«Вся продукция, которая была в России и в 2018 году, и в 2020-м, и в 2021-м, есть на полках. Дефицита ни одной торговой марки у нас нет. Второе: что касается подорожания. Ретейл еще примерно в октябре-ноябре объявил, что не собирается повышать цены до Нового года. Судя по тому, что сейчас происходит, они свое слово держат. Хотя на импортное европейское вино в несетевых магазинах цены уже выросли, тем не менее вся продукция, на которую цены выросли, сохранила своих потребителей. Это, наверное, самое главное».

«Что касается ситуации в «Балтике», компания перешла в управление государственным органам и возглавил ее Боллоев. На сегодняшний день, наверное, целесообразно, трудно сказать, сколько она может находиться в таком подвешенном состоянии. Бесконечно будут суды с Carlsberg, который не хочет отдавать компанию, но компанию надо более-менее стабилизировать. Боллоев говорил о недостатках, но компанию для этого надо передать конкретным конечным хозяевам — частным инвесторам, и для этого задумана такая промежуточная схема. Сейчас государство национализирует компанию, по большому счету государству без разницы, что там по этому поводу думают в Carlsberg, в Дании, в ЕС, в Америке и так далее, и продать какому-то частному инвестору как можно быстрее. Для чего это? Для того, чтобы вывести новых владельцев из-под санкционных и различных других претензий со стороны европейского и мирового сообщества. То есть все претензии к государству, с государства как с гуся вода, мы понимаем, что нам еще десятилетия будут эти санкции».

«Повышение акцизов на медицинский спирт совершенно не сыграет никакой роли в развитии или существовании рынка нелегальной суррогатной продукции. Да, действительно, сегодня значительная часть нелегальной водки производится из качественного и безопасного медицинского спирта. Но в случае, если эта отрасль перестанет поступать медицинский спирт, то это не значит, что нелегальный рынок на этот объем сократится. Просто медицинский спирт будет замещен какой-то другой кустарной или полукустарной продукцией, что как раз в значительной степени снизит качество и безопасность нелегальной продукции. И вероятность резкого роста отравлений очень высока в этом случае. Наверное, государство поступает правильно, но оно просто не понимает, что первопричина существования нелегального рынка заключается в низких зарплатах значительной части населения. Население, которое зарабатывает менее 20 тысяч рублей в месяц чистыми в легальную розницу за легальной водкой или другой алкогольной продукцией не ходит. Что касается планов Минфина получить в виде акцизов 20 млрд рублей, я должен разочаровать: дело в том, что у нас было уже достаточное количество примеров. Например, в 2017 году после большого отравления в Иркутске, где пострадало 150 человек, подняли цены на аптечные настойки, потому что там отравились настойкой боярышника. В результате продажи в аптеках настоек этих, которые пили в общем-то люди малообеспеченные вместо алкоголя, упали в четыре-пять раз, до реального медицинского применения. Вот и здесь произойдет то же самое. Госпожа Матвиенко не так давно на заседании нашего сената заявляла, что у нас производится около 70 млн литров медицинского спирта, а из них только 15-16 млн литров идет на медицинские и парфюмерно-косметические цели. 75% уходит неизвестно куда, и наверняка, как она сказала, из него производится нелегальная продукция. Так вот в случае введения акциза производство медицинского спирта сократится как раз в это число раз до уровня медицинских потребностей, и акцизы будут собирать менее 10 млрд рублей, а никак не 20 млрд рублей».

«Некоторые считают, что в связи с этим вино не подорожает. Ничего подобного. Если сегодня самое дешевое российское вино стоит 180 рублей, после повышения ставки плюс дополнительных инфляционных моментов к 1 мая самая дешевая бутылка российского вина будет стоить 280–300 рублей. Я прогнозирую, что 10–15% потребителей вина уйдут с рынка в пивной сектор, сектор слабоалкогольных напитков».

«В данной ситуации бизнес считает, что он выиграет, потому что государство из своего винограда возвращает обратно акциз российскому производителю вина. Будет сейчас акциз 100 рублей — этот акциз будет возвращаться производителю. Некоторые эксперты ошибочно считают, что в связи с этим вино не подорожает. Ничего подобного. Если сегодня самое дешевое российское вино стоит 180 рублей, после повышения ставки плюс дополнительных инфляционных моментов к 1 мая самая дешевая бутылка российского вина будет стоить 280-300 рублей. Я прогнозирую, что в результате этого рынок вина сократится на 10-15% и еще 10-15% потребителей вина уйдут с рынка в пивной сектор, сектор слабоалкогольных напитков. То есть государство не думает о том, чтобы создать рынок экономсегмента, чтобы вино было дешевым и общедоступным. Эта цель реформы должна быть главной. Что касается подорожания импортного вина, тут два аспекта: первый — увеличились пошлины, второй — повышение ставки акциза. То импортное вино, которое сейчас стоит 300 рублей, будет стоить, наверное, под 600 рублей, но это уже ближе к следующему лету. Я считаю, что это никак не повлияет на рынок: все импортное вино выпивается у нас средним классом. Средний класс практически сохранит свои объемы на том же самом уровне, что и по вину 300-350 рублей. Поэтому это удар по российскому вину и по российскому потребителю. Я считаю, что это ошибочный шаг».