Из тропиков в космос: приключения начинаются

Немецкий журналист — о завесе секретности, которой окружена работа инженеров из России на космодроме во Французской Гвиане, непростом быте в тропиках и культурных отличиях участников интернационального проекта «Союз в Куру»

С космодрома Куру во Французской Гвиане на орбиту в конце прошлой недели стартовала российская ракета-носитель «Союз». Она вывела в космос два навигационных спутника для европейской системы Galileo. Этот запуск открыл новую страницу в истории мировой космонавтики: никогда прежде российские ракеты не стартовали из-за пределов бывшего СССР. Как живется и работается в тропиках международной команде инженеров, занятых в российско-европейском проекте «Союз» в Куру», узнал побывавший во Французской Гвиане корреспондент немецкого журнала Spiegel Хильмар Шмундт (Hilmar Schmundt). Своими наблюдениями Шмундт поделился с BFM.ru

— Из вашей статьи в Spiegel следует, что даже при совместной работе россияне и европейцы умудряются сохранять разобщенность. Складывается ощущение, что подобная ситуация гипотетически может поставить под вопрос и весь проект «Союз» в Куру». Так ли это?

— Европейские ракеты тяжелого класса «Ариан-5» для многих клиентов — наиболее очевидные конкуренты «Союза». Работа двух конкурирующих команд на одной площадке — это то же самое, как если бы финалистов мирового футбольного первенства заставили переодеваться в одной раздевалке. Опасно ли это для проекта? Думаю, нет. CNES [Национальный центр космических исследований Франции — BFM.ru.] — это главная инстанция для всех запусков, отвечающая за безопасность в воздушном пространстве. У него конкурентов нет.

Из-за высоких требований по безопасности для запусков с Куру «Союз» был усовершенствован, что стало положительным моментом для всех участников проекта. Так что прямая конкуренция — это, в целом, не риск, а преимущество, она полезна с точки зрения прозрачности, что важно в критических случаях. До сих пор стороны в качестве независимых наблюдателей могли лишь критиковать происходящее в рамках космических программ в Куру, на Байконуре и на мысе Канаверал. Конкуренция в Куру идет на пользу взаимному контролю и не исчерпывается соревнованием между «Союзом» и «Ариан-5». Разные мнения и соревновательные ситуации возникают и среди участников программы «Ариан-5», каждый из которых стремится увеличить свою долю в проекте. Факторы, которые могут мешать, в ситуации прозрачности лишь повышают продуктивность.

— Доводилось ли вам наблюдать примеры трудноразрешимых противоречий между участниками проекта «Союз» в Куру»?

— Можно вспомнить споры вокруг возведения защитного колпака над стартовой площадкой. Кто должен его строить? Нужен ли он вообще? Во сколько обойдется? Как ни странно, это конструкция для защиты комплекса от тропической влажности и осадков — прямо скажем, не самая важная часть системы «Союз» — была основной причиной двухлетней задержки запусков. Но это не столь трагично. Более серьезные конфликты возможны, если будут выявлены грубые ошибки, не говоря уже о срыве запусков или крушении ракеты. «Союз» со своими 1800 стартами считается самой успешной ракетой-носителем в мире, но функциональная ошибка не исключена. Если она произойдет, это будет пробным камнем всей совместной работы. В прошлом российская космонавтика старалась держать свои неудачи в секрете. Доставка в космос грузов — это вопрос доверия, которое тем выше, чем прозрачнее вся система.

— Вы пишете, что российские специалисты во Французской Гвиане склонны к секретности и не готовы рассказывать журналистам даже о каких-то пустяковых бытовых деталях своей жизни в тропиках…

— Многие российские инженеры, с которыми я пытался поговорить, рекомендовали мне обратиться к их руководству. Они говорили, что не имеют права общаться с прессой, даже если речь идет о таких банальных вещах, как погода, еда или о том, может ли ром заменить водку. Я не говорю по-русски, а многие российские участники «Союза» не говорят ни по-немецки, ни по-английски, ни по-французски, ни по-испански — или делают вид, что не говорят, из соображений безопасности. Поэтому у нас попросту не было возможности поговорить.

Мне показалось, что российская космонавтика традиционно действует по-военному образцу. Европейская космонавтика — дело гражданское. Команда «Союза» находится за границей, в непривычных условиях, где требуется импровизация. Поэтому можно понять, что ответственные лица стремятся держать под контролем многие сферы. Некоторые мои собеседники дали понять, что неплохо зарабатывают в Куру и могут запросто потерять такую возможность в случае малейшей ошибки. Общение с иностранной прессой может быть такой ошибкой.

Участники проекта «Ариан-5» не столь напряжены. У них многолетний опыт работы в Куру, они знакомы с этими местами, владеют языком, знают страны и партнеров. Они охотно делятся подробностями своей жизни в Куру; рассказывают о трудностях, связанных с жарким климатом, ядовитыми змеями и насекомыми; сложностях с поисками европейской еды, немецкой или итальянской школы для детей. Кстати, существует конкуренция между национальными партнерами: компаниями Arianespace, Astrium и Европейским космическим агентством. Каждая страна, каждая группа подчеркивают свою роль в проекте «Ариан-5», не забывая упрекнуть других. В то время как команду «Союза» конкурентная ситуация принуждает к коллективному молчанию, у партнеров из «Ариан-5» она вызывает разговорчивость.

— То есть, если судить по космическому сотрудничеству в Куру, времена «звездных войн» не прошли?

— Холодная война закончилась не так давно. 20 лет — не так много для космонавтики, которая представляет собой сплав инноваций и консерватизма. От старых привычек избавляться трудно. Молодые российские инженеры более открыты: они хорошо говорят по-английски или по-французски и готовы к краткой беседе. До той поры, пока не появится начальник.

Когда я сообщил, что приехал из Берлина, пожилой сотрудник из России заявил, что Берлин был прежде советским, и это было правильно. Следы холодной войны все еще чувствуются. Многие россияне приехали в Куру без семей, что лишь подчеркивает этот несколько военный тон, распространенный среди мужчин. Большинство женщин, с которыми я там встречался, были переводчицами. Многие сотрудники носят военизированную униформу, например, представители «Роскосмоса».

Европейцы любят делиться с журналистами анекдотами, рассказывать о внутренних совещаниях, особо выделяя роль своей команды. Иногда кажется даже, что «Ариан-5», да и само Европейское космическое агентство — это чисто французский проект. С этим тезисом, понятно, не согласны итальянцы, немцы, голландцы, испанцы, британцы, и о чем охотно говорят. Россияне, напротив, отделяются, остаются сами по себе. Они предпочитают перемещаться группами, вероятно, опасаясь то шпионажа, то ли злобных журналистов. Но кого это удивляет? Байконур и Плесецк были закрытыми военными базами с минимальными контактами с внешним миром. Приключения только начинаются. Возможно, россияне будут постепенно раскрываться. Первые признаки уже можно наблюдать. Мы, журналисты, надеемся, разумеется, что эта тенденция получит продолжение: российская космонавтика полна невероятных, волнующих, будоражащих воображение историй, которые ждут своей публики.

Вообще, необычайно интересно наблюдать за совместной работой европейцев и россиян, за тем, как они нервно друг на друга поглядывают, как постепенно находят общий язык. На Байконуре я был свидетелем запуска «Протона», и теперь было необычно видеть ту же платформу не в степи Казахстана, а в тропиках. У меня сложилось впечатление, что российские инженеры чувствуют себя в тропиках более вольготно, чем на Байконуре, даже если неохотно говорят с журналистами. Могу себе представить, что тропические приключения команды «Союза» изменят и всю российскую космонавтику. На Байконуре пожилой опытный комендант говорил мне, что этот космодром должен быть открыт для гостей и туристов, как это делают на мысе Канаверал. Опыт «Союза» в Куру может стать интересной экспериментальной площадкой для подобного открытия.

— Где живут россияне? Каковы бытовые условия?

— Большинство россиян живет в отеле «Du Fleuve» в городке Синнамари. До космодрома и обратно их возят автобусы-шаттлы. В большом атриуме многие сидят с компьютерами — беспроводной Интернет там работает отлично. С другой стороны гостиницы есть бассейн, который особенно полон вечерами. Поскольку гостиница слишком мала для группы из 300 россиян, многие живут и в других отелях.

— «Звездного городка» там еще нет?

— Пока нет. Интересно было бы знать, каким он будет. Появится ли православная церковь с крышей-луковицей? Будут ли россияне строить дачи в джунглях, чтобы было куда уезжать на выходные? Первый старт «Союза» в прошлую пятницу — это лишь начало.

— Что делают россияне в свое свободное время?

— Они приехали работать, а работы много. Многие устают так, что в свободное время остаются в гостинице, лежат у бассейна. Некоторые вечерами отправляются пешком в город, чтобы съесть на ужин пиццу или филе акулы. В местах скопления туристов я встречал чилийцев, французов, немцев, американцев, шведов. Но ни одного русского. Меня это удивило. Но все может измениться, когда стресс в связи с первым запуском будет позади и начнется рутинная работа.

— На обильные возлияния времени у них нет?

— Я об этом ничего не слышал. Работы много, похмелье они себе позволить не могут. В одном караоке-баре я видел россиян, которые с удовольствием пили ром (водки там нет) — он приправлен ванилью, очень мягкий, вкусный напиток.