«Началось все с того, что говорилось о резиденциях высокопоставленных чиновников, которые там существуют, вплоть до одного из вариантов резиденции номер 1. Потом был довольно большой поток внутреннего туризма. Есть точка зрения, что в момент, когда в соседних регионах Сибири появляются комары, на горном Алтае, будто бы их нет, и очень большое количество людей уезжает от комаров. Ну и некоторая романтика, вообще любой интерес к горам у человека, живущего на равнине, сказывается. И представление, что Горный Алтай — это то, где многое построено недавно, сделано по уму, создает дополнительную привлекательность на фоне отсталой инфраструктурной Камчатки и других потенциальных зон туристического роста. Есть вопрос о том, всплеск интереса к внутреннему туризму длителен или ситуативен и закончится по мере конца романтического всплеска и возможного открытия зарубежных курортов. Как следствие, это некоторый эксперимент, но эксперимент, который в последние годы живет довольно успешно и создает некоторый ажиотажный, туристический и инвесторский интерес. Та же история с Сочи, к которой было много скепсиса, и по которой сейчас тоже есть вопросы. Все-таки сочинский проект по перезапуску города в рамках Олимпиады оказался довольно успешным. То есть абстрактно это возможно. Что касается природы, естественно, вопрос здравого смысла, потому что регион довольно географически большой и, по идее, место всем есть. Но тревожность в том числе местного алтайского населения по поводу своих сакральных мест тоже никто не отменял. Представить себе большой поток туристов игорных из Китая тоже пока довольно сложно. В целом, насколько интерес к игорному бизнесу у потребителей растет, непонятно. Я, например, не чувствую большого азарта у потребителей к нелегальной форме бизнеса игорного. Они существуют, но не сказать, что тебе в каждом подъезде и подворотне предлагают подобные услуги».

«В условиях, когда в стране немало противоречий, невыговоренных конфликтов, любая, даже такая пустячная, тема иногда может стать поводом для хейта, куда вовлекается максимальное количество людей, „z-блогеров“ и так далее. И косвенно история с Эльбрусом и „Грозный-Сити“ показала, что, с одной стороны, есть власти Чечни, которые претендуют на некоторый особый, в том числе моральный, статус, приравнивая себя к ветеранам военных действий, которые находятся вне зоны критики, такие абсолютно неуязвимые, а с другой стороны, есть много невыговоренного раздражения: для кого-то больше идеологического, для кого-то внутривидового. И в итоге это вылилось в тему „Кавказ против Кавказа“, „Эльбрус против Грозного“. Казалось бы, в рамках допустимого, но разговор идет не про купюры, а о границах возможного, допустимого в российской политике. В условиях невыговоренных противоречий, которые в стране есть, любая тема становится политической. В этом плане, наверное, ситуация стала сюрпризом, но, с другой стороны, есть масса вариантов отрулить: перенести утверждение на более поздний срок, когда все рассосется. То есть эта история иллюстрирует некое общее частично невротическое состояние вокруг ряда острых политических вопросов».

«Итоги выборов, наверное, сложно назвать сенсационными, да, были некоторые моменты неопределенности. С одной стороны, рост бытового дискомфорта граждан в связи с отключением мобильного интернета, блокировкой звонков на мессенджеры. Хотя это меры были непопулярные и вызвавшие раздражение на поведение на выборах это не повлияло, потому что выборы не воспринимались как место, где можно прийти и сделать власти больно. С другой стороны, были не вполне объясненные гражданам замены губернаторов, за которых только только хорошо проголосовали или которые были долгое время у власти, будь то Свердловская область, Тамбовская, Курская, что тоже создавало определенные риски, которые могли выстрелить, например Свердловская область. И были территории где-либо ждали возможных вторых туров на выборах губернаторов — Свердловская, Новгородская области, Камчатский край, либо за несколько недель до выборов, как во Владимире, где выбирали Горсовет Владимира, арестовали мэра Владимира, то есть, казалось бы, лидера избирательной кампании, что понизило явку во Владимире. Это такие фоновые события, которые повышали несколько интерес к избирательной кампании, но все-таки не сделали ее центральным событием года. Есть споры, кто будет второй — КПРФ и ЛДПР, но наверное КПРФ. Есть желание, чтобы Новые люди получили больше, чем Справедливая Россия, но тоже будет в разных регионах по разному, то есть есть микро интриги, но похоже, главная интрига с возможным вторым туром в Новгороде, Екатеринбурге и на Камчатке пока скорее убита»

«Арест мэра, даже мэра крупного города, или его задержание – событие по российским меркам довольно рутинное, привычное. С другой стороны, конечно, есть несколько особенностей случая во Владимирской области: во-первых, это уже второе за несколько месяцев громкое задержание, до этого вице-губернатор Александр Ремига оказался под огнем, тем более, что мэр Владимира, считается выдвиженцем губернатора Авдеева, представителем его команды. Политически это событие довольно некомфортное для Владимирского губернатора. Вторая коллизия связана с выборами в Горсовет, казалось бы, события рутинные, технические, но все равно, обычно глава города – ключевой интересант избирательной кампании, в этом плане оказывается дестабилизированной и управленческая вертикаль, дезориентирована часть лоялистов, которые хотят верить, что власть хорошая, власть правильная, даже если раньше она была неправильная, и тут фактически лидер избирательной кампании оказывается под огнем правоохранителей. Избиратель может этого не заметить, но все-таки дискомфорт, в котором лоялисты оказываются во время ареста крупного чиновника, отчасти недооценивается. Любое такое задержание, арест, скорее, подтверждают картину мира критиков, о том, что все коррумпированы, все разворовано, не особенно работает на повестку власти».

«Представить себе, что более старшие начальники имеют возможность работать по возрасту дольше, а замам такой возможности не дают, в принципе, несложно. Действительно, российская практика такова, что увольнения по возрасту скорее распространяются на менее статусных чиновников второго, что ли, ряда. Поэтому представить себе такое возможно. Но несколько неожиданно, что при этом не назначается преемник, не назначается новый куратор. Как правило, решение готовится долго, выбирают кандидатов, и в этом плане просто увольнение без нового назначения может указывать либо на некоторую спонтанность, либо на отсутствие четкой схемы и четкого месседжа о том, какой политики от России ждать в регионе. А ситуация достаточно двойственная по Ближнему Востоку и Африке, которыми занимался Богданов. Россия обозначает, что это для нее приоритетная тема — глобальный Юг, взаимодействие, — но итоги политики довольно разные. Видим, что произошло с Сирией, что происходит с Ираном. Кроме того, тезис о глобальном Юге, конечно, отвлекает внимание от острейших противоречий, которые есть на этом Юге. Но эти противоречия никуда не исчезли, и каким-то коллективным субъектом мировой политики глобальный Юг не выступает. В целом есть парадокс: действительно, Богданов, которому поручили это направление в статусе зама, на фоне арабских революций, событий в Сирии, который организовывал там саммит «Россия — Африка», который тоже был довольно востребован первыми лицами, — сын генерала внешней разведки, то есть человек, по-своему, дополнительно понятный — получает такую отставку без внятных объяснений. Конечно, это создает определенную интригу».