляются услуги по первоклассным брокерским продуктам. Вот это, наверное, сегодня наиболее популярная и, кстати, успешная вещь, она быстро развилась, быстро набрала значительное количество пользователей. Летом этого года мы подписали соглашение о создании с «Яндексом» и рядом других компаний совместного предприятия по производству сервера в России, на базе в том числе и серверных технологий «Яндекса». Это можно рассматривать и как сотрудничество, и как отдельный проект, который, на наш взгляд, должен принести нам и просто инвестиционную прибыль. Мы хотим расширять сотрудничество, но «Яндекс» — компания непростая, девушка капризная, поэтому нужно еще долго ухаживать и постепенно только добиваться успеха.

Андрей Костин: Создание и успешный банк — это сама по себе очень сложная задача, я бы не решился сейчас создать успешную цифровую компанию — лидера рынка. Так же и банки. Конечно, у них есть огромная клиентская база. Но все-таки пока таких опытов не так много, и потом, я думаю, что и Центральный банк, и правительство сейчас озабочены темой регулирования, она тоже пока не определена никак, но ЦБ сейчас пытается регулировать вложения в экосистему со стороны банков. Мы, конечно, настаиваем, что логический подход должен быть и в отношении цифровых компаний. Мы знаем жесткий подход, который применило китайское руководство, об этом вчера тоже Набиуллина говорила на форуме, ведь рассрочка платежа — это, в общем-то, даже не очень скрытая форма кредита. Поэтому компании, которые занимаются онлайн-торговлей, достаточно широко это начинают применять. И мы знаем китайские, конечно, компании и вообще всегда завидовали им. Изучая опыт Alibaba, мы видели, что там уровень невозврата кредитов практически отсутствует среди малого бизнеса, потому что для малого китайского бизнеса быть отрезанным от возможности продавать свои товары через Alibaba было равносильно смерти. Поэтому как угодно, но они деньги всегда возвращали, что в случае с банками далеко не всегда бывает. Поэтому это потенциально несет в себе конкуренцию, пока это еще не обозначилось серьезно, но, конечно, государство каким-то образом должно это регулировать. Данный момент заботит не только Россию, как я понимаю, это есть и в Соединенных Штатах, тоже такие достаточно острые конфликты бывают между властью и цифровыми компаниями, даже больше, чем с банком. В целом наша цель заключается в следующем: мы хотим доказать цифровым компаниям, что наличие мощного финансового партнера — это дело более надежное, чем самому пытаться построить финансовую банковскую империю.

Андрей Костин: Я бы тоже запретил криптовалюты. Негосударственная криптовалюта используется для двух целей — для спекулятивных операций. В том числе как инвестиционный продукт, на это она, в принципе, имеет право. Но в значительной степени как средство расчета она в России не используется, только для черного рынка. Все, что есть в криминале, все, что есть в незаконных операциях, в чем угодно, делается через криптовалюты.

Андрей Костин: Китай всегда идет своим путем, это совсем другая страна, да и Америка тоже. Но, возможно, я недостаточно погружен в эту тематику, чтобы сравнивать. В России мы, как мне кажется, идем верной дорогой: под эгидой ЦБ работаем над созданием цифрового рубля, который был бы, в общем-то, официальной валютой. При этом у нас была одна только острая тема. Многие банки высказывали озабоченность, что при таком развитии клиенты будут напрямую перетекать из банков в Центральный банк. Мы сегодня пришли к очень четкому пониманию с ЦБ, что этого не будет происходить, и клиенты останутся как бы на руке банка, если говорить о конкретных коммерческих банках, а Центральный банк будет осуществлять только саму функцию цифровых переводов, цифрового рубля. Таким образом, мы не потеряем ту клиентскую базу, которая у нас есть. Я думаю, это последнее препятствие, а все остальные вопросы мы в целом разрешим и будем двигаться в этом направлении. Что касается других валют, такого просто не может быть. Мы сейчас обсуждаем, какая у нас политика регулятора — жесткая, не жесткая, какая должна быть ставка, сколько должно быть денег в обращении, можно ли их печатать, и вдруг сидит рядом кто-то и майнит эти деньги и выпускает их в оборот. Ну как это может быть? Это никак не вяжется с возможностью регулирования ни в Китае, ни в США. Поэтому ни один регулятор, я думаю, никогда не допустит движения альтернативной валюты, если она будет играть сколько-нибудь существенную роль. Биткоин в основном растет в цене, а так-то, я думаю, его использование достаточно ограничено. Но если когда-то криптовалюты начнут играть достаточно весомую роль и влиять на кредитно-денежную политику в стране, я уверен, что будут применяться более жесткие меры, наподобие тех, которые применяет Китай. Просто, может быть, рынок Америки огромен, и пока это не столь заметно. Я считаю, что нам нужно очень осторожно относиться к разного рода негосударственным криптовалютам и никоим образом их не развивать и не способствовать этому. А крипторубль, вообще криптовалюты в целом для государства — это, конечно, будущее, все к этому идет. Это удобное средство, быстрое. Оно должно развиваться, и надо над этим работать.

Андрей Костин: Там другие технологии — блокчейн.

Андрей Костин: Отличаться будет скоростью решения вопросов, быстротой принятия решений. В целом большей, наверное, транспарентностью и для пользователя, и для Центрального банка.

Андрей Костин: Давайте возьмем примеры похуже: туалет можно спускать только два раза в день. Вот это действительно серьезное препятствие для человека, которые следит за гигиеной. Там много всяких ограничений. Но я думаю, президент ответил очень правильно: смысл не в такой жизни, этого никто не хочет. Нужно совершенствовать технологические процессы, чтобы они были экологически чистыми. Это и полеты самолетов, и использование душа, и работа стиральной машины, и потребление мяса и других продуктов. Мы должны к этому стремиться, в этом, собственно, и есть задача нашего и последующих поколений: чтобы жизнь была не менее комфортной, но куда более экологичной. Такой ответ президент вчера дал. Я думаю, он сполна отвечает на вопрос, а что нам дальше делать — все-таки не ограничивать себя уж так жестко, потому что и жизнь тогда будет не жизнь. Нужно научиться жить экологически чисто.

Андрей Костин: Наверное, я рассказал это, намекая на то, что наша экологическая повестка не должна превратиться в хайп или в показуху. Мы должны очень четко определить приоритеты этой экологической повестки. Она не только в сокращении выбросов углекислого газа, хотя это тоже для нас, как и для всего мира, вообще, конечно, уже вышло за границы какой-то одной страны, потому что если мы «чистые», а рядом окажется Китай или Индия, которые будут топить углем и все равно производить куда больше углекислого газа, чем требуется, все равно на нашей планете будет становиться все теплее и теплее. А что делать с отходами? Это проблема больших городов, мы сейчас активно занимаемся данной проблемой совместно с коллегами из «Интер РАО» по Петербургу и Ленинградскому региону. Эта проблема есть также в Москве, да и только. Но я думаю, что все-таки человечество сегодня реально повернулось к экологической повестке, оно понимает, что дальше нельзя жить, не замечая, как мы воздействуем на природу. В свое время был такой экономист Мальтус, он говорил, что человечество ждет перенаселение. А ведь мы еще до того, как это произошло, столкнулись с совершенно с другой проблемой, которая представляет не меньшую угрозу, и мы должны найти на нее адекватный ответ.

Андрей Костин: Есть разные расчеты, просто считать, конечно, на 50 лет вперед, сколько что будет стоить, довольно сложно. Но мне нравится такой подход: надо определить приоритеты. Наше правительство выработало программу на предстоящие 30 лет, которая позволит сократить выбросы на 50%, что соответствует Парижскому протоколу. Примерная цена, по-моему, составляет 90 трлн рублей, что, в общем-то, посильная задача для нашего бюджета, для нашей экономики. Я думаю, так и надо оценивать абсолютно реальные шаги в реальных деньгах. Потому что вообще в мире есть очень острый вопрос, когда мы говорим про, скажем, безопасную или экологическую энергетику, на это многие отвечают: «Послушай, в Африке огромная часть населения живет вообще без всякого электричества, у них лампочки Ильича еще нет, и они пока не задумываются о том, какая цена для человечества эта лампочка, чем топить, им абсолютно все равно, им нужно элементарно получить какой-то элементарный комфорт, элементарные вещи, необходимые для жизни». Поэтому нужно всегда оценивать, что мы можем позволить себе с точки зрения экологии, а что нет. Сейчас человечество вроде бы договорилось о том, что необходимо обеспечить углеродную нейтральность и, наверное, это какая-то совместная точка, над которой надо работать, я повторяю, общими усилиями, потому что даже Россия здесь не является главным поставщиком. Есть страны, деятельность экономики которых куда более губительна, — Китай, Индия.

Андрей Костин: Я думаю, если мы хотим простимулировать именно направления в инвестиционной [политике], какие-то поблажки по налогам вполне оправданны и разумны. Если идти по гарантиям, президент четко это сказал, нужно, так же, как и по депозитам, просто ограничить и поддержать в этом тех малых инвесторов, которые, во-первых, не обладают большими средствами, а во-вторых, может быть, менее опытные. Хотя Центральный банк и так уже это регулирует, потому что далеко не все инструменты доступны для неопытных. Но в обороте рынка сейчас уже инвесторы играют примерно 40%, и мы в принципе заинтересованы в этом, потому что для нас это тоже антисанкционная гарантия. Сначала мы серьезно сократили заимствования на Западе, а сейчас можем все больше опираться на внутреннюю инвестиционную базу, в том числе на фондовом рынке. А это будет осуществляться в том числе за счет частных инвесторов. Поэтому чем больше мы мотивации создадим для этого, тем больше мы, наверное, получим. Однако тут надо быть осторожным.

Андрей Костин: Конечно, стоит денег. Но нужно выработать формулу. В принципе ничего невозможного нет. Должны быть некие лимиты, потому что если человек инвестировал 100 миллионов долларов, вряд ли ему надо всю эту сумму обеспечить гарантией. У нас многие после 2008 года потеряли целые состояния, огромные — до миллиардов долларов. Я не думаю, что государство примет такие обязательства. Если же говорить о депозитах, государственных ценных бумагах, на которые будут распространяться минимальные суммы, я думаю, это возможно. Стимулирование инвестиционного рынка — это хорошая вещь, поэтому мы в целом приветствуем [такую тенденцию], хотя не исключаем, что это может лечь определенным бременем и на банки тоже. Не хотелось бы это допустить.