Последний миротворец, да и тот Киссинджер. Комментарий Георгия Бовта

Политикой сейчас действительно правят в значительной мере эмоции, затмевающие долгосрочные стратегические цели, а заявления украинских властей звучат исключительно в тонах непримиримости, и никаких оснований для переговорного процесса не прослеживается, отмечает политолог

Бывший госсекретарь США Генри Киссинджер в интервью газете The Wall Street Journal заявил, что теперь к Украине нужно относиться как к члену НАТО. Одновременно Киссинджер заявил, что предвидит «урегулирование», которое якобы сохранит за Россией территории, занятые в 2014 году, хотя у него нет ответа на вопрос, чем такое урегулирование будет отличаться от «несостоявшегося соглашения для стабилизации конфликта восьмилетней давности». Ранее экс-госсекретарь говорил, что выступает за роль Украины как буферной зоны, нечто вроде Финляндии в годы холодной войны, между Россией и Западом, так как это якобы «лучше бы послужило стабильности». Киссинджер также сказал про США, что они «находятся на грани войны с Россией и Китаем по вопросам, которые мы частично создали, не имея какого-либо представления о том, чем это закончится или к чему это должно привести», цитирует его The Wall Street Journal. По словам бывшего госсекретаря США, «все, что можно сделать, — это не нагнетать напряженность и создавать варианты, а для этого должна быть какая-то цель». Между тем заявления украинских политиков говорят о невозможности каких-либо переговоров с Москвой в настоящее время. Есть ли выход?

Прежде всего стоит отметить, что все растиражированные цитаты из последнего интервью 99-летнего Киссинджера вырваны из контекста. Разговор посвящен его книге о политическом лидерстве, где он сравнивает нынешний политический стиль со временами Де Голля и Аденауэра, когда, по его словам, доминировали два архетипа лидерства: дальновидный прагматизм государственного деятеля и дальновидная смелость провидца. Сегодня он таких политиков на мировой сцене не видит. Отсюда его фраза о том, что на текущий период, по крайней мере, Америка «имеет большие проблемы с определением направления». То есть стратегических целей. В мировой политике доминируют «эмоции момента». По словам ветерана дипломатии, умудрявшегося как-то замирять евреев с арабами, для достижения равновесия в международных отношениях и между отдельными странами нужен «некий баланс сил с признанием легитимности иногда противоположных ценностей». «Потому что, если вы считаете, что конечным результатом ваших усилий должно быть навязывание ваших ценностей, тогда, — говорит Киссинджер, — равновесие невозможно».

Именно поэтому, в частности, он напоминает, как призывал Запад серьезно отнестись к заявлениям Владимира Путина о безопасности, считая ошибочным со стороны НАТО давать Украине надежду на возможность вступления в альянс. Но теперь, по его словам, уже поздно — «жребий брошен». Тем более что и искомое равновесие в мировой политике не может быть самодостаточной ценностью: «Могут быть ситуации, когда сосуществование морально невозможно».

Все последние высказывания украинских лидеров как раз настроены на волну непримиримости. Тут эмоций действительно много. Так, президент Зеленский подчеркивает, что в случае проведения референдумов на контролируемых российскими войсками территориях ни о каких переговорах с РФ речи быть не может. Как заявлял в июле министр обороны Резников, целью Киева является восстановление контроля над всеми территориями Украины по состоянию на 1991 год, то есть включая Крым. Плюс репарации. А советник главы офиса президента Украины Михаил Подоляк на днях заявил, что любые мирные переговоры между Киевом и Москвой будут означать победу России, а потому у Киева в настоящее время отсутствуют какие-либо мотивы, чтобы возобновлять переговорный процесс. Более того, по его словам, переговоры России и Украины могли бы «зафиксировать цивилизационную катастрофу», а после их начала последует «падение всей глобальной системы безопасности». Вот такие нынче ставки.

Сам Зеленский, который еще относительно недавно не раз говорил, что готов к личной встрече с российским президентом, теперь утверждает, что с Путиным говорить не станет, а станет с «каким-то другим лидером». С каким же?

В свою очередь Дмитрий Песков в начале августа напомнил, что Россия готова к переговорам с Украиной, но на своих условиях. С тех пор из Москвы звучат лишь заявления разного уровня, что спецоперация должна быть доведена до конца. А то, что с Запада Украине поставляют дальнобойные орудия, лишь отодвинет границы, как выразился на днях один чиновник МИД РФ, «остальной Украины» дальше на запад.

В такой ситуации не просматриваются условия для возобновления переговорного процесса в ближайшее время. Да и на Западе уже практически стихли голоса, к этому призывающие. Разве что Эрдоган периодически предлагает свои посреднические услуги. А у Европы в повестке только новые санкции в расчете на экономическое истощение России. Такие, которые можно относительно легко продать европейскому избирателю как проявление жесткости и принципиальности. Запрет на выдачу виз россиянам, например. От этого счета на коммуналку не повысятся.

В Киеве же периодически напоминают о планах большого контрнаступления. Предположительно, на Херсон. Однако в этих разговорах все больше оговорок. Объяснения промедлению в основном строятся вокруг нехватки нужных вооружений, поставки которых с Запада якобы не растут, а стагнируют или даже падают. Нужен некий «полный пакет помощи», который Запад предоставить не готов, по оценкам Киева.

С большой вероятностью, все это может привести к заморозке конфликта по мере приближения зимы. Возможно, тогда суровые погодные условия как-то повлияют на переговорные позиции сторон. Сейчас нет никаких переговорных позиций, а есть только боевые. А то, что о каких-либо гипотетических вариантах урегулирования рассуждает разве что не обремененный никакими должностями 99-летний ветеран так называемой realpolitik Генри Киссинджер, и то в рамках своих научных, теоретических изысканий, говорит лишь о том, что все прежние параметры этой самой realpolitik давно устарели. Политикой нынче действительно правят в значительной мере эмоции, затмевающие долгосрочные стратегические цели.