Бовт: «Путин не любит резких движений и громких отставок»

— Насколько нормально или ненормально, что спикер верхней палаты парламента не будет присутствовать на послании президента Федеральному собранию?

— Это не очень нормально. Все стремятся подстроиться под график президента, посидеть с внимательным и желательно даже подобострастным лицом, с карандашом записывая, что он там говорит.

— Что это означает в таком случае? Произнесена фраза: «Мне рекомендовано осуществить этот официальный визит».

— Можно строить догадки о том, насколько история с Арашуковым повредила реноме Валентины Матвиенко, поскольку человек имеет прямой выход на президента. После ареста Арашукова она сама призналась, что у нее были подозрения насчет сенатора. Она не поделилась ими с Путиным, хотя он, наверное, встречался с ним после того как Арашуков стал сенатором. Это деликатный вопрос, он прибавляет несколько очков в пользу тех, кто говорит, что, возможно, Матвиенко не очень долго задержится на своем посту.

— Валентина Матвиенко может закончить большую политическую карьеру?

— Путин не любит резких движений и таких громких отставок. Пока явного кандидата на ее пост не видно. С другой стороны, пост не так чтобы уж очень и влиятельный. Он был значимым, когда принимали всякие контрсанкционные законы, а так... Все зависит от того, какая конфигурация так называемого транзита 2024 года от нынешнего президента к будущему будет избрана. Пока по этому вопросу нет решения. В зависимости от того, какие решения будут приниматься, будут приниматься и решения о том, кто какие должности займет. Смещение Матвиенко — это не вопрос самого ближайшего будущего.

— Нельзя ли сейчас ставить вопрос дискуссии о будущем верхней палаты парламента?

— Такая дискуссия идет, но все зависит от первого лица. Не думаю, что первое лицо будет до 2024 года, во всяком случае, прямо сейчас перелопачивать Совет Федерации и переходить к какой-то иной форме правления. Орган довольно странный. Он не избирается, а фактически назначается. Кто там сидит, не очень понятно: то ли отставники, то ли ищут крышу. Решения принимаются либо консенсусом, либо вообще не принимаются.

— Будут ли в парламенте искать новых «Арашуковых»?

— Арашуков стал жертвой не борьбы с коррупцией, а борьбы противостоящих кланов, подковерной борьбы бульдогов. Мы не знаем до конца, что привело к падению клана Арашуковых. Вряд ли вдруг раскрыли глаза на убийства восьмилетней давности или на воровство газа в колоссальных масштабах, которое происходило годами. Об этом докладывалось на уровне правительства еще восемь лет назад. Это не борьба с коррупцией, а борьба кланов. В зависимости от того, куда повернется борьба других кланов, появятся новые жертвы. Про них также будут говорить как про жертв борьбы с коррупцией.

— Все ждут более четкого сигнала, являлся ли подчеркнуто демонстративный арест Арашукова стартовой площадкой для зачистки элит Карачаево-Черкесии или это снижение аппаратного статуса Совета Федерации. В этом случае аппаратные позиции Матвиенко будут хромать. Пока четкого сигнала о том, кто мишень (Карачаево-Черкесия или федеральные институты), не прозвучало. Как следствие, игра на ослабление Матвиенко представляется возможной.

— Идет ли какая-то дискуссия на тему, нужна ли вообще верхняя палата парламента?

— Очевидной острой необходимости верхней палаты не просматривается. Последние годы было ощущение, что Совет Федерации существует ровно потому, что прописан в Конституции, никому не хочется ее менять. Плюс это способ трудоустроить довольно большое количество соискателей, например, бывших губернаторов. Если завтра Совета Федерации не станет, ничего критического не будет. С другой стороны, исторически у Совета Федерации были годы, когда он балансировал, занимая лояльную исполнительной власти позицию. Если проектировать возможные риски, что не всегда будет доминировать какая-то одна политическая сила в Думе, наверное, такая тема издержек и противовесов требуется. Но тактически нынешняя существующая политическая система без СФ прожить может.