«Действующее законодательство в полной мере предоставляет возможность обращения к срокам исковой давности, в том числе так называемому объективному сроку исковой давности, который составляет 10 лет. Его ввели в 2013 году в Гражданский кодекс. Собственно, смысл этого десятилетнего срока исковой давности заключается в том, что за пределами 10 лет больше ничего нельзя ни взыскивать, ни оспаривать. Но проблема в том, что последние годы Генпрокуратура по-своему толкует этот пресекательный срок, ссылается на коррупционное нарушение, на приватизационное нарушение, связанные с коррупцией так или иначе, на наличие у бенефициаров паспортов иностранных недружественных государств, и на этом основании оспаривает в том числе приватизационные и иные сделки, которые происходили с активами после 2022 года. Это, на мой взгляд, противоречит действующему законодательству. Вместе с тем у нас есть позиция Конституционного суда как по коррупционным правонарушениям, так и по остальным. И Конституционный суд вызвался достаточно однозначно, что по коррупционным сделкам, в том числе приватизационным, срок исковой давности может быть больше чем 10 лет. С другой стороны, Конституционный суд сказал, что это все-таки усмотрение судов, когда они рассматривают вопросы применения сроков исковой давности, а директивно он не установил, что срок может быть больше 10 лет. Что касается поправок, которые предлагает РСПП, это дополнительно еще раз сказать, что да, десятилетний срок пресекаем. При этом оговаривание различных условий этого десятилетнего срока, когда он может быть применен, как раз, на мой взгляд, может привести к обратному эффекту. Таким образом мы зафиксируем законодательно, что десятилетний срок не пресекательный и может быть увеличен. Хотя, мне кажется, более правильно было бы сказать и подтвердить, что десятилетний срок, пресекаемый, и за пределами десятилетнего срока никакие сделки больше обжалованы быть не могут».

«Идея этого указа заключается в ускоренной процедуре продажи государственного имущества, а государственным имущество становится после того, как сделки, совершенные рядом крупных наших предприятий, признаются ничтожными, недействительными в силу закона. Последние примеры — это Туапсинский порт, аэропорт Домодедово. Очевидно, что для того, чтобы бюджет наполнить деньгами, необходимо как можно быстрее эти объекты приватизировать. Поскольку произошла условная деприватизация, то обратный процесс приватизации теперь будет ускоренный. И я думаю, что в этом смысл указа в первую очередь, чтобы как можно быстрее эти предприятия приватизировать, продать. Государство получит средства в бюджет, а также управление соответствующими покупателями, кто бы ни купил эти активы. Собственно, в этом смысл указа. Оценка будет проводиться компаниями, которые будут утверждены государством, процесс будет, очевидно, государством контролироваться. Эта функция уже реализована, она уже работает. Я не знаю, я уже перестал считать, сколько предприятий было возвращено государству. Ведь когда происходит деприватизация или расторжение сделок, которые заключены лицами, имеющими иностранные паспорта, затем предприятие переходит государству. Дальше надо что-то с ним делать, поскольку государство, естественно, управлять объектом не будет и не хочет, и цель государства перепродать этот актив. Для того, чтобы перепродать нужна процедура, вот указ президента как раз и устанавливает эту ускоренную процедуру».

«В данном случае прокуратура изымает ведь только пакет Струкова, а не так, как в Соликамском магниевом заводе. Потому что, когда изымались акции Соликамского магниевого завода, прокуратура, наверное, не совсем понимала, что есть еще миноритарии, которые приобрели акции добросовестно на бирже. В данном случае, учтя предыдущий опыт, прокуратура изымает только его пакет, потому что ведь free-float в свободном обращении тоже 10 с чем-то процентов акций у этой компании находится. Остальные 22%, насколько я понимаю, у структур «Газпромбанка». Поэтому я думаю, что, как и в других резонансных делах, таких как «Макфа» и остальные, будет изъят пакет. Что дальше с ним будет, я не знаю, возможно, структурам «Газпромбанка» отойдет или еще кому-нибудь продадут».

«Потому что, когда изымались акции Соликамского магниевого завода, прокуратура, наверное, не совсем понимала, что есть еще миноритарии, которые приобрели акции добросовестно на бирже. В данном случае, учтя опыт предыдущий, прокуратура изымает только его пакет, потому что ведь free-float в свободном обращении тоже 10 с чем-то процентов акций у этой компании находится. Остальные 22%, насколько я понимаю, у структур «Газпромбанка». Поэтому я думаю, что, как и в других резонансных делах, таких как «Макфа» и остальные, будет изъят пакет. Что дальше с ним будет я не знаю, возможно структурам «Газпромбанка» отойдет или еще кому-нибудь продадут».

«Гонконг на сегодняшний день выглядит как альтернатива традиционным кипрским и другим оффшорным юрисдикциям для россиян. С другой стороны, то, что Гонконг разрешил редомициляцию является реакцией Китая на международные геополитические процессы. Идея заключается в том, чтобы привлечь как можно больше инвесторов в Гонконг. Это решение, скорее всего, создает конкурентную территорию острову Русский и Калининградской области. Есть риск, связанный с банками, как они отнесутся к редомицилированной компании из России, где бенефициары будут россияне. Наверное, кто-то захочет туда редомицилироваться, но с другой стороны, сейчас создается много российских холдингов на территории Объединенных Арабских Эмиратов, которые недавно подписали соглашение об избежании двойного налогообложения с Россией. Я думаю, что все это появление конкурентных юрисдикций, в том числе для российского бизнеса. Кроме россиян, есть еще масса других компаний, юрисдикций и бизнесов, которые, я думаю, будут не против переехать в Гонконг, воспользовавшись именно редомициляцией, поскольку она позволяет сохранить себе то же юридическое лицо, фактически не меняя инфраструктуру и структуру отношений».