«Арбитраж любой — это их игра в долгую, причем в очень долгую. Речь идет о взаимной защите капиталовложений между Великобританией и Россией. Поскольку Raven — английская компания, то очевидно, что они думают о том, чтобы подать иск на основании этого соглашения о взаимной защите капиталовложений. В данном случае это соглашение действует, оно не приостановлено, оно в силе, я думаю, что они хотят им воспользоваться. Во-первых, процедура начала арбитража сложная и долгая, надо еще, чтобы согласилась Россия на тот арбитраж, в котором будет рассматриваться спор. Во-вторых, это займет несколько лет. В-третьих, даже когда Raven выиграет, речь пойдет об исполнении этого решения, каким образом можно будет его исполнить в принципе, на территории России или за рубежом. За рубежом есть суверенное имущество, есть другое имущество. Наверное, самое яркое, похожее дело — это дело ЮКОС, насколько я знаю, выиграно уже много, а никакого изъятия имущества либо активов Российской Федерации не наблюдается. Поэтому история сложная. Я понимаю Raven, для них это болезненно, потому что они считают, что активы были изъяты незаконно, по факту национализированы. Поэтому рассматривают те способы защиты, которые на сегодняшний день в России есть. Много споров против России и Украины об изъятых активах на территории Крыма в том числе, есть еще споры. Даже, если говорить о других собственниках и компаниях российских, даже не английских, у которых тоже были изъяты активы, они не спешат обращаться в инвестиционные арбитражи. Процесс долгий, дорогой, чем он кончится, никто не знает».

«Действующее законодательство в полной мере предоставляет возможность обращения к срокам исковой давности, в том числе так называемому объективному сроку исковой давности, который составляет 10 лет. Его ввели в 2013 году в Гражданский кодекс. Собственно, смысл этого десятилетнего срока исковой давности заключается в том, что за пределами 10 лет больше ничего нельзя ни взыскивать, ни оспаривать. Но проблема в том, что последние годы Генпрокуратура по-своему толкует этот пресекательный срок, ссылается на коррупционное нарушение, на приватизационное нарушение, связанные с коррупцией так или иначе, на наличие у бенефициаров паспортов иностранных недружественных государств, и на этом основании оспаривает в том числе приватизационные и иные сделки, которые происходили с активами после 2022 года. Это, на мой взгляд, противоречит действующему законодательству. Вместе с тем у нас есть позиция Конституционного суда как по коррупционным правонарушениям, так и по остальным. И Конституционный суд вызвался достаточно однозначно, что по коррупционным сделкам, в том числе приватизационным, срок исковой давности может быть больше чем 10 лет. С другой стороны, Конституционный суд сказал, что это все-таки усмотрение судов, когда они рассматривают вопросы применения сроков исковой давности, а директивно он не установил, что срок может быть больше 10 лет. Что касается поправок, которые предлагает РСПП, это дополнительно еще раз сказать, что да, десятилетний срок пресекаем. При этом оговаривание различных условий этого десятилетнего срока, когда он может быть применен, как раз, на мой взгляд, может привести к обратному эффекту. Таким образом мы зафиксируем законодательно, что десятилетний срок не пресекательный и может быть увеличен. Хотя, мне кажется, более правильно было бы сказать и подтвердить, что десятилетний срок, пресекаемый, и за пределами десятилетнего срока никакие сделки больше обжалованы быть не могут».

«Идея этого указа заключается в ускоренной процедуре продажи государственного имущества, а государственным имущество становится после того, как сделки, совершенные рядом крупных наших предприятий, признаются ничтожными, недействительными в силу закона. Последние примеры — это Туапсинский порт, аэропорт Домодедово. Очевидно, что для того, чтобы бюджет наполнить деньгами, необходимо как можно быстрее эти объекты приватизировать. Поскольку произошла условная деприватизация, то обратный процесс приватизации теперь будет ускоренный. И я думаю, что в этом смысл указа в первую очередь, чтобы как можно быстрее эти предприятия приватизировать, продать. Государство получит средства в бюджет, а также управление соответствующими покупателями, кто бы ни купил эти активы. Собственно, в этом смысл указа. Оценка будет проводиться компаниями, которые будут утверждены государством, процесс будет, очевидно, государством контролироваться. Эта функция уже реализована, она уже работает. Я не знаю, я уже перестал считать, сколько предприятий было возвращено государству. Ведь когда происходит деприватизация или расторжение сделок, которые заключены лицами, имеющими иностранные паспорта, затем предприятие переходит государству. Дальше надо что-то с ним делать, поскольку государство, естественно, управлять объектом не будет и не хочет, и цель государства перепродать этот актив. Для того, чтобы перепродать нужна процедура, вот указ президента как раз и устанавливает эту ускоренную процедуру».

«В данном случае прокуратура изымает ведь только пакет Струкова, а не так, как в Соликамском магниевом заводе. Потому что, когда изымались акции Соликамского магниевого завода, прокуратура, наверное, не совсем понимала, что есть еще миноритарии, которые приобрели акции добросовестно на бирже. В данном случае, учтя предыдущий опыт, прокуратура изымает только его пакет, потому что ведь free-float в свободном обращении тоже 10 с чем-то процентов акций у этой компании находится. Остальные 22%, насколько я понимаю, у структур «Газпромбанка». Поэтому я думаю, что, как и в других резонансных делах, таких как «Макфа» и остальные, будет изъят пакет. Что дальше с ним будет, я не знаю, возможно, структурам «Газпромбанка» отойдет или еще кому-нибудь продадут».

«Потому что, когда изымались акции Соликамского магниевого завода, прокуратура, наверное, не совсем понимала, что есть еще миноритарии, которые приобрели акции добросовестно на бирже. В данном случае, учтя опыт предыдущий, прокуратура изымает только его пакет, потому что ведь free-float в свободном обращении тоже 10 с чем-то процентов акций у этой компании находится. Остальные 22%, насколько я понимаю, у структур «Газпромбанка». Поэтому я думаю, что, как и в других резонансных делах, таких как «Макфа» и остальные, будет изъят пакет. Что дальше с ним будет я не знаю, возможно структурам «Газпромбанка» отойдет или еще кому-нибудь продадут».