«Я думаю, что сделка весьма возможна. Специфика Ирака заключается в том, что государство не отдает компании-недропользователю в собственность месторождения. Компания-оператор, где у «Лукойла» 75% акций, выполняет некие подрядческие функции. Там контракт является смесью соглашения о разделе продукции и непосредственно сервисного контракта. Формально Ирак может отозвать разрешение на работу в данном проекте и выдать его кому-то другому, все будет зависеть от того, какие условия готов предложить «Лукойл» для продажи этого актива и какие может предлагать Ирак. Может договориться с Exxon Mobil, чтобы у нынешнего оператора забрать это месторождение, разорвать контракт и передать его Exxon Mobil, создать нового оператора, поэтому здесь будет определенный торг по условиям между тем, что предлагает «Лукойл» Exxon Mobil либо другим компаниям, потенциальным покупателям, и тем, что готов предложить сам Ирак. «Лукойл» здесь тоже в двойственном положении, как и в других активах, у него тоже выбор — продать ее, либо ее национализируют и сами продадут конечному собственнику. То же самое и с Ираком, «Лукойл» может упираться и говорить, что не продаст или продаст, но не сейчас и по другим условиям, есть риск того, что Ирак, по сути, национализирует этот актив, то есть заберет обратно лицензию на разработку месторождения, либо продать на этих условиях Exxon Mobil. Exxon Mobil интересуется, потому что он сам когда-то и претендовал на Западную Курну-2, и он активно присутствует в Ираке на других месторождениях. Поэтому если он сейчас получит долю в Западной Курне-2, может быть, «Лукойл» и не полностью выйдет из этого проекта, а продаст только контрольный пакет и оставит себе примерно 24% акций. Для Exxon Mobil это создаст синергический эффект, у него уже есть инфраструктура, у него есть своя добыча в Ираке, у него есть понятные рынки сбыта и маршруты вывоза этой нефти, поэтому он один из главных претендентов на покупку этого месторождения, плюс у него есть возможность пролоббировать разрешение этой сделки американскими санкционными регуляторами, и он может предоставить возможность «Лукойлу» получить эти деньги».

«Любые альтернативные варианты ограничены по объемам экспорта и значительно дороже. То есть, например, транзитный нефтепровод Баку — Тбилиси — Джейхан: там тариф фактически в три раза выше, чем по КТК. Плюс туда еще нужно доставить, то есть докачать нефть до побережья, потом танкерами отвезти в Баку, в Баку перегрузить, потом еще по нефтепроводу прогнать, потом опять загрузить на танкер и уже после этого доставить конечному потребителю. То есть это значительно дороже. Ну и плюс там не такие уж большие объемы. То есть, естественно, все, что идет по КТК, туда не влезет. Ну либо, соответственно, можно пытаться сдать нефть как-то в общую российскую систему «Транснефти». Здесь уже разные варианты есть: можно прокачать ту же нефть на Новороссийск, можно качать и на Балтику — так Казахстан и делает. Но, опять же, основные месторождения подключены именно к КТК. Крупнейшие месторождения, то есть примерно 80% той нефти, которая добывается в Казахстане, качается именно через КТК. Поэтому полноценной большой альтернативы нет. В ближайшее время мы не увидим снижение добычи из-за вот этой истории с КТК просто потому, что в районе Новороссийска есть емкости для хранения поступающей нефти. Поэтому сейчас, когда нефть не отгружается, добыча в Казахстане продолжается в прежнем объеме, и вся эта нефть просто качается в накопительные резервуары, которые есть в Новороссийске по КТК. А вот если остановка с отгрузкой продлится какой-то длительный период — несколько дней, — вот тогда уже может быть влияние на объемы производства. Поэтому чем дольше простой, тем мощнее будет влияние. Но в любом случае мы, скорее всего, увидим, что КТК отгрузит меньше, чем было запланировано. Было запланировано порядка 74 млн тонн, к 21 ноября было отгружено примерно 65,5 млн тонн. Поэтому, скорее всего, КТК не выйдет на плановый объем, а значит, не заработает столько, сколько планировали акционеры, среди которых есть и европейские, и американские, и казахстанские, и российские компании. В итоге меньше заработают и непосредственно американские компании. В основном это Chevron: он является акционером крупнейших проектов в Казахстане, и его «дочка» там — крупнейший налогоплательщик в стране.Поэтому как раз-таки и поражает, что Казахстан столь ограниченно как-то реагирует на неоднократные целенаправленные удары по КТК. Украина до этого била и по насосным станциям, которые качают нефть к Новороссийску, и по станциям, которые обеспечивают энергоснабжение непосредственно этого нефтепровода, а теперь добрались до выносных погружных устройств. А дальше что будет — танкеры с нефтью начнут подрывать? То есть это основной маршрут экспорта нефти, который добывается в Казахстане».

«Я думаю, что Индия и не прекращала покупку российской нефти. Публикации о том, что Индия сократила на 66% закупки нефти из России, вряд ли соответствуют действительности, потому что иначе нам бы пришлось сокращать добычу, потому что это очень большие объемы — Индия покупает у нас примерно 1,5-1,7 млн баррелей в сутки. Получается, что нам пришлось бы сокращать экспорт на больше чем миллион баррелей, а значит, и добычу, а это бы уже отразилось на мировом рынке, и мы бы увидели рост цен. А этого не было, поэтому можно предположить, что мы притормозили с поставками нефти в Индию, пока как раз выстраивалась новая цепочка исходя из тех самых параметров, что индийские компании, конечные покупатели, не должны соприкасаться с подсанкционными структурами из России. И это касается как поставок нефти и технологических цепочек (всевозможные трейдеры становятся собственниками нефти в танкерах и так далее), так и в обратную сторону, когда нужно, чтобы деньги передались российским подсанкционным компаниям, это тоже будет делаться через посредников. Но в остальном, я думаю, стоит ожидать, что Индия сохранит закупки российской нефти и по объему, определенная пауза могла быть выгодна и Индии, потому что таким образом она пыталась выторговать себе скидку, тем не менее теперь она может спокойно говорить, что она не покупает нефть у российских подсанкционных компаний. Да, эти посредники потом будут тоже попадать под санкции, и, чтобы Индия с ними не имела контакта, будут заменяться те самые посреднические структуры, и так до бесконечности. Это все равно выгоднее и для Индии, и для России, чем остановка поставок и поиск новых рынков сбыта. Расчеты в дирхамах, в юанях, в реалах были и так с 2022 года, это то, что было максимально непонятно — откуда берется нефть, почем она берется, кто участники всех этих торговых операций. Просто теперь эти дирхамы и юани будут передаваться еще и через посредников. Российские компании будут заинтересованы больше в юанях, потому что они более свободноконвертируемые, они смогут продать их на внутреннем рынке компаниям-импортерам, и эти импортеры пойдут в Китай и купят конечные товары потребления, которые в России продадут за рубли».

«Нужно будет дождаться официальных данных Минфина по исполнению бюджета, и они покажут и нефтегазовые, и ненефтегазовые доходы насколько упали. В целом ноябрьские данные могут оказаться правдой, потому что ранее по октябрю как раз Минфин говорил, что накопленные средства исполнения бюджета таковы, что больше 20% снижения по нефтегазовым доходам, но там речь идет о том, что мы просто сравниваем показатели доходов от экспорта с прошлым годом. А в прошлом году нефть стоила больше. Сейчас же, когда мы говорим про ноябрь, речь идет о том, что учитывается еще и возрастающий дисконт на российский сорт Urals, который произошел именно в ноябре, потому что США ввели санкции в отношении «Лукойла» и «Роснефти». И получается, что сама нефть дешевле в 2025 году по сравнению с 2024, так еще и дисконт сейчас вырос. По косвенным данным мы видим, что если раньше он был в районе 12-13 долларов, то есть столько составляла разница между стоимостью российского Urals и Brent, то сейчас он увеличился, скорее, в диапазон 18-20 долларов на каждый баррель. Хотя тот же самый ВСТО, сахалинские сорта, чуть дороже, и суммарно это приводит к тому, что мы зарабатываем на экспорте меньше, чем в прошлом году. Ну и в целом даже меньше, чем мы рассчитывали по закону о бюджете это сделать, но здесь уже разница гораздо меньше, чем такие же доходы в ноябре 2024 года. Я думаю, что определенный негативный фон для нефти женевские переговоры создают, потому что есть некий риск, который закладывает рынок, что если с России снимут санкции в результате договоренности по украинскому конфликту, то это приведет к тому, что Россия выплеснет на рынок дополнительный объем. Хотя на самом деле этого не произойдет, потому что у нас, помимо санкционного давления, есть еще ограничения внутри ОПЕК+, и опять же, именно они определяют объем российской добычи экспорта, а не санкционное давление. Когда вводились санкции в отношении «Газпром нефти», «Сургутнефтегаза», «Лукойла» и «Роснефти», не приводило это к сокращению экспорта, это приводило к тому, что увеличивается скидка, например, на российскую нефть, то есть это дополнительные издержки самих компаний, но не объема. Это несколько примитивное представление о влиянии санкций на российскую добычу».

«Литва пытается перестраховаться, заранее подтверждает, что она никаких отношений с «Лукойлом» иметь не будет, что, мол, она уже заранее отследила, как «Лукойл» может обходить эти ограничения, через каких посредников он может доставлять свои нефтепродукты в Калининградскую область, и им тоже откажет, вводят, по сути, вторичные санкции. Эта пиар-кампания Литвы демонстрирует повышенную политическую лояльность Соединенным Штатам, показывает, что она становится инструментом исполнения санкций США. Ведь теперь те перевозчики, которые, как считает Литва, работали с «Лукойлом», получается, никакие другие нефтепродукты тоже не смогут перевезти, ведь Литва технически не сможет определить нефтепродукты «Лукойла» от нефтепродуктов «Татнефти», которая под санкции США пока не попала. Значит, она просто будет этим перевозчикам отказывать в услуге по транспортировке нефтепродуктов из континентальной части России в Калининградскую область. За показной активностью скрывается вопрос: а как в реальности отличить эти нефтепродукты от каких-либо других? Если, например, «Лукойл» наймет других перевозчиков и те обратятся к литовским железным дорогам, Литва откажет им или нет? Может быть, наоборот, Литва так делает для того, чтобы потом спокойно перевозить те же самые лукойловские нефтепродукты и говорить: мы уже лукойловских победили еще ноября, мы же сказали, что посредников отследили, всем отказали, значит, теперь точно не лукойловские нефтепродукты идут через нашу территорию. В любом случае, у «Лукойла» есть альтернатива: он может доставить эти нефтепродукты морем, погрузить их в портах Ленинградской области и доставить танкерам. Не всегда это экономически более выгодно, тем не менее это не создаст «Лукойлу» каких-то проблем, это не приведет к дефициту топлива в Калининградской области, но в определенной степени это дополнительные издержки, особенно для тех АЗС, которые отдалены от побережья, туда надо будет везти уже из порта автовозами».