В Стамбуле завершились переговоры делегаций России и Украины

— Озвучено примерно то, что и ожидалось, было трудно найти какие-то вопросы, по которым можно договориться. Предполагалось, что это могут быть гуманитарные вопросы. Ну вот так и оказалось. В принципе, обе стороны выступали с некоторыми отличиями за обмен не только военнопленными, но и гражданскими лицами. Я думаю, что с этим могут быть определенные сложности, поскольку Москва и Киев по-разному трактуют задержанных гражданских лиц, кто за что осужден. У нас это, например, могут быть люди, осужденные за экстремизм, терроризм или еще что-нибудь. Те, кто содержатся на Украине, в тюрьмах, они у нас считаются, соответственно, политически преследуемыми людьми и так далее. Я думаю, тут могут быть серьезные проблемы, кого на кого менять и как это трактовать. Но тем не менее принципиально об этом договорились.

— Есть очень маленький, крохотный прогресс по сравнению с тем, что было раньше.

— Да. Большего от этих переговоров никто ничего и не ждал.

— Но из того, что новое — это предложение Мединского создать три рабочих группы, которые будут работать в режиме онлайн по политическим, гуманитарным и военным вопросам. Что это за группы, насколько они могут провести действительно серьезную работу?

— То, что Киев согласился это обсудить, не значит, что он на это согласится. Судя по всему, главного, чего хотела Москва, обмена мнениями по меморандумам, не произошло. Ограничились, видимо, фразами, типа что видали мы ваш меморандум, говорить там не о чем, он для нас неприемлем. Причем это в обе стороны было сказано. Что касается этих групп, то в российской трактовке это демилитаризация, денацификация. Ну а гуманитарные вопросы это, так сказать, все остальные. Я не думаю, что диалог по этим направлениям в онлайн будет продуктивным ввиду несовместимости все тех же меморандумов.

— Еще были слова Мединского о том, что Россия и Украина долго обсуждали меморандумы и что позиции сторон довольно далеки друг от друга, но обсуждали долго. Вот о чем это может говорить?

— Обсудить столь содержательные и достаточно объемные документы за то время, сколько продлилась встреча, подробно невозможно. Можно только перебрасываться обвинениями по пунктам и говорить, что это мы не принимаем и это мы не принимаем, и это мы тоже не принимаем. Вот и все. Меморандумы действительно несовместимы. Кстати говоря, российская сторона как-то упоминала после второго раунда переговоров, что, дескать, дорожная карта могла бы стать одним из средств достижения хотя бы временного прекращения огня, но из этого, как видим, ничего не получилось. Перед этим часа полтора Мединский общался тет-а-тет с Умеровым, и я сомневаюсь, что они в это время между собой ругались, я думаю, что они все-таки что-то более серьезное говорили и конструктивно обсуждали, что это могло быть. Я думаю, что, собственно, все договоренности и были достигнуты на встрече Умерова и Мединского.

— Про Умерова раньше говорили, перед первым раундом, что он вполне может вести диалог, да?

— Они и обсудили то, о чем можно договориться. И потом это было оформлено уже в составе делегаций. Может быть, на этой встрече, тет-а-тет, была закинута удочка на более отдаленное будущее, что теоретически можно было бы обсудить дальше.

— Со стороны Умерова вновь прозвучали заявления о том, что надо встречаться Путину и Зеленскому, и лично они обо всем договорятся, по словам Умерова. Почему Киев постоянно настаивает на такой встрече? Зеленский надеется красноречием в чем-то убедить Путина или тут другие мотивы?

— Зеленский отчасти воспринимает политику в современных условиях, может, он даже в чем-то и прав, как конкурс капитанов КВН в том смысле, что политика публична и кто кого переговорит, кто кого переиграет, кто кого перебросает емкими популистскими тезисами — тот и победил. Это на самом деле не совсем так. Но он, в общем говоря, и на протяжении всего конфликта ведет именно такую линию. Он очень внимательно относится к формату то, что называется информационная война в условиях, когда позиции сторон столь непримиримы. Встреча Путина и Зеленского обречена на безрезультатность, но Зеленский, наверное, хочет выступить на ней обличителем: вот вы, агрессор, уходите с наших земель и так далее и тому подобное. И все это на публику, под камеры и так далее.

— Еще привлекает внимание, что стороны вообще не упоминали о 50-дневном ультиматуме Трампа, по крайней мере, пока не говорили. Что это может значить?

— Фактически о нем упомянули. Умеров предложил эту встречу до конца августа, когда ультиматум Трампа как раз и истечет, после чего Киев, столкнувшись с тем, что Путин на такую встречу не согласится, совершенно очевидно, что он не согласится, скажет, что русские срывают мирный процесс, а мы-то хотели, значит, все порешать, встретиться там где-то и решить все вопросы, что даже теоретически невозможно, но тем не менее это стало бы поводом для обвинения Москвы в том, что она не хочет мира, после чего наступает соло Трампа, который говорит, что ах, так тогда, значит, я буду наказывать виновников того, кто не хочет мира.