Беляев: «Мы решились на серьезный эксперимент»
Лента новостей
С 6 апреля банк «Открытие» будет официально называться Инвестиционным банком «Открытие». О других переменах в работе ФК «Открытие» в интервью Business FM рассказал Вадим Беляев
С 6 апреля банк «Открытие» будет официально называться Инвестиционным банком «Открытие». Как рассказал в интервью Business FM Вадим Беляев, председатель правления ФК «Открытие», перемены в деятельности финансовой корпорации не сводятся к смене вывесок и должностей.
— Ваша должность теперь называется «председатель правления». Это связано с реорганизацией структуры вашей финансовой корпорации?
— Да.
— Верны ли сообщения, что вы выделяете инвестиционный банк как самостоятельное базовое подразделение и 19,9 процента акций финансовой корпорации, то есть холдинга, в рамках дополнительной эмиссии продаете «ВТБ Капиталу»?
— Уже продали. Только не акций, а долей, поскольку финансовая корпорация — общество с ограниченной ответственностью.
— Сумма сделки — пять миллиардов рублей, отсюда получаем, что общая стоимость финансовой корпорации «Открытие» — 25 миллиардов рублей, почти 800 миллионов долларов.
— Это не совсем точная математика. Вы были бы правы, если бы мы продали существующие доли. Тогда действительно можно было бы говорить, что капитализация компании получается путем простого умножения на пять. Однако в нашем случае речь идет о допэмиссии. То есть деньги идут в капитал. И получается другая математика. Так что, по нашим ожиданиям, на конец первого квартала капитал финансовой корпорации в целом достигнет примерно 450 миллионов долларов.
— Для чего вам сейчас необходимо увеличение капитала?
— Во-первых, для финансовых институтов увеличение собственного капитала — это перманентная задача, независимо от того, есть кризис или нет. То есть размер капитала напрямую коррелирует с размером бизнеса. Есть риски, есть требования, которые где-то более жестко сформулированы, как, например, в банковском законодательстве, где-то менее, как в инвестиционном бизнесе, и есть практика делового оборота, согласно которой некапитализированные структуры всегда проигрывают капитализированным. В моменты кризиса это вдвойне или даже втройне актуально, поскольку те, кому удалось сохранить капитал и нарастить его, получают огромное преимущество.
— Какова сейчас стратегия финансовой корпорации? Мы знаем, что вы готовите ряд покупок, уже завершили сделку по покупке Русского банка развития, у вас есть доля в ВЕФК. Ядро вашего бизнеса меняется или инвестиционный банкинг по-прежнему ваша главная работа?
— Мы считаем, что инвестиционный банк, в общем-то, мы создали, причем еще некоторое время назад. И все те приобретения, о которых вы говорите, это во многом результат работы именно инвестиционного банка. В результате всех этих сделок мы, наверно, несколько поменяли стратегию или меняем ее в данный момент. Даже привлекли достаточно известного консультанта — компанию «Ролан Бергер», которая помогала нам в разработке новой стратегии, стратегии универсального банка.
В результате на сегодняшний день у нас есть инвестблок, достаточно, на мой взгляд, сильный и доказавший свою жизнеспособность, профессионализм, доходность, выживаемость в тяжелых условиях. К нему мы добавили блок коммерческого банкинга. У нас был достаточно большой блок прямых инвестиций, но в данный момент мы сворачиваем деятельность по инвестированию в непрофильные, то есть нефинансовые активы. Третье базовое направление — управление активами.
Вот из трех этих блоков — инвестбанка, коммерческого банка и управления активами — состоит наша финансовая корпорация. А в целом мы называем это универсальным банком.
— При этом финансовая корпорация фактически выступает управляющей холдинговой компанией, а бизнесы разведены в разные структуры?
— Совершенно верно. Бизнесы и по законодательству должны быть локализованы, и по соображениям здравого смысла. Другое дело, что мы решились на серьезный эксперимент. Мы пытаемся построить инвестиционный банковский бизнес на базе российской банковской структуры, то есть с лицензией Центрально банка. Насколько я знаю, до нас только банк «Траст» такую попытку предпринимал, да и то через некоторое время отказался.
Мы решили попробовать повторить этот путь. Может быть, по-другому его пройти, но иметь все-таки два банка в структуре. Один — ориентированный конкретно на инвестиционную деятельность. Поэтому Инвестиционный банк «Открытие» не выдает коммерческих кредитов, что, на наш взгляд, является первым и главным его отличием. А Русский банк развития, который, я надеюсь, в ближайшее время будет переименован в Коммерческий банк «Открытие», не ведет инвестиционной деятельности, то есть не оказывает услуг и не инвестирует сам, только выдает кредиты.
Зерно нашей стратегии заключается в том, что мы считаем, что это все-таки разные бизнесы, очень похожие, с похожими рисками, где-то с похожими технологиями, но суть их различна. То есть коммерческий банкинг — это одна история, инвестиционный — другая.
— Это означает попытку разделить риски в том числе?
— Разделить риски, разделить технологии и во многом разделить идеологии. Потому что идеология инвестиционного банка предполагает, на мой взгляд, больше упора на персоналии, меньше на технологии. В коммерческом банке должно быть иначе, если это достаточно масштабный бизнес. Он, на мой взгляд, имеет шансы на успех, когда отстроен технологично, и всего его процедуры, продукты могут копироваться, легко расширяться, появляться в новых регионах. То есть этот бизнес больше основан на технологии, чем на профессионализме отдельных людей.
— Инвестиционные банки первыми пострадали в ходе мирового финансового кризиса. Как у вас эта часть бизнеса пережила осень?
— Колоссальных проблем у нас не было. Может, потому, что мы строили этот бизнес, опираясь на брокерскую деятельность... В целом мы пережили этот период без огромных потерь. Другое дело, что объем бизнеса свернулся. Доходы от этого направления упали в три раза.
— У вас почти миноритарный блок — 25% в банке ВЕФК. Вы обещали немного рассказать, как эта история развивалась и что вы ждете от нее теперь.
— Что касается банка ВЕФК, то мы рассматриваем свое участие в нем как определенную портфельную инвестицию. Сделка пока не закрыта, доли не выкуплены, но все оговорено, все документы подготовлены. У нас нет планов поглощения банка ВЕФК или его частей. Мы рассчитываем, что благодаря непростой конструкции с тремя участниками — АСВ, Номос-банк и мы — удастся удержать эту структуру на плаву. Она социально значима. Там больше миллиона счетов пенсионеров, огромное количество вкладов. И если все сработает, структура окажется жизнеспособной. Через несколько лет, как мы надеемся, это окажется вполне успешной инвестицией.
— Пока это больше скандальная история. Основной владелец и управляющие банком арестованы; речь идет о пропаже очень крупных сумм. Допустим, вы сделку завершите. Кто тогда будет отвечать по обязательствам этого банка? Вы будете отвечать как покупатель?
— Мы будем отвечать в рамках той доли, которую мы купим, и тех денег, которые мы внесем.
С точки зрения ликвидности банк, в моем представлении, находится в неплохой ситуации — благодаря тому, что туда были внесены значительные средства Агентства по страхованию вкладов, около 40 млрд рублей. Сейчас суммарно предполагается внести еще 20 млрд рублей. Итого 60 млрд рублей, почти 2 млрд долларов. Думаю, что этой ликвидности хватит на текущую работу банка, на закрытие всех дыр.
Дальше вопрос к следствию — что случилось с суммой активов, которая присутствовала в балансе банка. Мы тоже будем в этом разбираться. Это такой интересный детектив.
— Вы пока не готовы прогнозировать результат в плане возврата денег?
— Я считаю, что ничто не пропадает бесследно даже в нашей стране, даже в финансовом секторе. Вопрос в том, если не пропало. Такая вероятность есть, хотя, может, не в полном объеме. Деньги могут быть не украдены, а потрачены. Например, на строительство инфраструктуры. Если взять тот же ВЕФК, то у него огромная сеть в Санкт-Петербурге. Возникает вопрос стоимости этой сети, из каких средств она финансировалась. Но в любом случае очевидно, что строительство крупной инфраструктуры за деньги вкладчиков — это тоже уголовно наказуемое преступление.
— Но вы все равно считаете инвестиции в банк ВЕФК вполне перспективными?
— Да. Риск и доходность — две стороны одной медали.