16+
Четверг, 28 марта 2024
  • BRENT $ 86.54 / ₽ 7984
  • RTS1126.46
16 июня 2022, 15:59 Финансы
Спецпроект: ПМЭФ-2022

Костин: России придется переходить на расчеты в нацвалютах с другими странами

Лента новостей

По его словам, другого выбора сегодня нет. Он также считает, что «импорт будет восстанавливаться, но требуется время», а «SWIFT не столь важен, если есть договоренности между странами»

Андрей Костин.
Андрей Костин. Фото: Станислав Красильников/ТАСС

Президент — председатель правления ВТБ Андрей Костин дал интервью главному редактору Business FM Илье Копелевичу в кулуарах Петербургского экономического форума. Говоря о текущих экономических реалиях, он отметил: более острого периода, чем 2008 год, еще не было.

ВТБ одним из первых попал под блокирующие санкции...
Андрей Костин: Первым! Почетно.
Это не могло не сказаться на бизнесе, поскольку у вас огромное количестве корпоративных и частных клиентов, которые использовали банк для самых разных международных трансграничных операций. В самых разных валютах. Какой эффект это дало на данный момент? Вы наверняка столкнулись с оттоком денег со счетов.
Андрей Костин: Вы правы в том, что банк ВТБ был наиболее продвинутым из всех российских в плане международной деятельности, была очень мощная команда нашего инвестиционного блока, «ВТБ Капитал». Структуры, которые работали на Западе, — это и банковские структуры, и финансовые. Безусловно, нам, нашей деятельности был нанесен серьезный удар. Уже 24 февраля к вечеру мы получили самые жесткие американские санкции, к которым потом добавились санкции ЕС. Но как такового оттока клиентов у нас не было. Были первые недели, первые дни. Затем средства в банк стали возвращаться. Другое дело, что мы сами были вынуждены на определенном этапе просить наших клиентов переходить в другие банки: к сожалению, будучи под этими санкциями, мы не могли проводить ряд операций и предложить эффективные формы размещения денег. Мы никого не выгоняли, но клиенты постепенно уходили. Это было компенсировано большим притоком рублевых вкладов, они активно начали привлекаться, когда ставка ЦБ выросла до 20%, и [рост] продолжается сейчас. Граждане и корпорации не выводят деньги, они оставляют их на счетах, продлевают депозиты. Проблемы с ликвидностью сегодня нет. Но, когда я говорил, что банк наиболее продвинутый в международной деятельности, это отражалось на нашей структуре. У нас, наверное, самый большой объем среди всех банков, около 30%, объем деятельности велся в иностранной валюте, в долларах. Однако мы предвидели такое развитие ситуации. Еще с 2014 года мы прорабатывали сценарии, у нас были четкие инструкции. Мы сумели обеспечить минимальные потери в плане одноразового воздействия, когда деньги на счетах замораживались. Есть потери, но они все-таки могли оказаться значительно больше, у нас только дневной оборот средств составлял примерно 5 млрд долларов. Мы столько не потеряли. Но потери, конечно, были, потому что заморожены наши активы во Франкфурте, в Англии, это миллиарды евро и долларов.
А вам дали вывести с корреспондентских счетов валютные средства клиентов?
Андрей Костин: Счет в итоге у банка держится один, и этот оборот — мы оставляли почти нулевые остатки, конечно, какие-то транзакции были в этот день, но они исчисляются все-таки скорее сотнями миллионов долларов, а не миллиардами. Что-то удалось предотвратить, но потери все равно очень большие. У нас только 2 млрд евро капитал в Германии, около 1 млрд евро — в Лондоне. И еще целый ряд потерь, которые мы понесли просто в связи с хищениями наших денег. Нам говорят: эти деньги мы вам вернем, когда снимут санкции. А когда санкции снимут — идите к господу богу и [узнавайте]. Это прямое хищение, прямой отъем денег. Плюс по нашей экономике ударили и другие факторы — повышение ставки на каком-то этапе, движение курса, возрастающие резервы по кредитам. Все это будет негативно сказываться. В этом году банковский сектор в целом будет иметь отрицательный результат. Но мы все-таки смотрим позитивно на 2023 год, мне кажется, мы сможем восстановить и кредитование, оно уже восстанавливается, хотя было резкое падение, прежде всего из-за ставки, да и вообще из-за неопределенности наших клиентов. Что делать, у них возникли проблемы с реализацией продукции. Постепенно жизнь налаживается. Экспорт не падает, импорт упал, конечно, серьезно. Я думаю, что экономика справится в этом году, прогнозы улучшаются с каждой неделей. Сегодня оценки падения ВВП — 5,6%. В 2009 году экономика России упала почти на 9%. Нам есть, с чем сопоставить.
Хочу вернуться к расчетам. Поскольку вектор торговли смещается на Азию — Китай и Индию, одна из насущных задач — перейти в этих расчетах на валюты этих стран, но и ВТБ, и «Сбер» отключены от системы SWIFT. Неделю назад в том числе в публичное поле попало сообщение о том, что «Сберу» не удалось осуществить расчеты в юанях. Пока он был в SWIFT, он мог это сделать. Как развивается эта история и какие есть выходы? От SWIFT могут отключать все новые банки.
Андрей Костин: SWIFT не столь важна, если есть договоренности между странами, поскольку и в России создана СПБ, и в Китае есть, там к этой системе подключены около 1,3 тысячи банков, и можно так работать. Для нас это вообще небольшая проблема. У нас есть банк с филиалом в Шанхае, который может осуществлять такие платежи. Тут важен скорее вопрос свопов между центральными банками двух стран. Соглашения имеются, но они пока не очень реализуются. То есть центральные банки должны создать линии, при которых мог бы состояться обмен. Но даже без этого процесс может начаться, он сейчас и начинается. У нас нет другого выбора, нам обязательно надо переходить на расчеты в национальных валютах, особенно с Китаем, где у нас есть инфраструктура. Абсолютно спокойно можно делать, потому что до сегодняшнего дня была более или менее сбалансированная торговля, экспорт и импорт. Сейчас уклон больше в сторону экспорта, но я уверен, что с течением времени, когда будут найдены большие импортные возможности с Китаем, торговля будет более сбалансированной. SWIFT не является ключевым, если мы договариваемся. Крупнейшие наши [валюты] — дирхамы, лиры, юань, рупии тоже. С Индией менее сбалансированная торговля, но она тоже возможна.
Помимо того, чтобы центральные банки давали друг другу ликвидность, чтобы для подотчетных банков они могли предоставить возможность купить юани для российских банков или рубли для китайских, если они будут взаимно необходимы для этой торговли. Помимо отношений между центральными банками, как все пишут, что крупные международные китайские банки избегают построения корреспондентских отношений с российскими санкционными банками. Но, наверное, есть менее крупные?
Андрей Костин: Это правда. Но есть банки, которые имеют меньшие отношения с американскими и европейскими корреспондентскими счетами, и они вполне могут это делать. Строго говоря, и другие банки могут это делать. Если внимательно читать санкции, они не распространяются на юани, это больше пугалки. Они пугают наших традиционных партнеров, даже и банки в Казахстане, Армении и везде. Надо спокойно разбираться с этим, и если наши дружественные страны будут проявлять большие самостоятельность и суверенитет, я не думаю, что американцам будет так просто наехать на них, потому что правовых оснований у них особо-то и нет.
В качестве альтернативы SWIFT была создана Система передачи финансовых сообщений (СПФС) ЦБ, в которую подключены российские банки и ряд банков пространства ЕАЭС. Насколько активно сейчас работает эта система?
Андрей Костин: Сейчас она активизируется. Пока не клюнуло, мало кто этим занимался, и желания особого не было, но сейчас по инициативе российской стороны страны, которые входят в ЕАЭС, и другие, рассматривают этот вопрос, и местным их банкам рекомендуют подключаться к системе, поэтому процесс будет развиваться, я уверен.
Нынешнее состояние импорта оценивают, официальной статистики еще нет. По цифрам по спросу на иностранную валюту видно, что импорт близок к нулю, что главным образом сейчас сдерживать? Как раз вопрос расчетов?
Андрей Костин: Нет-нет, я думаю, что компании не самостоятельные, есть «жесткие рекомендации» со стороны государственных структур не работать с Россией...
Это на Западе.
Андрей Костин: Мы видим по нашим супермаркетам, нашим сетевым магазинам — они перестроились, я разговаривал с ними. Как они говорят, в принципе проблем нет. Проблема возникает, конечно, если вы строите завод по нефтепереработке, и ориентировались при этом на комплектное оборудование из Германии или из Италии. Как передоговориться с другой стороной-производителем? Если она вообще есть. А если есть, это заключение контрактов, [изменение] условий — все это занимает годы. Добавьте ковид, который активизировался в Китае. Это практически невозможно сделать за несколько месяцев. Импорт будет восстанавливаться, но требуется время. Ширпотреб будет, наверное, кожаную турецкую куртку мы купим, а вот поставки комплектного оборудования, целых производственных линий — задача не одного месяца.
Наблюдается ли со стороны наших экспортеров сырья готовность принимать оплату в юанях? В юанях, в рупиях — не в тех валютах, в которых они привыкли оперировать долгие годы.
Андрей Костин: Важен механизм. Если они из этих юаней и рупий будут выходить в рубль, им [это] обеспечат, то будут, конечно, есть желание, потому что у них у всех проблемы возникают с платежами. Сейчас, может быть, чуть лучше, на первом этапе хуже, но все равно над ними постоянно висит Дамоклов меч. И кто чего скажет, почему задержан платеж, — никто не знает. Отсюда и совершенно справедливое наше решение перейти на торговлю в рублях по газу, и мы считаем, что такое можно распространить и на другие товары первой необходимости для международного рынка, допустим, на зерно и ряд других. Нам важно ускорить и обеспечить бесперебойные платежи. Но в этом плане расчеты в других валютах более перспективны. В конечном счете все равно большая часть средств экспортеров нужна в рублях для развития производства, зарплат и так далее. Это вполне возможно, тем более что на рубли всегда можно купить и доллары, если тебе нужно какое-то оборудование закупать. Поэтому я не вижу проблем с тем, чтобы эти расчеты шли. Они просто пока не понимают, как им это сделать.
А почему? Ведь на ММВБ юань торгуется, причем объемы выросли раз в десять за это время по юаню, правда, от очень низкого уровня. То есть юань еще нельзя назвать абсолютно ликвидной валютой на российском рынке?
Андрей Костин: Я думаю, что еще нет. Но, наверное, это зависит не только от наших партнеров, от нашей компании, но и от китайских партнеров. Мы тоже часто слышим, что им не выгодно это делать в силу разных причин, хотя юань довольно устойчив, там курс регулируется. Но у них, допустим, если брать импорт из Китая, тоже бывают какие-то долларовые составляющие. Это должно войти в норму. Пока это нормой не является ни для нас, ни для китайцев, первопроходцам всегда будет сложнее. Но я уверен, что по истечении какого-то времени, уже к концу этого года это будет значительно более привычным для наших экспортеров-импортеров, чем сейчас.
Теперь что касается нашего внутреннего финансового рынка. Вы выступили с инициативой по созданию такой платформы, причем платформы, в которой будут участвовать ряд банков или большое количество банков, которая обеспечила бы финансирование наших крупных бизнесов при условии того, что они лишены сейчас выхода на западные финансовые рынки, которыми они привыкли пользоваться на протяжении последних десятилетий. В чем смысл, почему платформа?
Андрей Костин: Во-первых, нас научил опыт 2008 года, когда нас отрезали не по политическим мотивам, а просто отрезали, потому что денег не было на Западе. Более острого, кстати, периода у нас не было. Была комиссия, возглавляла ее министр экономического развития Набиуллина, и мы сидели, думали, как делить доллары, потому что их реально не было. В 2014 году нас ограничили санкции. Когда были введены секторальные санкции, они нас полностью отключили от западных рынков, и мы совершенно успешно прошли путь к обеспечению всей своей ликвидности за счет внутреннего рынка. Да, компании выходили на международные рынки, достаточно дешево занимали там, сейчас этот рынок закрыт, значит, надо его компенсировать ликвидностью, которая здесь. Она есть и долларовая, она вообще в избытке и не находит спроса. И рублевая ликвидность есть. Поэтому я думаю, что здесь скорее проблема не с ликвидностью, не с деньгами, а с поставщиками. То есть доллар или евро легко получить, а вот купить на них станок, какую-то деталь или что-то еще невозможно. Вот в чем главная проблема. А внутренний рынок будет развиваться, безусловно. Мы давно говорили, что надо развивать внутренний рынок и, кстати, были первопроходцами, когда полностью разместили выпуск своих акций, дополнительное SPO сделали на объем, эквивалентный на 3 млрд долларов на Российской фондовой бирже полностью. И все наши инвесторы поменяли доллары на рубли и купили акции здесь. Поэтому это надо дальше продвигать. Сейчас, конечно, на международного инвестора надежды меньше, но есть российские. Да и иностранцы, у кого на заблокированных счетах будут здесь аккумулироваться деньги, рано или поздно, мне кажется, будут здесь их вкладывать, потому что вывезти невозможно. А здесь — ну, придет время, они нам вернут деньги, а мы им вернем, и по-честному выйдет.
А в чем смысл именно идеи платформы?
Андрей Костин: У меня родилась идея, когда четыре крупных российских производителя сказали, что они все готовы производить один вид какой-то продукции, который прямо необходим. Я не знаю, необходим он или нет, сеялка это или веялка, важнее [понять ]с точки зрения потребностей страны, это раз. Во-вторых, я не могу полностью оценить, вернее, оценю как банк, наверное, каждый из этих проектов, но мне бы хотелось, чтобы это была некая программа. Потому что, если мы говорим о долгосрочных инвестициях, которые сегодня крайне необходимы стране, на мой взгляд, правильно было бы построить некую программу, которая бы включала в себя и определенные гарантии или поддержку со стороны правительства, и определенные меры со стороны Центрального банка, как, например, рефинансирование инвестиционных проектов, и как бы усилия банков. Как мы сделали национальные проекты в глобальном масштабе, но здесь [надо] определить номенклатуру продукции, где нужны большие CAPEX со стороны компании, и дальше прорабатывать эти направления совместно в трех-, четырехсторонней комиссии, где сам производитель, правительство и Центральный банк и банки решали бы задачи финансирования прежде всего импортозамещающих и других ключевых продуктов, которые сегодня наиболее востребованы. Если это самолет, делайте самолеты, только тогда нужно четко определиться, где помощь государства, где помощь каких-то послаблений или методы Центрального банка, где сам производитель и где банки. Все равно это потребуется, только либо мы будем сами все время это делать, только на рыночных условиях, все правильно, должен быть рынок, не надо делать госпланы, но какой-то прототип, может быть, такого рекомендательного госплана должен быть, на самом деле.
Имеется в виду, что при этом правительство, государство становятся участниками и какими-то гарантами таких длительных инвестиционных кредитов, соответственно, поэтому они должны участвовать в принятии решений?
Андрей Костин: В 2008 году был очень позитивный опыт гарантий, 50% дали гарантий по гражданской продукции, 75% — по военной, ни одной гарантии мы не предъявили Минфину, ни одной. Но для нас гарантии, которые учитывались в капитале ЦБ и которые, в общем, представляли для нас все равно гарантию, были стимулирующим фактором для того, чтобы выдавать деньги. Сейчас гарантии, к несчастью, приняли такую форму, что Центральный банк их уже не засчитывает по части послабления по капиталу, что плохо, но это пример того, как государство, не потратив ни одной копейки, кстати, я повторяю, по этим гарантиям никто не востребовал, оно способствовало тому, что мы восстановили кредитование в очень трудный период, когда был большой кризис, финансовый и экономический кризис в стране. Подобные меры все равно должны быть. Все говорят: «Ставка низкая». Ставка — хорошо, но риски-то остаются в системе и банки будут смотреть на них. Эти риски нужно каким-то образом минимизировать и, главное, дать направление, какой продукт будет востребован прежде всего на рынке, чтобы понимать, куда можно в первую очередь предоставлять долгосрочные кредиты для инвестиционных целей.
Перед широкой публикой сейчас, на мой взгляд, очень показательная история «Яндекса», который финансировался на международных рынках капитала, как и любая крупная инновационная компания, инвестировал и развивал свои там разнообразнейшие проекты за счет привлечения денег с международного фондового рынка. Сейчас он отрезан. «Яндекс» не единственная компания такого рода в стране, просто они на виду, они не то что не могут привлечь деньги на инвестиции — вынуждены погашать все свои облигационные займы. Все инновационные компании в мире до сих пор развивались не за счет операционной прибыли, а за счет притока капитала. Вы с «Яндексом» в принципе знакомы хорошо, участвовали в корпоративной структуре в какой-то степени. Мой вопрос не только про «Яндекс», но вообще про инновационный сектор. Можно ли обеспечить замену для них международного рынка капитала внутри страны?
Андрей Костин: Я не вижу, чем рынок международный по сути своей отличается от рынка национального.
Он широкий.
Андрей Костин: Да, там больше денег, там деньги более дешевые, сейчас, кстати, тоже дорожать начали, потому что в Америке все ожидают дальнейшего повышения ставок. Поэтому в состоянии [обеспечить замену], конечно, и я не очень понимаю, почему надо все обязательства сейчас гасить, в принципе нет такого требования к нашим компаниям — немедленно погашать все обязательства.
Курс этому очень способствует.
Андрей Костин: Это другой вопрос. Больше того, Запад многое сделает для того, чтобы мы не погашали, он создает искусственные препятствия, в том числе и государству, для того, чтобы мы гасили свои долги, хотя возможности такие имеются. Поэтому, конечно, требуются новые подходы. «Яндекс», как и другие компании, незаслуженно был разгромлен западными деятелями, и руководители попали под санкции — вообще люди, которые далеки от политики и чистые бизнесмены новой волны, я бы сказал. Запад сейчас уже не делает разницы, им важно, видимо, количество людей набрать и как можно большее количество ведущих компаний парализовать в своей работе, причем как корпоративных, так и индивидуальных санкций.
Все же, как вы думаете, у нас есть возможность в какой-то ближней перспективе создать для инновационных компаний именно тот механизм их развития и финансирования, который сложился во всем мире для таких компаний за последнее время?
Андрей Костин: Я не вижу столько проблем с финансированием, сколько проблем с теми же технологиями. У нас большое количество технологий было импортировано из-за рубежа. В банке у меня говорят специалисты, что у нас нет проблемы с софтом, мы софт сами создавали много лет. У нас есть проблемы, как модно говорить, с железками, вот железки пока есть, да, железок не будет и вот эти железки прежде всего надо, видимо, создавать и делать, это вопрос номер один. Конечно, трудно создавать свои технологии, когда ты под санкциями, было бы легче это делать, когда этих санкций не было, был свободный доступ к технологиям и прочему. Но дело, мне кажется, даже не в деньгах, хотя деньги тоже надо считать, я тут понимаю, министра финансов. Все просят денег и считают, что как будто открылась какая-то лавка, как будто мы Америка и печатаем доллары, которые по всему миру потом рассовываем. Нет такого. Опыт Ирана показывает, что для них главнейшая проблема была — инфляция. Мы не должны инфляцию разгонять, деньги имеют счет и имеют какую-то конечность.

Рекомендуем:

Фотоистории

Рекомендуем:

Фотоистории
BFM.ru на вашем мобильном
Посмотреть инструкцию