Показания экс-директора ФБР «бомбой» не стали. Комментарий Георгия Бовта

Джеймс Коми не сказал, что Трамп противостоял правосудию, знал о вмешательстве русских в выборный процесс и вообще просил закрыть это дело. Единственное, что президент просил его о лояльности. Но этого мало, чтобы перед главой государства замаячила возможность импичмента

Бывший директор ФБР Джеймс Коми дал показания в Сенате в комитете по делам разведки. Именно этот комитет ведет расследование дела о «вмешательстве русских в выборы». Слушания длились несколько часов и привлекли огромное внимание прессы. Все, кто получил аккредитацию, вели прямую трансляцию. Какие последствия может это иметь для президента Трампа? Станут ли показания Коми поводом для начала процедуры импичмента?

Многие ожидали, что выступление уволенного директора ФБР станут «бомбой» и он начнет сыпать разоблачениями Дональда Трампа в том, что он «препятствовал правосудию», вернее расследованию дела о «вмешательстве русских в выборы». Однако конгрессовские слушания и дача показаний под присягой в реальной жизни сильно отличаются от того, как это показывают в голливудских фильмах. Тут важна не сенсационность, а юридически выверенные формулировки. Поскольку известную формулу «все, что вы скажете под присягой, может быть использовано против вас», никто не отменял. И кому как не бывшему начальнику ФБР это не знать.

Коми был очень острожен в высказываниях, избегал прямых обвинений в преступлениях президента, уклонился от ряда острых вопросов. Многие его ответы можно трактовать и так, и эдак. Или «ваше слово против моего». К примеру, пресса из числа ненавистников Трампа уже сто раз обсосала содержание бесед Коми с Трампом, в ходе которых президент якобы давил на директора с целью заставить его прекратить расследование дела о «русском вмешательстве». Однако в ходе слушаний Коми однозначно это подтвердить не смог. В этом и других подобных «скользких» моментах он прибегал к формулировкам типа «мне показалось» или «я так это воспринял». То же самое касается расследования в отношении бывшего помощника по национальной безопасности Майкла Флинна, скоропостижно уволенного за «предосудительные контакты» с российским послом в США Сергеем Кисляком. Со слов Коми вовсе не выходит, что Трамп ему приказывал или даже просил прекратить расследование в отношении Флинна. Наоборот, он якобы говорил, что, мол, пусть оно идет как идет, но он надеется, что все разрешится. Коми говорит, что понял слово «надеется», как указание. Но это уж, как говорится, его личные проблемы. К делу такое не пришьешь.

В ходе открытой части слушаний экс-директор отказался отвечать на вопрос, вступил ли Трамп в сговор с русскими. Никаких «русских контактов» президента он назвать не смог. Ничего внятного Коми не сказал и о том, был ли Трамп обеспокоен вмешательством русских в выборы, поскольку они на эту тему, оказывается, вообще не разговаривали. Фактов прямых указаний ФБР закрыть то или иное дело Коми тоже привести не смог. Отвечая на вопрос, что знал Трамп о вмешательстве и о расследовании ФБР, Коми ответил, что таких вопросов ФБР не задают. Относительно более опасным для Трампа выглядит указание, что тот якобы в ходе первой после вступления в должность встречи просил директора ФБР о лояльности. Однако что именно Трамп вкладывал в слово «лояльность»? Тут огромный простор для трактовок. Помнится, Клинтон во время расследования «дела Моники Левински» сумел доказать, что отрицание им под присягой секса с практиканткой не было ложью, поскольку он оральный секс сексом не считает.

В чем Коми был куда более однозначен, так это в выражении своей уверенности в том, что вмешательство русских в выборы было масштабным, хорошо подготовленным и технически изощренным. Поскольку представителей этой «обвиняемой стороны» в зале не было, а никто из сенаторов не взял на себя роль «адвоката дьявола», под которым в данном случае подразумевали Кремль, то можно было обильно распространяться на эту тему. Впрочем, опять же, ссылаясь на открытый характер слушаний, Коми и тут избежал конкретных фактов. И судя по тем обтекаемым фразам, которые он употреблял в ходе сенатского допроса, можно осторожно предположить, что может и в «закрытой части» расследования содержится такая же бездоказательная «вода»? Если же говорить о перспективах использования показаний Коми для импичмента Трампа, то для начала надо сильно покопаться в его словах, допросить других причастных к делу, а потом попробовать доказать, что все их подозрения относительно намерений или действий Трампа, во-первых, соотносятся с его истинными намерениями и действиями, во-вторых, свидетельствуют о нарушении закона.