«Это было испытание на прочность»: председатель правления банка «Открытие» рассказал о последствиях санкций, «двойном курсе» юаня и о том, что теперь населению делать с валютой
Михаил Задорнов. Фото: Кирилл Кухмарь/ТАСС
Председатель правления банка «Открытие» Михаил Задорнов дал интервью Business FM в кулуарах ПМЭФ. С ним беседовал главный редактор радиостанции Илья Копелевич.
Вы всегда сообщаете нам важные финансово-потребительские вещи. «Открытие» в первой волне оказался под блокирующими санкциями в отношении банков. Как реагировали клиенты? Что им пришлось делать с валютными вкладами?
Михаил Задорнов: Клиенты, безусловно, нервничали, причем и физические лица, и юридические лица. Мы попали под санкции уже 24-25 февраля — в Америке день начинается позже, как мы знаем, — но банку дали месяц на урегулирование целого ряда вопросов, в частности на завершение внешних расчетов. Банк не отключили от платежей в первые же дни, поэтому месяц для разбега у нас был. Достаточно быстро и нам, и населению стало понятно, что вряд ли санкции ограничатся только этим кругом банков, дальше процесс стал развиваться. В начале марта был просто реальный bank run, банковая паника, когда люди снимали валюту во всех банках. Находились они под санкциями или нет — это была одна общая ситуация. Мы с нею справились, во многом, конечно, потому что 9 марта было ограничено снятие наличных и одновременно введены высокие ставки по валютным и рублевым вкладам, что привело нас к увеличению ежедневного открытия счетов примерно в 20 раз. В 20 раз у нас выросла нагрузка на системы по сравнению со средним обычным рабочим днем. Поэтому мы сначала приняли на себя удар этих ограничений, в том числе валютных расчетов, потом было снятие наличной валюты, затем — открытие рублевых и валютных вкладов на два порядка крупнее. И все наши системы, что очень важно, технологически это дело выдержали, и сетка выдержала. Это было испытание на прочность. Итог: сегодня рублевых и валютных вкладов населения в «Открытии» ровно на 20 млрд рублей в рублях больше, чем было 1 января 2022 года. Активная клиентская база — 3,5 млн человек. Корпоративное население у нас было на начало года примерно 1,8 трлн, сейчас 2 трлн рублей, то есть показатель увеличился на 200 млрд с начала года. Мы полностью преодолели провисание марта, и сейчас бизнес только растет с одним важным исключением. Вот вы упомянули валютные вклады — валютных вкладов у нас сегодня примерно на 1,5 млрд долларов/евро меньше, чем было до 24 февраля.
Они еще остались?
Михаил Задорнов: Они остались, конечно. У нас на 1,5 млрд вкладов «физиков» меньше, но кредитный портфель у нас сократился гораздо больше. У нас в целом валютных активов было около 8 млрд долларов на начало года, сейчас осталось всех активов — и кредитов, и прочих — на балансе банка всего меньше 3 млрд долларов. И я рассчитываю, что за следующие полтора месяца у нас еще эта цифра схлопнется, потому что мы активно, потому что это выгодно многим заемщикам, по такому курсу конвертируем валютные кредиты в рубли — застройщикам, собственникам крупных инвестиционных проектов. Это отражение того, что в стране идет реальная девалютизация как вкладов населения, так и на самом деле кредитов предприятиям. Фактически валютные портфели, как на пассивной стороне, так и в кредитах, сокращаются.
Как на стратегию банка влияет вынужденный отказ от всякой международной деятельности?
Михаил Задорнов: Не от всякой. Во-первых, до того как у нас были лицензии на продолжение операций, мы их проводили.
Но скорее завершали…
Михаил Задорнов: Нет, например с энергетическим сектором мы и сейчас проводим определенные операции. Американцы продлили лицензии еще на шесть месяцев, то есть есть целый ряд исключений, обращений и правил, и мы, конечно, к таким исключениям, которые становятся временными правилами, прибегаем. Поэтому процесс опять-таки достаточно плавный. Ну и у нас вкладчики держат в том числе и валютные вклады, это я также не скрою, потому что их статус что у нас, что в банках, которые еще не находятся под санкциями, примерно таков же: ты все равно можешь с него снять не более 10 тысяч долларов наличными в год.
Но можешь перевести?
Михаил Задорнов: Перевести не можешь, это тоже факт, сейчас мы не можем заниматься переводами. И мы, конечно, гораздо больше переключились на мягкие валюты, на пространство большой пятерки стран ЕАЭС и на торговлю с теми странами, которые не используют доллар/евро в расчетах. С точки зрения внешнеэкономической деятельности мы, конечно, практически ее свернули с точки зрения расчетов по импорту и экспорту в долларах/евро, но количество клиентов, которым мы открываем новые расчетные счета, именно среди малого и среднего бизнеса, я не беру крупняк, [выросло]. И главное, что расчеты мы восстановили за счет нетвердых валют.
А что с юанем?
Михаил Задорнов: Китайские банки, вопреки всей риторике о том, что это дружественный к нам партнер, — хотя вполне возможно, что это так, — соблюдают все правила санкционных режимов США и Европы.
Что значит «соблюдают»? Санкции США и ЕС не охватывают, например, расчеты в юанях, там ничего об этом не говорится.
Михаил Задорнов: Тем не менее они очень четко [придерживаются ограничений] с точки зрения взаимоотношения с банками, которые находятся в санкционных листах — американском или европейском. Конечно, прежде всего в американском, и нам непросто работать с китайскими банками даже в юанях.
В данном случае мы говорим о некой типологии, потому что вы не одни отключены от SWIFT, при этом вы крупный банк, и, скорее всего, отключенных будет еще больше. Но существуют китайская система передачи финансовых сообщений и российская — то есть технически поддержание расчетных отношений с китайскими контрагентами возможно.
Михаил Задорнов: Нет, эти системы пока не интегрированы. То есть теоретически это следующий этап работы. [Да, есть] наша Система передачи финансовых сообщений (СПФС) и китайская система. Внутренней интеграции двух систем пока не произошло, но мы знаем, что в Китае все равно два юаня — внешний и внутренний. Также можно перевести сначала через SWIFT или другим способом в китайский банк, но заход внутрь в китайскую систему расчетов — это следующий этап, и он пока не отлажен. Вполне возможно, и это должно быть, видимо, одной из целей, туда надо двигаться.
Но движение здесь может быть только обоюдным. Какие-то признаки движения с той стороны есть?
Михаил Задорнов: Я не берусь ответить на этот вопрос, я думаю, что это направление будет развиваться, скажу так, осторожно. Это неизбежность нарастания взаимной торговли, а торговля у нас с Европой сдвигается именно в пользу Китая, это всех заставит выработать правильные механизмы расчетов через именно китайские банки.
Объясните, пожалуйста, те счета в юанях, которые открывают российские банки, — это внешний юань?
Михаил Задорнов: Да.
Что надо знать? Что юань не одинаковый?
Михаил Задорнов: Да, надо знать, что юань не является конвертируемой валютой в полной мере, что, по сути, существуют два курса — внутреннего юаня и того, который работает на международных рынках. А еще есть гонконгский доллар — на территории Гонконга, хотя сейчас это часть Китая, но [он выступает] как отдельная валюта со своими правилами игры и работой на Гонконгской бирже.
Сейчас мы имеем крепкий курс рубля, который в принципе располагал бы к покупке иностранной валюты, что, возможно, было бы правильно с рыночной точки зрения, правильно для экономики — если бы спрос на иностранную валюту в принципе рос со стороны частных лиц или корпораций и так далее. Но евро и доллары, как сказал наш министр финансов, превратились в токсичные фантики, и, к сожалению, его слова во многом подтверждаются.
Михаил Задорнов: Они не подтверждаются, это жизнь. Вот мы говорили про население — ему это не нужно, ему не дают наличную валюту, поскольку это тоже отдельная сущность, а населению не нужна безналичная валюта в таком размере.
Нет не только наличной, но и безналичной...
Михаил Задорнов: И безналичной нет.
И воспользоваться в других функциях тоже нельзя.
Михаил Задорнов: За исключением узкого круга российских граждан, которые имеют свои зарубежные счета и могут туда крупные суммы переводить.
Если они еще смогут туда перевести. Потому что если от нас перевести можно, то туда перевести — не всегда.
Михаил Задорнов: Не всегда примут и не отключат, да.
Хорошо. Получается, с юанями тоже не все ясно. То есть у нас ряд банков открывают счета в юанях, ряд банков пока не открывают. Какие остаются варианты действий? Особенно для людей, у которых, например, есть безналичные евро, которые теперь сложно перевести и нельзя обналичить.
Михаил Задорнов: Никто не собирается арестовывать в России в валютные счета или конвертировать их в рубли принудительно, этого не будет. Но объективно, будь то валюта безналичная, наличная, — эта сумма в 10 тысяч долларов для большинства достаточно большая, и ее можно так или иначе в поездках использовать, потратить на отдых, для какой-то покупки.
Она всегда будет сохранять ценность.
Михаил Задорнов: Да. А вот безналичная валюта с точки зрения средств сбережения, надо признать, утратила эту функцию, и людям сложно преодолеть психологический стереотип, что обязательно потом рубль обесценится. А на самом деле сегодняшний курс 56-57 — это реальный курс спроса и предложения на валюту в силу ее невостребованности ни предприятиями, ни населением.
У меня только одно возражение. Если сейчас взять и продать евро или доллар, купленные, кстати, многими по курсу 120...
Михаил Задорнов: Не купленные, скорее в основном сохраненные.
Частично и купленные. В любом случае купленные по курсу значительно выше.
Михаил Задорнов: Это тоже выглядит достаточно глупо, да. Так и не надо продавать, пускай это будет неактивная часть ваших сбережений. К сожалению, на нее не будет начисляться процент.
А существует ли валютная альтернатива? Вот мы с вами говорили сейчас про юани, возможно, гонконгский доллар, возможно, дирхам.
Михаил Задорнов: Буду очень банален, но мы живем в России: расчеты все в большей степени проводятся в рублях, идет девалютизация экономики. Никакая из валют не будет реальной альтернативой, кроме, может быть, турецкой лиры, и то…
Она очень неустойчивая.
Михаил Задорнов: Да, очень высокая инфляция. Поэтому — рубли и другие альтернативные средства сбережения.
Например?
Михаил Задорнов: Люди все равно будут вкладываться в жилье, инвестиционные инструменты — только рублевые, и тоже сейчас с ними до конца не ясно, как они себя поведут. Корпоративные облигации — понятно, ОФЗ — понятно, соответственно, акции… к сожалению, сегодня компания хорошо выглядит, а завтра ее [включают] в санкционный список, и все, и она может рухнуть, ее котировка [снизилась] в два раза.
Тогда посмотрим на кредитную сторону дела. У нас быстро падает ключевая ставка, соответственно, так же ли ведут себя кредитные ставки?
Михаил Задорнов: Как ключевая ставка ЦБ? Это не может осуществляться в том же темпе, но, конечно, они движутся вниз. Снижается ставка по наличным кредитам, снижается ставка по ипотеке, это, безусловно, движение именно в этом направлении.
В этот период, начиная с марта, когда ключевая ставка до 20% поднялась, даже льготная ипотека стала очень дорогой.
Михаил Задорнов: У нас, например, в обычную неделю до конца февраля было 5-7 тысяч заявок в неделю на ипотеку, упало примерно до 1,2 тысячи — в пять-шесть раз. Но сейчас количество заявок — уже 50-60% от уровня до 24 февраля. То есть спрос существенно восстановился, но, конечно, меньше, чем было в январе-феврале. Но льготные ипотечные программы, повышение чека до 30 млн в Москве по этим программам, которые охватывают жилье бизнес-комфортных категорий, — все это само по себе позволяет двигаться дальше.
Ну вот так озвучиваются задачи, чтобы этот год по выдаче ипотечных кредитов льготных не уступил прошлому, который был рекордным.
Михаил Задорнов: Это невозможно.
Просто уже время упущено.
Михаил Задорнов: Наша оценка: объемы выданной ипотеки снизятся на 15-20%, несмотря на повышение стоимости квадратного метра. И, конечно, объемы ввода жилья в этом году, прежде всего индустриального, будут меньше, чем в прошлом. Но это просто неизбежность. Просто падение не будет драматическим — в пределах 15-20%.
